Старый проигрыватель.

Ему, кажется, вонзили острый кинжал в затылок, с желанием проходясь лезвием вдоль всего позвоночника. От резкого стука в сердце стало не просто тревожно, а буквально параноидально страшно. Хаск хватает бинокль, просматривая пурпурные окна здания. Никакого признака лишних глаз. Его шерсть встаёт дыбом. Немного нервно переводя взгляд на Черри, что беззаботно смеётся от жестикуляции Энджела, кот получает новое сообщение, с опаской тут же возвращая внимание экрану. < Выходи на связь, гнида. Это действительно вселяло ужас. Хмурясь, старый бармен вновь оглядывает окрестности, пытаясь подметить хоть какую-то деталь, что указала бы на наблюдение за ними обоими. Ничего. Отворачиваясь от циклопа, тот недовольно печатает ответ: < Я тут. Покажись. Сообщение было прочитано в ту же секунду и аккаунт моментально выходит из сети. Хаск догадывался о подставе и нехороших помыслах от абонента на другом конце провода. Кто-то отлично пудрит ему мозги и кот подозревал в этом Валентино.

***

После этого сообщения аккаунт Энджела и вовсе не появлялся в сети пару дней. Как бы не свихнуться от паранойи по поводу неконтролируемой слежки за своей персоной. Нестабильный разум старого бармена, кажется, усиленно старается потерпеть крушение. И дело не в его чёртовой шкуре, не в его существовании и состоянии. Дело в Энтони. Это всё происходит шутки ради? Или упор ведётся на определённую оплошность в действиях крылатого? Хоть бы кто подсказал, как следует себя вести. Посоветовал, как относиться ко всему этому. Самое главное, направил бы в нужное русло, чтобы не дай дьявол, не подставить паучка. Заботиться и так преподносить себя для израненной души актёра было опрометчиво, слабо. Хаск и вовсе позабыл о том, почему так резко и с презрением относился ко всей этой мишуре с чувствами и искренней любовью. Каждый раз он утопает в этом. Тонет полностью, погружаясь с головой, захватывая даже кисточки на кончиках ушей. Его ломает, он живёт в том, к кому проявляет чувства. Он дышит этим ощущением, отдаёт этому все свои оставшиеся силы, полностью теряясь. И это не яд, это настоящее благословение. Только вот оно обрекает встать на колени. Губит всей своей важностью, этим трепетом и теплым светом, который достает до самого сердца. Позволяет себе находиться в тебе, словно ахиллесова пята. Забирает непоколебимость и порождает слабости. Теперь слабость есть. Горит огромным пятном в груди и даёт почувствовать себя уязвимым. И в этом вся любовь. Жестокая, беспощадная и такая желаемая. Больше всего было страшно за то, что его поступки и действия наведут беду. Позволят третьему, грязному и безобразному до чёртиков лицу, встать напротив Энджела с бейсбольной битой, наровясь довести дело до конца. Хоть и метафорично, но так актёра и добивали. Истязали физически и морально. Заставляли работать немыслимое количество часов, вдавливая по глотку в самую грязь, глубоко, в тягучие болота. И кот боялся послужить спусковым крючком к этому. Любая душа бесценна, однако каждого, смотрящего в его сторону, вынуждали обанкротиться одним лишь взглядом. И это убивало. Как много он стоил, и как дёшево продавался. И Хаск был готов отдать любую цену. Если б у него было хоть что-то за пустой душой, он бы отдал всё, лишь бы прекратить этот порочный круг мучений. В аду так и нужно. Души, попавшие сюда, должны слоняться по просторам пламенных земель в агонии, мучениях, и поистине, невыносимых страданиях. Но Даст, казалось, поставил галочку над всеми пунктами. Казалось, что он выполнил все условия, чтобы пожалеть обо всём содеянном и получить уже настоящую обещанную кару. Он заплатил на несколько столетий вперёд, и кота ломало от этого. Как долго можно продержаться рядом, зная о том, что у тебя нет никаких сил, чтобы исправить это положение? Будь у него хотя бы одна малейшая возможность разрешить одну из задач этой огромной спутанной головоломки, он бы рискнул. Важно то, что он не думал бы об исходе. Совершенно. Пошёл бы на это с завязанными глазами и без никаких гарантий, отдал бы всё, что у него есть. А если отдавать нечего? Что тогда? Даже когда ты пал так низко, что поднимая свой взгляд, перед глазами лишь зелёная пелена помутнённого сознания, всегда ли есть шанс выйти сухим из воды? Потеряв всё, что было на руках, есть ли шанс подняться до прежних высот? Даст отлично справлялся, он действительно встал на пресловутый путь искупления, о котором трезвонила Чарли. Он дал себе шанс на то, чтобы выйти из пучин мрака и ужаса, что сковывали его на протяжении всего существования. И больше всего Хаск хотел помочь ему подняться. Отряхнуть белоснежные колени, придержать за плечо и подать руку. А если блондин позволит, то и проводить до самых ворот, с трепетом смотря вслед. Но бармен не верил в то, что сможет последовать следом. Он никогда не сможет выйти из порочного круга, в который сам себя и завёл. Его жизнь — сплошное уныние и безнадёжность. Его будущее — предрешено хождением по краю обрыва в навязчивом желании спрыгнуть вниз, но всё таком же топтании на месте. Стоять, живя в трусости и лишённом красок мире. Все цвета мертвы, они закопаны в самой дальней могиле. И только Энтони излучал яркий свет. Ярко-розовый, с привкусом терпкой вишни и душистых лилий. Его шея пахла пряными пионами и Хаску так хотелось утонуть в этом. В пурпурных сапфирах, что опоясывали зрачки уставшего блондина. В чуть заметных морщинках и этих пигментных веснушках на его макушке. В его гладком паучьем покрове, в полосатых локтях и острых зубах. Мужчина желал утонуть полностью в этом образе, грезил хотя бы о минуте, проведённой в его компании. Ничего пошлого, только его присутствие, его голос. Хоть и не показывая этого публично, не выворачивая душу напоказ... в глухо закрытой комнате, в конце коридора этого приторного до дрожи отеля... они сидели рядом друг с другом, не дыша вовсе, и разрезая тишину лишь ярким биением сердца. И кот знал, что Энтони с ним в этом. Он не мог, не мог не подмечать горящие глаза, что сверкали такой благодарностью и заботой к вечно пьяному бармену. Как он говорил, что делал, и как боялся ошибиться. Хаск всё видел. Видел страх в глазах актёра из-за того, что слишком много поведал о себе. Видел руки, сжимающие локти до вмятин из-за волнения. Видел его немую мольбу о помощи, и старался всегда протянуть лапу. Он старался закрыть его от всего, что происходит. Словно отдавая душу в руки Даста, бармен плавился как парафин, догорая в его боли. Возможно ли им обоим так быть в этом, когда даже собственные души им не принадлежат?

***

Сидя на карнизе всё того же здания, Хаск размашисто расписывает буквы на блокнотных листах, показывая их пауку после. Эти посиделки стали такой обыденностью, такой привычной традицией, что эти двое, кажется, и не помнили свои встречи в баре, где каждый сидел друг напротив друга. Энджел довольно кивал на его немые речи, закуривая третью сигарету. С курением сейчас всё было плохо, но парень понемногу старался себя перебороть. Ему так тяжело далась битва с наркотическими отношениями, что курение казалось чем-то не столь сложным. Просто нужно было время. Старый бармен выводит простой вопрос, что задавал до этого время от времени: "Ты скоро домой?" — не стесняясь называть отель домом. Это действительно было их укрытие и место покоя. Место, где их обоих ждут и рады видеть, где они чувствуют себя спокойно и в безопасности, где им хорошо. Поэтому по-другому отель Хазбин назвать было нельзя. В отличие от предыдущих раз, неожиданно для усатого, Даст несколько раз кивает, стараясь невербально это объяснить. Он изображает Валентино, нахмурившись, расставляет руки в боки, и вальяжно расхаживает с сигаретой. После, сделав пару шагов к противоположной стороне лестницы, явно показывает уже другую роль. Указывает на себя, и поправляет бюст в виде пуха на груди. Воображает, паясничает, а Хаскер старчески улыбается, выставляя подбородок вперёд. Опять меняет расположение, вновь проектируя хмурого сутенёра и внезапно тянет улыбку, показывая палец вверх. Либо он имел в виду, что моль воняет и смердит, пока Энджел блистает во всей своей красе, либо то, что злой босс доволен работой и актёр хорошо справляется. Наверное, второе. Парниша ненадолго забегает в свою комнату, выходя уже с плакатом в руках. Афиша гласила о его выступлении на концерте одной из популярнейших групп на этом кругу ада. "Кто их вообще пустил" — женская группа с откровенно пошлым репертуаром, состоящая из трёх грешниц. Даст заявлен как стриптизёр на одном из соседних пилонов. Скорее всего, блондину придётся быть там подтанцовкой. Он тыкает на дату, привлекая этим внимание бармена, а после машет рукой от себя, скорее всего намекая на свой уход. Получается, концерт пройдёт через пару дней, и после этого, его, вроде как, должны отпустить. Было бы чудесно, и кот на это безумно надеялся. Он повторно записывает вопрос, Даст берёт бинокль: "после тринадцатого числа?" — и Энтони кивает. Просто отлично. Уши мужчины тут же довольно навострились, а радостная улыбка озарила лицо. Это очень воодушевляло, совсем скоро он будет дома. Хаск не знал, как лучше показать его радость этим моментом, поэтому приложил когтистую лапу к груди у самого сердца. Его взгляд излучал тёплое спокойствие, умеренность в действиях и такой же трепет в их простоте. Но паучок всё понял. Он довольно прижимает обе руки чуть ниже ключиц, облегчённо выдыхая. В бармене хотелось захлебнуться, забыться и полностью сгореть. Даст уже спал и видел, как всё налаживается и привычный распорядок дня вновь возвращается. Соскучился.

***

— Ну? — Вопросительно кивает Хаск, выходя из-за ширмы в откровенно маленьком для него костюме. Вегги, сдерживающая порывы искреннего смешка до этого, с размахом убирает ладонь, наполняя комнату звонким и ярким смехом. Она заставляет смутиться Чарли, что вот уже неловко похлопывает по спине свою девушку, шёпотом бубня о том, что со стороны это выглядит не очень вежливо. — Может, что-нибудь ещё есть? — В неловком тоне задаёт вопрос принцесса ада, смущённо сводя брови домиком. Хаск закатывает глаза. — Блять. — Он недовольно вновь заходит за ограждение, снимая с себя этот красочный и явно не подходящий ему наряд. — Это пиздец. Как насчёт обтягивающего трико, зануда? — Задорно звучит вопрос от циклопа, что, сложив ногу на ногу и подпирая щёку, допивает вишнёвый коктейль с апельсиновым сиропом. Столь бурное действие происходило по вине бармена. В его голову пришла не особо надёжная идея в виде посещения концерта Энджела. Никаких пошлых мыслей и глубоких терзаний, лишь поддержка и собственный умысел. Коту было важно узнать, кто именно стоит за отправкой сообщений. Лучше всего это было сделать таким образом, чтобы он оказался в одном помещении с молью, максимально не привлекая внимания. Он обязан увидеть собственными глазами, как эти чёртовы пальцы сутенёра печатают сообщение. Засветиться на подобном мероприятии не хотелось и вовсе, ему во что бы то ни стало нельзя было подводить паучка. Поэтому он и готовился, подбирая наряд под свой "отличный" проект. Уже становилось душно и откровенно тошно от этих переодеваний. Просить помощи у сожителей с чуть более яркими возможностями к магии он не стал. Вкус Люцифера его пугал, Чарли тоже. Аластор ни за что не выкинул бы что-то дельное. Да и, по правде говоря, алый демон не особо был рад подобной затее. — Если так посудить, как раз и нужен наряд, который совсем не будет тебе подходить. — Шипит радиоприёмник, пока олень довольно выпячивает напоказ жёлтые клыки. Он стоит возле подлокотников центрального дивана с выпрямленной спиной, убранной за спину рукой, и всё с тем же оценивающим взглядом. Улыбка совершенно не скрывает подлинные эмоции оверлорда. — Ну, то есть... любой. Хаск вновь показывается из-за ширмы в белоснежном костюме. Его плечи чуть подняты, потому что рубашка явно маловата. Горло пережимает чёрный галстук, а вместо привычных брюк на него надеты короткие чёрные шорты. У Вегги округляются глаза и с небольшой передышкой она вновь заливается смехом, уже прикрывая лицо. К ней присоединяется и Черри, что с всплеском выдаёт гортанный хохот. Ниффти решила не отставать, разражаясь очень фальшивым и жутким смехом, подражая девочкам. На весь первый этаж слышится это откровенное издевательство, от чего кот опускает свои уши, скорчив недовольную гримасу. — Хаха! Теперь вообще супе-е-ер! — Уже задыхаясь, хохочет ангел, что впоследствии хватается за плечо своей девушки. Блондинка же поджимает губы, хмурясь и направляя взгляд куда-то в пустоту. Ей сейчас очень неловко, но бармену действительно не подходил этот наряд, он выглядел забавно. — Недурно. Нам так можно и выбрать сенатора. Сгодишься. — Шипит Аластор, поворачиваясь к недовольной хозяйке отеля. Она закатывает глаза, с глубоким выдохом поднимается с дивана, и подходит к недовольному коту. — Ничего страшного! Нам просто нужно подобрать что-то не в твоём стиле... Скрывающее все твои... особенности? — Поправляя галстук, восторженно тараторит блондинка. — Это всё очень хуевая затея. — Бурый кот потирает переносицу и чуть отталкивает от себя принцессу. Не с грубостью, но явно будучи очень угрюмым из-за неудобств. — Затея отличная, нам надо только немного подумать! — Задумчиво придерживая подбородок, Чарли тут же округляет глаза, как ей в голову приходит идея. Она щелкает пальцами в воздухе, и сразу выправляет ладони, как бы прося его немного постоять в ожидании. Не так долго пришлось ждать восторженную девицу, что уже тащила у себя в руках атрибут будущего костюма. Она одевает на него старую, хоккейную маску вратаря. Точно карикатурную, поскольку у рта находились жуткая вертикальная решётка, а привычных дыр для подобной маски и вовсе не было. — Нам же нужно прикрыть твоё лицо! — Хлопает блондинка, радостно провожая свою идею. — А с крыльями что делать будете? — Отходит от смеха Вегги, всё ещё посмеиваясь и протирая влагу под глазами. Она трёт щеки, поднимаясь к коробке с одеждой, что стояла за ширмой. — Ну? — Довольно улыбаясь, та показывает большой и пыльный плащ с разноцветными полосками из зелёного и фиолетового, что был оборван по краям. В следующем действии уже прицепляет его к шее кота. — Я, блять, что вам, Джок-... — Кота перебивает циклоп, что в секунду заинтересовалась этой совместной задачей. — Крылья всё равно видно! — Она достаёт баллончик с ядовито-салатовой краской, принимаясь распылять её на перья. — Эй, блять! — Недовольно ворчит Хаск, отходя от неё по кругу и пряча алые конечности в сложенном состоянии. — Это отмоется вообще потом? — Его лицо так ярко выражало удивление и недоумение. Брови недовольно опущены, глаза расширены, а зрачок сузился. — Да похуй вообще, нет? Благая цель, ебать! — Та силой расправляет его крылья, пока Вегги придерживает лохматого товарища за плечи. Насильственная помощь получается. — О! Сейчас-сейчас! — Ниффти решила не отставать. Она не особо понимала, что происходит, но оттого было веселее. Маленькая на рост грешница топает своими ножками, неся из какого-то угла два картонных конуса. — Вот-вот-вот! — Прыгает она на месте, поднимая странную подделку над головой. Чарли одевает их на уши. Аластор находит подобное зрелище очень глупым, но достаточно забавным и постыдным для кота. Он махает указательным пальцем, образуя на его макушке огромную фиолетовую шляпу с полями, довольно расположив обе руки на своей трости после. — Пиздец. — Хаск оборачивается к огромному зеркалу в пол, всем своим видом демонстрируя шок. Его уши поднимаются, а хвост недовольно волочится по земле. — Ахуенно! — Восторженно ликует принцесса, обнимая всех девочек за предплечья. Теперь он действительно на себя не похож, это выглядело как отличная маскировка, по её мнению. Хаску уже буквально больно на себя смотреть. Он раздумывал о краске, что будет на редкость неприятно, а может даже и больно отмывать. — Зато это стоит того, старик! Верни нам уже этого гондона штопанного! — Подбадривающе ударяет его кулаком в плечо циклоп, следом довольно похлопав кота по лопаткам. Он хмуро и по-кошачьи что-то рычит, глубоко выдыхая. Может, действительно, это был бы лучший вариант, что есть? Кошечка Кики сладко потягивается, спрыгивая с дивана и игриво подбегает к толпе. Конечно, ей интересно, из-за чего вновь такое сборище. Она охватывает своим вниманием будто незнакомые ноги, потираясь лбом о штаны Хаска. Только кошечке удаётся поднять взгляд, она пугается незнакомого лица, подпрыгивая и шипя. Убегает тут же, мгновенно притягивая внимание маленькой горничной, что уже вот отправилась за ней вслед. Это позабавило почти всех. Кроме Аластора. — Всё равно очень ярко. Тебе же нужно не привлекать внимание? — Взмахом руки он меняет цвета на более приглушённые, ближе к серому. На маске добавляет усы, а краску на крыльях и хвосте перекрашивает в тёмно-коричневый. — Так уже лучше. Он точно сверлит кота взглядом, напоминая о недавнем разговоре. Его глаза неестественно ярко загораются сразу же, как Хаскер оборачивается к своему боссу. Преобразуясь в чёрную тень, оверлорд растекается в лужу на полу, тут же удаляясь. Намёк понят отлично, но теперь у бармена в горле стоит ком. Сегодня ему нужно быть предельно осторожным, не привлекая никакого внимания. На "праздник жизни" пожаловал его величество Люцифер. Он безмятежно доедал кусок вчерашней пиццы, довольно ступая к толпе. Только завидев новый прикид Хаска, тот тут же роняет еду на пол, в неожиданном испуге выругавшись. Вегги и Черри вновь сливаются в общем смехе, пока кот обратно хмурит брови. Это даже Чарли позабавило, вот только она прикрыла улыбку за ладонью. Неловко, но забавно.

***

Сомнительные терзания душили Хаска, пока он добирался до места. Это палка о двух концах. С одной стороны — он может справиться на отлично, вынюхая нужную для себя информацию. С другой — спалиться и подставить Энджела была так себе перспектива. Но даже если так, все старания не окажутся в итоге напрасными. Он посмотрит на Энтони, как бы тот себя не вёл. Как бы не вертелся и не выступал, Хаск знал, что это не он. Конечно, зрелище может быть изрядно смущающим, но ему нужно это принимать. Кот не был сталкером, что вслепую наблюдает за своим объектом обожания, представляя его в разных позах. Хаск смотрел на блондина, как на произведение искусства, и это будоражило сердца обоих. Кот не опошлял его образ, не видел в неприглядном ключе. Смотрел сквозь, проникая через грудь и обволакивая всё израненное тело теплом. Вот так он и наблюдал. На досуге, чтобы как-то подготовить себя к когда-нибудь увиденной картине на выступлении, бармен расположился на постели и взял в лапы телефон, вбивая в поисковой строке запрос «Энджел Даст». Предложенные сайты тут же озарили его щёки мерзким румянцем от совсем не приятного смущения. Брови свелись к переносице и усатый просто поменял вкладку «поиска» на «картинки». Смотреть видео у него и духа бы не хватило. Статичных изображений с различными действиями паука в разных позах хватило с головой. Он тут же прикрыл вкладку, и зашел в настройки, спешно стирая историю поиска. Ужасно. Сколько всего ему приходилось выполнять только по одной указке. Мужчину тут же взяла дрожь только от одной мысли о том, чтобы поставить себя на место бедняги. Старому коту было бы легче второй раз умереть, чем терпеть подобное. Он положил телефон на пушистую грудину, смотря в потолок. Осадок огромный, хотя бы потому, что Энтони всегда выглядел так, будто это его стихия. Будто он добровольно живёт подобной жизнью, упиваясь в славе и деньгах. Крылатый знал, что это не так. Он всегда наблюдал, неосознанно искоренял реакции Даста на любые действия, следил за его речью. «Энджел Даст» был так же фальшив, как реклама презервативов. «Тони» был так же искренен, как монахиня в православном храме перед молитвой. И это так сильно контрастирует, что иногда у Хаска взрывается мозг. Он поможет, обязательно. Как сможет, так и протянет ему лапу, даже если блондин не захочет подобной помощи, мужчина её окажет. Он привязался, и ему тошно от этого.

***

В нужное число, как он и задумывал, нужно было появиться на мероприятии. Концерт был закрытым, только по билетам и пропускам. Когда они общались с Дастом через балкон, все билеты уже давно, как были раскуплены. Бармен обязан был придумать, как туда проскочить. Любыми способами. Он старался искать копию билета в интернете, распечатанные приглашения. Хоть где-то. Какой-то дебил же должен был похвалиться подобной покупкой. Под хештегом с концертом, пролистав кучу фотографий с ужасным ракурсом и качеством, он нашёл что-то сносное. Хаск делает ксерокопию, направляясь к точке невозврата. Большое пурпурное здание пестрило неоновым светом и блеском, что в сумрачной ночи только больше придавал резкости. Его угольные глаза буквально щурятся, пока крылатый приближается к месту проведения события. Нужно было отвлечь внимание охраны и контролёра, это на самом деле не особо то и сложно сделать. Любому, кроме бармена. Для идеальной картины мужчине следовало бы завязать диалог с какими-нибудь гостями, под шум пройдя в небольшой толпе, чтобы особо сильно не привлекать к себе внимания. Только актёр из него совсем никудышный. Совершить мнимую оплошность, которая приведет к диким последствиям — легко. Приминая тяжёлый и влажный асфальт под своими ногами, бурый кот осматривается, выглядывая "жертву" для плана. Дискомфорта этому положению добавляли затёкшие крылья, кожу которых буквально стягивало из-за гадкой краски из баллона. Было душно, некомфортно, он в принципе выглядел глупо. Однако душа старика была спокойна за то, что сейчас его образ совсем не узнаваем. Он выглядывает в толпе двух грешниц, что довольно-таки воодушевлены сегодняшним событием, подпевая предстоящие песни. Они что-то шумно обсуждают, рассказывая друг другу о том, какое шоу сегодня ожидают увидеть. Близняшки циклопы с лисьими ушами выглядели интересно. Их хвостики были похожи на шёлковые оборки меха, что носят красавицы в пресловутых бильярдных заведениях. Вместо рук — тараканьи лапки, что были покрыты ворсинками и мелкими шипами. Улыбаясь, намалёванные губы разъезжались, а рот, открываясь, расходился на четыре части. Поистине, адские создания. Шелковистые, рыжие волосы с перламутровыми лентами убраны в хвост, а в руках девушек находились миниатюрные сумки с выглядывающими из них чёрными кошечками. Когда Хаск подходит ближе, намереваясь завязать диалог, котята перелезают девушкам на плечи, зашипев. — Вы не видели мою дочь? — Подходит чучело к девицам, что в миг обращают на него внимание, поднимая свои пушистые локаторы и улыбаясь буквально до ушей... — Что, простите? — Они хихикают, обходя старика по бокам и осматривая. Очень интересные девицы, поведение схоже на повадки каких-то дикарей. — Маленькая девочка, два мешка ростом... — Бормочет кот, примерно показывая рост несуществующей дочери. Он указывает им на главный проход после, придерживая шляпу и стараясь и вовсе не смотреть в эти ярко-розовые глаза незнакомок. — Мы должны были вместе пойти на концерт. — Просто ужасная игра. Никакого "испуга бедного отца" или хотя бы "разъярённого мужчины, ищущего своего ребёнка". Хаск излучал исключительно угрюмость, отчего девочки посчитали его забавным. — Какой у вас голос... — Замурчала одна, подхватывая незнакомца за плечо. — Я бы сама была не против называть вас "Папочка". — Сладко посмеиваясь, молвит вторая, цепляясь за его локоть. — Не переживайте, найдём мы вашу дочь. Какая солистка ваша любимая? — Уже заговаривая ему зубы, молвит циклоп. Они тихонько идут до главного входа, чуть ли не прилипая к бедному бармену. Подобной реакции он не ожидал, или, по крайней мере, надеялся с ней не столкнуться. Возможно они подумали о том, что дочери и нет вовсе. Что это был его странный способ подкатить к двум "суккубкам". Даже если так, главное, чтобы от этих двоих была польза. Главный вход был забит галдящими во всё горло грешниками. Билеты проверяли долго, муторно и достаточно досконально. Ситуация немного пугала, навевая мысли о провале. Если он попадёт внутрь, это будет чудом, ничем иным. Втроём они встают в очередь, пока дьяволицы забалтывают язык несговорчивого грешника. Усатый пытался поддержать диалог, рассказывая им о только что придуманных байках и легендах своей жизни. По рассказам, он оказывается таксистом с маленькой зарплатой. Его жена сгорела в пожаре, а бедный мужчина со своей дочкой разбились на машине. Девочки вздыхают и сочувствуют язвительным образом, будто пытаясь привлечь его внимание милым поведением. По итогу их диалог как-то закручивается в размышления о воспитании детей, семейных узах, и ужасных принципах наказания за непослушание. Девочки, незаметно для себя, начинают изливать душу бармену, и он понимает, что, по-видимому, подобные диалоги его супер способность. Ему везёт на таких персон даже тогда, когда он вне работы. Их очередь наконец наступает, и они все вместе подходят к охраннику — гончей. Большой чёрный пёс с презрением смотрит сверху вниз на всех троих, оглядывая и протягивая руку за билетами. Хаск достаёт бумажку из-под плаща, протягивая ближней девочке, которая, в свою очередь, тычет тремя пропусками морду псины. — Вот! — И, кажется вовсе не обращая внимания на эту формальность, вновь возвращается к диалогу с новым знакомым. — И я ей о том же говорила, понимаете? Но она совсем нас не ценила. — Неправда! Мама любила тебя больше. — Подхватывает вторая близняшка. Её сестра уже вот собиралась сказать что-то колкое, но охранник прерывает всю компанию. — Что с этим билетом? — Он машет перед лицом циклопа копией билета, что принадлежала Хаску. Кот недовольно складывает руки на груди. Вот и первые проблемы. — Я откуда знаю? Нам такой выдали, наверное? — Нет, билет явно выглядит по другому. Этот с вами? — В вопросе он кивает на переодетого усатого грешника, вздёрнув густую бровь. Кажется, во всём этом у волка появились подозрения. В разговор вступает вторая девушка, злобно прикрикнув и сжав руки в кулаки. — Алло-о-о! Это подобным образом вас учат разговаривать со старшими? Не надо так смотреть на нашего дедулю. — Ха! Я умер в двадцатых годах того века, деточка. — Улыбается охранник, складывая свои руки на поясе. Девочки засучили рукава. — Молоко на губах не обсохло, чтобы дерзить мне. — Когда ты умер, ему было восемьдесят, долбоеб! — Уже буквально рычит вторая, наступая волку на ногу каблуком. — Хватит играть цирк! Мы пришли послушать Кетлин и остальных! — Она недовольно отбирает билеты назад, подхватывая удивлённо "деда" за плечо. Они достаточно быстро проходят внутрь, виляя бёдрами в походке. Их бы остановили, но это чуть ли не единственные терпеливые посетители тут. На контролёра нахлынула новая толпа фанатов, что вот уже быстрее хочет пройти к столикам и посмотреть на своих любимых певиц. Хаску просто повезло.

***

Оказалось, что сюда к дополнению нужно было бронировать стол. Переодетый бармен пытался объяснить то, что ему не нужен отдельный столик и он собирался сидеть с дочкой на ступенях у лестницы, ведущей ко второму этажу, чтобы лучше видеть картину. Только вот прилипшие к нему близняшки были не согласны. Они практически заставляют мужчину сесть рядом с ними за стол, и немного отговариваясь для приличия, кот всё-таки присаживается. Хотелось вести себя тихо и непринуждённо, а стол был в удобном расположении на балконах второго этажа. С них всё лучше просматривалось, однако самое главное, что отсюда ему было хорошо видно — это Валентино. Не хотелось долго отвлекаться на диалог с двумя громкими особами, что вот уже задавали все новые и новые вопросы о событиях из его жизни. Бармен напрягал мозги, как мог, отвлекаясь на вид к первому этажу. Яркое лобби с хищной молью посередине действительно не могло остаться незамеченным. Оверлорд сидел в окружении девочек-кошек, что довольно разминали ему плечи и кивали на все сладкие речи. Свет в зале затихает, Вал направляет табачный дым в сторону сцены, и представление начинается. Все усаживаются на места, пока громкие разговоры в последствии не утихают до минимума. Все в ожидании. На сцене появляются силуэты трёх певиц, отчего шум в ушах вновь нагнетает, а писк ликования толпы проходится сквозь всю черепную коробку. Хаск не особо хорошо подготовил себя к подобным децибелам, его уши немного прижались. Только бы не допустить падения всей костюмированной конструкции, благо, свет на их стол не особо то и падал. Он придерживает картонные конусы на своих ушах, неловко улыбнувшись двум девушкам. Циклопы даже не обратили внимания, облокачиваясь на ограждающие перила и подпрыгивая на месте в ожидании выступления. Сцена наполняется искусственным дымом, что снизу подсвечивается оттенками розового и красных цветов. По бокам сцены находилось два подиума с пилонами к концу дорожки. Диджей запускает неоновое свечение, и два стриптизёра постепенно, в ритм песни, ступают по ковровой дорожке к шестам, медленно переваливая груз с одного бедра на другое. Энджел Даст сиял, и не только своим неоновым костюмом. Его плечи и щёки отдают ярким глиттером, а латексные сапоги загораются приятным свечением при ходьбе. К началу песни намекало увеличение объёма звука. Три ящерки медленно и одновременно шагают к центру сцены, сладко двигая ягодицами в такт музыки. Центральная рептилия размашисто расправляет ладони, пока две остальные - лишь руки по бокам. Яркие софиты прожекторов огибают их лица, пока они язвительно отправляют поцелуи для фанатов. Удивительно, насколько у этих троих была шумная аудитория, коту было не по себе от подобных мест, и он уже тысячу раз пожалел о том, что пришёл сюда. Певицы начинают исполнять свои партии, пока оба танцора на шестах принимаются демонстрировать собственное тело. Изначально это не выглядело так пошло. Паук водил руками по бёдрам, шее, демонстрировал собственные длинные ноги в танце. Но чем дальше заходила песня, тем откровеннее были его движения. На припеве блондин начал постукивать кулачками у бёдер, двигать тазом и выгибаться в талии, чем вызывал ещё больший восторг у фан-базы. Хаск бордовый, буквально. Благо, его смущение прикрывала маска, но даже с учетом этого ему казалось, что из ушей скоро пойдёт пар. Он прикрывал лицо, прятал или отводил свой взгляд, делая вид, что заинтересован чуть видимой росписью на потолке. Но бывало и смотрел, прям заглядывался. Ему тошно от работы Даста, от его навязанных толпой действий и поведения, но ему не наплевать на всё это. Он не хотел думать о нём в плохом ключе, он действительно любовался этими движениями, гибкостью и плавностью под музыку. Во втором припеве паучий танцор залезает на пилон, к самой верхушке. Он фиксирует колени в одном положении, крепко ухватившись за железную трубу, как тут же его руки опускаются вниз вместе с грудью. Спина выгибается дугой, и Энджел хватается за пух, демонстрируя прелести своего телосложения. Максимально пошло. Хаска сразили наповал, взорвав громадную смущённую бомбу прямо у лица. Тот прикрывает морду с маской за шляпой, стыдливо опуская свой взгляд. Нет, его сил на это больше не хватит, и он не собирается больше любоваться подобным. Ему хотелось максимально отрицать даже малейшее удовольствие от подобного вида. Конечно, оно было, но он даже мысленно не признается себе в этом. Надо перевести вектор внимания на что-то другое. Кажется, его перманентная цель и вовсе заключалась в другом? Он потирает уставшие глаза, действия и мысли полны позора и презрения к собственной персоне. Достав бинокль из поясной сумки, бармен переводит фокус к хищной моли, наконец-то переходя к самой интересной части плана. Он всматривается в объектив, достает другой лапой телефон, открывая диалог с паучком. Непонятно, ответит ли Валентино на сообщение вообще, но попытаться стоило. Хаск печатает сообщение, стараясь заинтересовать неизвестное лицо на другой линии: < Почему ты больше не пишешь? Доставлено. Прочитано. Так быстро, будто он уже находился в диалоге. Мужчина округляет глаза в удивлении, с перепугу чуть не выронив аппарат из лап. Он вновь смотрит в наглую морду моли... и... Ничего. Буквально ничего. — Что за хрень... — Себе под нос ругается бармен, когда на телефон приходит новое сообщение. < Соскучился? Подозрительно смотря на моль, он видит лишь томные воздыхания Валентино. Тот безмятежно воркует с актрисами, поправляя пух на своей груди, при этом его руки на виду. Все три свободны, последняя прикуривает сигарету. Пазл не складывается, Хаска вновь бросает в дрожь. Получается... Писал не Валентино?