A Life, Redux

Ему следовало бы справиться с этим лучше. Гейль спала, измученная слезами, и он смотрел, как ее грудь поднималась и опускалась, поднималась и опускалась — восхищённый этим простым движением. Ему следовало бы справиться с этим гораздо, намного лучше. Сидя на полу, рядом с кроватью, положив подбородок на скрещенные на ней руки, он просто… смотрел на нее. Как все пошло так неправильно? Она выглядела такой хрупкой. Так… нереально. Как будто она была миражем, как если бы… если бы подул более резкий ветер — она бы исчезла, а он был намного, намного суровее ветра. Он был так зол, так расстроен ею, что совершенно забыл о ребенке. Что, если…? Он так заботился о том, чтобы у них появился ребенок, когда это будет безопасно; так заботился о том, чтобы он был в безопасности, а потом совершенно забыл об этом, и он был так… Что, если это он навредил их ребенку? Он следил за мирным лицом Гейль, на котором все ещё виднелись солёные следами от слез, смотрел, как поднимается и опускается ее грудь, и не позволял себе отводить от нее куда-либо свой взгляд. Он некрасиво поступил. Точнее сказать отвратительно. Он знал, что это было жестоко, даже когда он это сделал, но он был вне разума. Это было неприятно. Они спорили раньше, и не раз, но это было впервые, когда он защищался. Раньше она верила в то, что Деймон лучше, чем он есть на самом деле. Гейль всегда думала о нем лучше, чем он заслуживает чтобы о нем думали, а потом она внезапно поверила в худшее в нем. Это была резкая, нежелательная перемена, и он огрызнулся. Деймон был чертовым идиотом. Наконец он нашел кого-то, кто хотел его, кто хотел его все это время, и он сделал это с ней. Он задавался вопросом, послушают ли боги, если он помолится им, попросит их, чтобы они не забирали их ребенка из-за его глупости. Да, это было бы наказанием для Деймона, но Гейль пришлось бы страдать от этого гораздо больше. Возможно… Возможно, он все время ошибался. Он винил своего дедушку и своего брата в падении их Дома, но, возможно, это действительно был он все это время. Он и в правду был чумой для своего Дома, для всех, кто думал, что его любит. Драконьи сны всегда являются предупреждением. Они всегда были предупреждением, но что, если он неправильно их понял? Что, если это было предупреждение не ему, а о нем самом? Что, если все, что он сделал, только усугубило ситуацию? С Гейль определенно казалось, что сейчас дела обстоят хуже, чем раньше. Он раньше никогда не видел, чтобы она плакала так сильно как с тех пор, как они поженились. Ему показалось забавным отвезти ее на Стальную улицу и не говорить об этом, и тыкать ей в нос тем, что они получат, дразнить ее, заставлять ее гадать и наслаждаться ее замешательством. Он думал, что это очень весело, а закончилось это ужасно. Как и некоторые другие примечательно великие идеи, которые пришли ему в голову во сне. Время изменилось, а человек, казалось бы, нет. Ему хотелось бы знать об этом раньше. Если бы Деймон знал это все заранее, он мог бы найти другой путь спасения от Реи Ройс, и Гейль была бы сейчас свободна, а не связана с ним. Она была настолько бледна и казалась такой хрупкой, что он почувствовал желание протянуть руку и прикоснуться к ней, для того чтобы убедиться, что она не просто мимолетный мираж - хрупкий плод его воображения. Но сейчас он не мог прикоснуться к ней. Она желала его объятий в отсутствие других утешений, но сейчас она была спокойна, спала, и он не должен беспокоить ее, не должен навязывать ей свое присутствие, а тем более свои прикосновения. Деймон бросил взгляд на дверь. Ему действительно следует оставить ее одну, в покое. Его взгляд вернулся к ней, и он обречено вздохнул. Но ему нужно было быть уверенным, что она все ещё находиться здесь и никуда не ушла. Он остался на месте, его глаза были устремлены на подъем и падение ее груди. Он был эгоистичным ублюдком и поэтому остался, положил руки на колени, чтобы лучше сопротивляться искушению прикоснуться, и на кровати остался только его подбородок. Когда в мирной монотонности подъема и падения, подъема и падения, произошла заминка, он не пошевелил ни единым мускулом, его взгляд оставался неподвижен. Это было важно. Дыхание было важно. Пока были вдохи и выдохи, вдохи и выдохи — все было хорошо. Неподвижность была смертью. Молчание было смертью. И она имела привычку подкрадываться, тогда когда вы не обращали на это ни малейшего внимания. Он вспомнил, как положил голову на грудь своей матери, когда сам был еще совсем маленьким ребенком и имел привычку убегать от кормилиц. Слушал ее тяжелое дыхание и ленивое биение сердца, пока засыпал. Когда он проснулся, стояла тишина. Грудь Гейль шевельнулась. Ему пришлось быстро сморгнуть волну замешательства, потому что вся она тоже начала двигаться, и кровать прогнулась, когда она села, хмурясь и потирая виски. Деймон поднялся с земли и отошел от кровати в сторону двери, к выходу. — Ты в порядке? Есть… Жажда. Ты, должно быть, хочешь пить. Позволь мне принести… — Он вышел из спальни еще до того, как закончил говорить, не дав Гейль возможности ответить. Вернувшись, он принес кувшин с разбавленным вином и кубок, в который можно было налить его для нее. Он поставил его на тумбочку, наполнил кубок, поставил рядом кувшин и поспешно отступил назад. — Думаю, тебе не помешала бы ванна, не так ли? Чтобы успокоить нервы. Чтобы… смыть грязь города. Да, я думаю, что ванна подойдёт лучше всего, я пойду скажу… — Деймон, что… — Или ты предпочитаешь поесть? Мы пропустили обед, и ты, должно быть, проголодалась. Да, я позову… — Деймон! Его глаза остановились на ней, а затем почти сразу же устремились на образ ее плотно сжатых губ. Он держал рот на замке, но едва-едва, прикусив язык. Гейль тяжело вздохнула. — Спасибо за вино, но мне действительно больше ничего на этот раз не нужно. Деймон кивнул ей и повернулся, чтобы уйти. — Хорошо, я уйду… — Я бы предпочла, чтобы ты остался. Она довольно очевидным жестом похлопала по пространству рядом с собой, и он уставился на нее. Это было слишком близко для комфорта. Он молча опустился на самый дальний от нее угол кровати и внимательно посмотрел на нее. Гейль прижала кубок к своей груди и пожевала губу, глядя на него. Они оба чуть не выскочили из кожи, когда дверь в главную комнату распахнулась, глаза Гейль расширились до невозможности, а Деймон в мгновение ока вскочил с кровати, подошел к двери и захлопнул ее за собой, повернувшись лицом к незваному гостю. Его бабушка. Злоумышленником оказалась его бабушка. Он действительно должен был знать. У входа в их покои стояла королевская гвардия, и только король или королева могли пройти мимо них, даже не остановившись. Чудесно. Действительно чудесно. — Что, по-твоему, ты делаешь?! Это был трудный день, и он был далек от завершения, но Деймон вполне мог сказать, что со всем этим закончил. — Приветствую незваного гостя, бабушка. Как это выглядит? Ее глаза превратились в враждебные щелочки, и если бы это было физически возможно, он был уверен, что она уже бы выдохнула огонь. — Едва ли сейчас время для твоих острот, мальчик. Она выпрямилась во весь свой невзрачный рост. — Почему я слышу о том, что ты слоняешься по городу с Гейль? Неистовство. Несмотря на мрачное настроение, он почти рассмеялся. — Мы отправились на Стальную улицу, чтобы сделать кое-какие покупки. Я не понимаю, в чем дело. — Вы пошли пешком! Ты протащил бедную Гейль через полгорода! Неужели у тебя нет здравого смысла?! Ты совсем бессердечный?! Тебе надо было взять повозку! Или хотя бы лошадь! Деймон устало потер лоб. Его бабушка действительно была последним человеком, с которым он хотел говорить в настоящее время. — Мы пошли туда для того, чтобы приобрести Гейль подходящую кожаную одежду для верховой езды. Потому что у нее ее нет. Вообще ничего подходящего для езды, правда. Так что мы вряд ли могли бы взять лошадь, если только ты не хочешь, чтобы половина Королевской Гавани любовалась коленями Гейль. А брать повозку просто смешно. Пешком идти быстрее. — Как я и сказала! Вы пошли пешком! — Да, бабушка, так обычно ходят. — Где Гейль? Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке. Деймон вздохнул и смиренно опустил плечи. — Она в спальне, отдыхает. Королева резко повернулась к нему, прижав палец к его груди. — Ага! Я знала, что прогулка для нее слишком тяжела! Ох, моя бедная крошка. Деймон повернулся к спальне и закатил глаза. Он не мог даже спорить с ней, не показывая то каким идиотом он был. Когда он открыл дверь бабушке, Гейль обнаружилась там где он ее и оставил, хотя ее лицо явно было только что умытым и теперь казалось гораздо менее уставшим. Королева промчалась мимо него, чтобы обнять Гейль, села рядом с ней и пробежала лёгкими движениями пальцев по ее волосам. — Ох, моя бедная малышка, ты, должно быть, так измотана. Ты не должна позволять вот так тащить себя по всему городу. Действительно, ты должна больше думать о своем здоровье. Ты такая бледная, бедняжка. Гейль неуверенно взглянула на Деймона, а затем слегка улыбнулась матери. — У меня все в порядке. Я немного устала, но после прогулки вздремнула и теперь чувствую себя отдохнувшей. Действительно, беспокоиться не о чем. И мне очень понравилась Стальная улица. Все это было так… ново. Несмотря ни на что, губы Деймона дернулись. Голос королевы был полон скептицизма. — Если ты так в этом уверена, дорогая. Хотя мне искренне хотелось бы, чтобы ты не ходила туда так скоро после этого… Были некоторые глупцы, которые думали… Это не имеет значения. Значит, тебе понравилась Стальная улица? Гейль еще раз озадаченно взглянула на Деймона и снова посмотрела на мать. — Да, мне очень понравилось. Через несколько дней мы снова пойдем туда для окончательной примерки и корректировки. Я уверена, что второй раз мне там понравится гораздо больше. — И ты сядешь в повозку. — Нет? Мне понравилось обходиться без нее. Это дает человеку другую точку зрения. Лицо королевы было повернуто от него, но он был совершенно уверен, что ее губы снова крепко сжаты. — Ты должна думать о своем хрупком здоровье, милая, и не напрягаться без всякой на то нужды. Когда ты забеременеешь, это будет очень напряжённое время. Тогда нам придется еще больше заботиться о твоём хрупком здоровье. Лицо Гейль потеряло свой цвет, и она, казалось, едва дышала. — Мама, действительно нет причин говорить об этом. У меня все в порядке. Я чувствовала себя хорошо на протяжении всей прогулки. И к тому же, пройдет много времени, прежде чем появится повод говорить о детях. Королева похлопала ее по руке. — Хорошо. Хорошо. Ты очень бледна, моя дорогая. Я думаю, было бы к лучшему, если бы ты сегодня провела ночь в моих покоях, мне было бы гораздо легче от этого беспокойства. Деймон задавался вопросом, делала ли его бабушка это нарочно. Гейль выглядела так как будто была на грани обморока только от самого этого предложения. — Бабушка, уверяю тебя, о Гейль в наших покоях хорошо заботятся. Она даже не повернулась к нему, отвечая ледяным тоном. — Вряд ли ты лучший судья в этом вопросе. Гейль улыбнулась и положила свою руку на руку матери. — Но я могу. Деймон, как оказалось, та ещё наседка. Ведь прямо перед тем, как ты пришла, он хотел вызвать для меня ванну. И я хотела бы воспользоваться ею сейчас, мама, поэтому я надеюсь, что ты не поймёшь меня неправильно, но… — Ой. — Королева сдулась. — О, тогда я оставлю тебя с этим. Лучше всего как можно скорее смыть грязь и болезни города. Гейль любезно ей улыбнулась. — Спасибо, мама, я надеюсь, ты позволишь Деймону проводить тебя? Королева позволила проводить себя, и поэтому он отвел ее во внешнюю комнату и обратно к выходу, очень счастливый, что избавился от нее. Как только они вышли из покоев, ее хватка на его руке усилилась, и она зашипела на него на Высоком валирийском языке. — Ты должен знать, что из-за всех этих разговоров о посещении борделей половина двора убеждена, что вы именно туда сегодня и пошли. Я была бы благодарна тебе, если бы ты воздержался от смешивания с грязью имени моей дочери. Деймон оторвал ее пальцы от своей руки и улыбнулся ей, ровно ответив. — Кто думает, что мы посетили бордель, тот глуп сверх всякой меры. Мы вышли утром. Все знают: раньше полудня в бордель не идут. — Что?! — произнесённое королевой слово было похоже на визг. Он закатил глаза и терпеливо объяснил. — Шлюхи работают в основном по ночам, бабушка. И несмотря на то, что они в большинстве случаев работают на спине, им также нужен сон. Сообщив эту поучительную информацию, Деймон отступил назад в покои и захлопнул дверь прямо перед рассерженным лицом своей бабушки. Да, несмотря ни на что, раздражение бабушки все равно принесло ему некоторую радость. Он повернулся, чтобы направиться обратно в спальню, и резко остановился, выругавшись себе под нос. Он забыл позвать ванну и не мог выйти, потому что бабушка все еще была там. Как бы сильно Деймон это ни ненавидел, он позвал через дверь охранников, стоявших снаружи. — Пожалуйста, пусть подадут ванну для принцессы Гейль. Послышался приглушенный звук подтверждения, и он снова вздохнул с облегчением. Его бабушка отлично отвлекла внимание, а ванна послужит еще одним одним таким отвлечением. К тому времени, как Гейль выйдет из этого состояния, они смогут гораздо лучше притворяться, что все в порядке. Если это не удастся, всегда можно было приказать принести что-нибудь сладкое. И драконы. Если все остальное потерпит неудачу, будут драконы.