Little Briar Rose

Чан снял наушники и оторвался от работы, только когда уставшие глаза начало неприятно щипать и аудиодорожки на экране стали сливаться в бессмысленное разноцветное колючее месиво. Он посмотрел на часы: уже скорее утро, чем ночь. Чанбин сбежал еще вечером, Сынхёк, державшийся до последнего, ушел пару часов назад, и в студии остались только Чан и Джисон, который давно закончил свою часть, но отказался возвращаться в общежитие, устроившись на диванчике в обнимку с подушкой: — Я подожду тебя, мне без разницы, где спать, — пояснил он и добавил нарочито непринужденным тоном: — Ты знаешь, как лучше всего меня будить. Обещание, спрятанное в этих словах, обдало Чана жаром, но он только кивнул и снова сконцентрировал свое внимание на микшерах. Джисон всегда знал, что ему нужно, особенно в такие периоды, когда работа идет через пень-колоду и один и тот же трехсекундный кусочек приходится переслушивать по сто раз, чтобы понять, почему он звучит неправильно. Как сильно ему нужно почувствовать себя живым. Сейчас они остались вдвоем, и Чан ещё раз проверил, запер ли он дверь, прежде чем опуститься на одно колено подле дивана. Джисон давно спал, растянувшись на спине и закинув одну ногу на подлокотник. Чан бережно погладил его по щеке, коснулся губ: пальцы щекотало теплое дыхание. То, что он собирается сделать, — это неправильно, но это их любимая игра. Дыхание Джисона осталось таким же спокойным и размеренным, когда Чан стянул с его бедер мешковатые штаны вместе с бельем. Он выглядел совершенно беззащитным, и в этой уязвимости крылась необъяснимая притягательность. Может быть, у Чана не все в порядке с головой. Может быть, у них обоих. Чан осторожно обхватил губами мягкий член, коснулся языком головки. Дыхание Джисона слегка участилось, но он по-прежнему крепко спал, а Чан пока ещё не собирался его будить. Он вобрал член Джисона в рот как можно глубже и не спеша скользил по нему языком вверх и вниз, чувствуя, как он постепенно наливается приятной твердостью. Отстранился он, когда Джисон непроизвольно двинул бедрами — всё ещё не просыпаясь, рефлекторно. Чан ненадолго им залюбовался: пухлые губы приоткрыты, грудь ритмично опускается и поднимается, даже в тусклом свете монитора можно было разглядеть румянец на его щеках. На влажной от слюны головке члена выступила капелька естественной смазки, и Чан щедро добавил искусственной. Джисон издал шумный вздох, похожий на стон. Может быть, ему кто-то снился сейчас. Может быть, даже Чан. Быстро раздевшись, он оседлал бедра Джисона, не без труда удерживая равновесие на узком диване, и опустился на его член — неторопливо, смакуя момент. Когда член погрузился полностью, Джисон судорожно выдохнул и его ресницы задрожали. Он распахнул глаза и дернулся было в панике, пока не соображая, что происходит, и Чан одной рукой обхватил его запястья, легко удерживая обе руки над головой, и одновременно крепко зажал ему рот: — Тс-с, — прошептал он, — это всего лишь я. Услышав знакомый голос, Джисон расслабился, его взгляд медленно сфокусировался на лице Чана. Он лизнул его ладонь и едва разборчиво пробормотал, когда тот убрал руку: — После такого тебе придется нести меня к машине. В ответ Чан, как ему давно уже хотелось, поцеловал его податливые губы, коротко, но горячо. Больше можно было не сдерживаться, и он задал себе стремительный ритм. Даже когда он отпустил руки Джисона, тот оставил запястья скрещенными над головой, и это стало последней каплей — его покорный вид, и то, как он закусил губу, чтобы сдержать стоны, и то, как задралась его футболка, обнажая тонкую талию, — поэтому, когда Чан обхватил ладонью свой член, ему хватило всего нескольких движений, чтобы кончить. Он ненадолго замер, с обостренной чувствительностью ощущая горячую пульсацию внутри. Джисон нетерпеливо вскинул бедра, и Чан, выругавшись себе под нос, соскользнул с него, мстительно вытер руку о его живот и сделал вид, что тянется за своей одеждой. — Только не говори, что ты хочешь, чтобы я добирался до общаги в таком состоянии, — остановил его сердитый полушепот. Заманчивая перспектива — дразнить Джисона по дороге, пока он ерзает на сиденье и пытается незаметно сжать бедра, а потом еще немного, в кровати, пока остекленевшие круглые глаза не наполнятся слезами — но всё-таки Чану нужно хотя бы три часа сна сегодня. В другой раз. — Скажи волшебное слово, — предложил он, невесомо поглаживая член Джисона кончиками пальцев. — Ой, иди на хер, сам подрочу, — огрызнулся было Джисон, но моментально сдался, как только Чан отнял руку: — Ладно, пожалуйста! Чани-хён, пожалуйста, пожалуйста… — Пожалуйста что? — переспросил Чан, забыв, что с Джисоном играть в эти игры бесполезно: он всегда побеждает. — Пожалуйста, люби меня, — ответил Джисон, глядя прямо ему в глаза, и чуть позже, сцеловывая стоны с его губ, Чан подумал, что в мире нет ничего проще.