КРИВИЦКИЙ - ПАВЛОВА: КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ

***

За своими грустными мыслями я не заметил, как Ира подсела рядом и едва коснулась моих волос. От неожиданности и комка обиды, который разрастался во мне, я резко дёрнул головой и отстранился от её прикосновений.       — Ген, ты чего?       - Ничего. Я отбросил подушку и опёрся на подлокотник дивана. Говорить не хотелось по очевидной причине. Но моей жене подоплёка была неведома. Она решила уточнить, что же пошло не так во время ужина и почему я, как ей показалось, ни с того ни с сего замолчал, удалившись на любимый диван.       - Ты почему ушёл? Даже кофе не пил. - Она вновь попыталась дотронуться до моей головы.       - Спасибо. Я сыт. - Я ещё больше отстранился и буквально вжался в диван, всем своим видом показывая, что не хочу общаться.       - Салат не понравился? - спросила Ирина, не обращая внимание на моё нежелание.       - Понравился. - Мой ответ был краток. Восторженные дифирамбы уже отгремели, и сейчас они были неуместны.       - Почему тогда недоел? - жена продолжала наседать.       «Господи Егорова, отстань!»       - Ир… , - я притормозил со словами и выдал нейтральное. - Спасибо. Всё было очень вкусно.       - Что-то случилось на операции? Ты мне ничего до сих пор не сказал про операцию. Какие-то проблемы?       «Ну конечно, Склиф. Куда же мы без него! Только им может быть забита моя голова».       - Да там всё нормально. Пациента перевели в реанимацию. Прогноз благоприятный. - Я отмахнулся от вопроса. Вдаваться в подробности о Склифе дома мне вообще не хотелось. За целый день я наговорился о работе и о пациентах. Завтра та же тема, те же речи.       - Ир, уволь, пожалуйста, меня от разговоров про работу.       - Тогда что не так? - Ира подтянула под себя ноги и удобнее устроилась на диване, полагая, что сейчас я как миленький всё озвучу.       - Не так, - буркнул я и попытался вновь уткнуться в подушку. Опоздал! Моя любимица уже была в руках жёнушки. «Плохой знак», подумал я.       - И что же не так нашей светлости? Ну, давай, говори. Гена, я жду! - голос Кривицкой не предвещал ничего хорошего. Я постарался смягчить удар и свернуть неприятную тему:       - Чтобы я сейчас не сказал, я знаю, что за этим последует. Ир, я не хочу.       - Ты это серьёзно? Пришёл и весь вечер должна я перед тобой на задних лапах скакать. - Она подпрыгнула на диване и откинула подушку, траекторию падения которой я проследил печальным взглядом. К моему удивлению, подушка удержала баланс и не свалилась на Жорика, который до этого момента лежал около дивана и терзал свою «дохлую дичь».       «Ирка вот зачем так-то?» Подумал я, а вслух как можно спокойнее произнёс:       - Я не просил. Сказал же, что я сам.       - Ты что от меня хочешь? - Вопрос был задан тихо, почти шёпотом. Она приблизила ко мне своё лицо и обдала тёплым дыханием. Но в эту минуту мне показалось, что Ира готова выпустить залп из тяжёлой огнемётной системы «Солнцепёк», который спалит меня без остатка.       - Ир, успокойся. Я просто ушёл из кухни. Сидел на диване, никого не трогал. Всем своим видом я дал понять, что не хочу на ночь глядя выяснять отношения. Я даже попытался коснуться её щеки, но в ответ на мой призыв услышал:       - Ты просто ушёл? Да ты всем своим видом показал, что обиды у тебя вселенского масштаба.       - Вселенная здесь ни при чём, - ещё надеясь отшутиться, брякнул я.       - А кто причём? Я? - Всё было понятно, Ира решила в очередной раз воспользоваться своим громоотводом.       - Ир. Ты всё прекрасно понимаешь, но не можешь себе признаться. Хочешь на мне оторваться за Артёма, пожалуйста. Я даже возражать не буду. В этой неравной схватке я точно проиграю. - Я смирился со своей участью и решил, что молча выслушаю всё то, что мне сегодня уготовано в виде десерта.       - Ген, вот что ты несёшь? Причём здесь Артём!       - Себя хотя бы не обманывай. После ваших звонков тебе весь свет не мил, не говоря уже про меня. Поэтому я и не лезу с расспросами и советами. Неблагодарное это дело.       - Да с чего ты взял!       - С того самого. Слепой только не заметит, как у тебя мир рушится после общения с ним. А я не слепой и не настолько дурак. Хотя и держишь меня за дурака дремучего. Я больше так не могу. Нельзя же со мной так, как с мебелью. Это её ты можешь переставлять, как твоей душе угодно. Ей всё равно, куда ты её задвинешь. - Вынести покорно у меня не получилось. Обида всё-таки выскочила. Как я не пытался сдержать себя, уйти от неприятных, ранящих сердце слов, они вырвались и полоснули по живому. - Извини, не хотел.       Я понимал, что моё извинение уже не спасёт. Я выпустил джинна из бутылки, но Хоттабыч не исполнит моих желаний. В моём случае джинн злобный, и расправится он со мной незамедлительно, не давая никаких шансов на помилование.       - И как тебя это касается? Это мой сын и мои проблемы с ним. Ты-то здесь причём! - как и предполагалось, Ира не услышала моё извинение. «Ну всё! Держись, Гена. Сам виноват».       - Вот видишь, опять. Меня это не касается. Почему только тебя? Ты даже не замечаешь, что я пожинаю плоды того, что касается только тебя. Это…, - я не успел закончить свою тираду, как Ира резко меня перебила.       - Да что ты сделал, что так решил? Пледиком накрыл? В щёчку поцеловал? Что!       «Вот сейчас красавица! Умеет, не отнять».       - Ну, знаешь! Всему есть предел. Раз я ничего не сделал, и звать меня никак, к чему вообще этот разговор. Спокойной ночи, дорогая!       - Да пошёл ты к чёрту со своей спокойной ночью! И с дорогой тоже! Джордж, быстро спать! - она швырнула в меня подушкой и, соскочив с дивана, удалилась в спальню. Жорика на этот раз не пришлось звать дважды. «Господи! Да почему же так больно? И сердце ещё. Вот только не сейчас. Тебя мне ещё не хватало!».       Я встал и подошёл к комоду, где в верхнем ящике лежали все наши медикаменты. Левая часть была моей, правая — её. По центру - общее хозяйство. Открыв ящик, я горько усмехнулся.       «Дурак! Вот что делим, что выясняем? Нам, возможно, вдвоём два понедельника осталось. А мы никак точек соприкосновения найти не можем. Детский сад. Опять на диване ночь коротать. Ну и ладно. Пусть спит».