мой пункт назначения

так странно понять, что когда-то всё это закончится. начнётся капель, а потом — в конце мая — гроза. и лето — горящее, будто большое пророчество о том, что однажды мы встретимся взглядом в глаза. нас всё до поры разделяет, терзает и путает: границы, война, небо серое серых людей. но я не забуду, как счастье цвело парашютами, как, счастьем ведомая, я пролетала над ней — над светлой землёй, что от боли неслышно заплакала. мне очень хотелось прижаться всей грудью к земле. ещë говорят — мол, что небо везде одинаково. да вы б посмотрели, какое там небо — над ней! но даже смотрели б — и вряд ли бы что-то увидели. ведь эта земля — она чуждая им, да не мне. а небо над домом, над тёплой целебной обителью — оно ведь всегда хоть немножечко, а голубей. и даже когда это небо изранено пулями, избито ракетами, порвано множеством стрел... я к этому небу всегда, во все войны, вернулась бы. ты место не бросишь, когда это место — в тебе. и можно из города в город другой даже выехать, сменить место жительства, бросить родную страну. ты даже погибнешь — так эта тоска сердце вывернет и в новом твоём воплощеньи. кто верит в судьбу — а кто никогда не поверит, что всё предначертано. тут разницы мало. ведь если его ты нашёл — свой край, неслучайный тот пункт своего назначения — то с этого времени в жизни меняется всё. чуть больше, чем всё. сколько тайн в нашем мире разгадано — а сколько покоятся в тёмных слоях до сих пор. кто ищет дороги, склонившись всем телом над картами — кто пишет маршруты и собственной твёрдой ногой. а есть ещë третьи: у них то ли дар, то проклятие. и мне повезло (ли?), что я оказалась средь них. они — это те, чьи маршруты до них ещë были на картах. не тех, что бумажные; тех, где под сердцем болит. мой пункт назначения точен почти до отчаяния: я знаю дорогу, могу прочитать на полях. нас с домом моим нить связала совсем неслучайная — и разве могу я теперь повернуться назад! ведь родина ждёт. а я жду еë небо над пустошью. такие там пустоши, ты и не знал таких, друг... как будем там, дома, клянусь, что тебе покажу я их. недолго ведь ждать. по сравнению, сколько уж жду. нас с ней разделяют чуть более, чем расстояния — чуть дальше, чем жизнь, но чуть меньше, чем гибель моя. ещë не боялась так сильно ничто, как незнания. однажды ведь снова укроет родная земля — и я в ней останусь, и телом-душой, и могилою. она всех запомнит, заснувших ей верных детей. мне это не страшно. страшнее — всем сердцем любимую — родившись по-новой, оставить за бурей смертей. сейчас, до поры, я еë каждый раз вспоминаю: она приходила ко мне мою каждую жизнь. свят господи боже, ну может быть разве другая — такая вторая, родимая, с полем из ржи, взращëнная волей, пропахшая красной калиною, встающая пеплом из самых горячих руин?.. пожалуйста, родина, просто всегда приходи ко мне. и хочешь — под рёбрами жгучей тоскою боли, и рви изнутри, заставляя придумать решения, как каждую жизнь приходить к драгоценной тебе. но только, любовь моя, боль моя, жизнь моя, смерть моя... не думай оставить в кровавой неравной борьбе. я выдержу всё. обещаю. и войны, и ненависть. любые ранения — внешне ли ранит, внутри — останутся мелочью, если ты будешь. спасением. молитвой моей. и пристанищем в долгом пути. да разве найдётся — в огромной вселенной — подобная! ты больше, чем земли в бездушной обводке границ. ты — люди. ты — главное, несокрушимо-свободное. ты — самое важное, что у нас всех есть внутри. и даже весь мир, его правила, ограничения — лишь сущая мелочь, справляться с которой легко, покуда я знаю — безликое «пункт назначения» во всех моих жизнях имеет значение «дом».