грандмастер ебаный свет

Остров, затаившийся в тумане, видом напоминал гротескное изображение глубоководного монстра. На промозглой земле возвышались триумфальные каменные ворота и казавшаяся заброшенной крепость. Зло, решившее здесь обосноваться, отнюдь не дремало – наоборот – притаилось и готовилось напасть в любую секунду. Звук капающей воды эхом отражался от стен одного из гротов. Полная темнота и сырость. Бессильное положение, в котором оказался Би Хань, изрядно раздражало. Он, связанный по рукам и ногам, зависимый от действий со стороны, заключен в каменную тюрьму. Приближающиеся мерные шаги. Резкий свет разъедает роговицы глаз. Криомант рефлекторно щурится и смотрит перед собой. – Великий мастер заскучал? – с издевкой спрашивает Шан Цзун. Его голос приторный как карамель, застревающая в зубах. Би Хань упорно и протестующе молчит в ответ, агрессивно дергая скованными за спиной запястьями. Они давно стерты в кровь, но лучше умереть, чем сидеть смирно. Уязвимость перед врагом злит до скрежета зубов. — До сих пор не желаешь идти на контакт? Сегодня я опробую новую стратегию ведения переговоров. И не сомневаюсь, что насладимся мы ей в равной степени, — колдун плутовато смеется в опасной близости от чужого лица. Когда он умудрился оказаться сзади? Широкие ладони скользят вдоль мускулистого торса, ощупывая каждую мышцу. Мерзость. Все тело напрягается словно тетива. — Я отрублю тебе руки и заставлю тебя подавиться собственным же мясом, — предупреждающе рычит Би Хань. Плящущие на его скулах желваки выдают ярость, что разгорается под кожей адским пламенем. — Доверься мне. Я знаю о твоих планах… И могу помочь воплотить их в жизнь, — Шан Цзун понижает голос до шепота. С притворной нежностью, искусственной настолько, что воротит, он жмется губами к виску и успокаивающе шикает. Мозолистые пальцы в то же время недвусмысленно поглаживают пах. Би Хань, чьи брови грозно взлетают в тот же момент, старается ударить противника в челюсть головой, но встречает пустоту. Нет надобности видеть лицо колдуна, чтобы с уверенностью заявить, что на чужом лице до отвращения слащавая улыбка. Больная тварь. — Нравится? Кто бы мог подумать, что тебя так взволнуют прикосновения незнакомца вроде меня… — Шан Цзун продолжает разговаривать тихо, с упоением наблюдая за крепнущей длиной. Шорох одежды. Умелым движением руки он шарит под тканями и через некоторое время достает чужое возбуждение. Скользит подушечкой указательного пальца по щели головки, размазывая первые капли. Из-за навязчивого трения мышцы Би Ханя напрягаются еще больше, а сам он тщетно пытается избежать прикосновений. Шан Цзун вновь смеется, обнимает того за шею, щекоча выпирающий кадык. Сжимает в кулак член — хватка нарочно болезненная — и начинает накачивать, довольствуясь видом сверху. — Убирайся, — криомант цедит сквозь плотно сжатые зубы. Собственное тело играло против него. — Не стыдись своих желаний, — зловеще подстегивает Шан Цзун, дразняще щелкая по раскрасневшемуся половому органу, и выпрямляется. Би Хань гортанно вздыхает. Внутренний конфликт не позволяет признаться себе в том, что сейчас, когда он возбужденный до дрожи в руках и отчаянный, любая ласка окажется приятной. Тот, кто над ним издевается, по-хозяйски забирается на его твердые, как сталь, бедра. Шан Цзун гипнотизирует взглядом, мягко опираясь на крепкие плечи. Он приподнимается, свободной рукой расслабляя завязки. Спускает собственные нижние одежды и трется пульсирующим входом о самую верхушку. — У тебя отличная выдержка, но этот бой ты заранее проиграл, — насмешливо произносит Шан Цзун и плавно опускается до самого конца, красиво выгибая спину. Без должной подготовки нутро узкое настолько, что стенки будто пытаются или раздавить член, или выдоить досуха. Подсказка: все одновременно. От всепоглощающего жара Би Хань издает утробный рык. Адреналин так и бежит по венам, а низ живота прошибает наслаждением. Он смотрит на человека (человека ли?) перед собой исподлобья, налитыми кровью глазами. В этом взгляде, помимо бесконечной свирепости, проскальзывает азарт. Шан Цзун и не думает медлить: покачивает тазом, точно боль от разрыва мышц не приносит ему ни капли дискомфорта. Щеки его покрывает лихорадочный румянец, а в глазах — нездоровый блеск. Ему искренне нравится лишать Би Ханя самообладания. Он наклоняется к чужому уху и опаляет кожу горячим дыханием, награждая криоманта первым откровенным полустоном-полувсхлипом. Кровь — отвратительная смазка, однако их все устраивает. У Би Ханя вены на шее вздуваются от досады, ведь как следует толкнуться бедрами в любезно подставленное отверстие ему мешают. — Держишься весьма достойно, — или хвалит, или унижает колдун — неизвестно, — Но наверняка тебе мало этого. Ты мечтаешь овладеть мной самым грубым и жестоким образом. Заставить мои внутренности перевернуться... В голове все гудит из-за белого шума. Требуется время, чтобы переварить поток информации. Шан Цзун, который вовсе не намеревается оставаться без ответа, скачет все быстрее. Би Хань бы разозлился на это еще больше, если бы это не было так чертовски приятно. — Что ты теряешь? Согласись присоединиться ко мне и останешься в выигрыше. Би Хань все еще сопротивляется, отголоски разума не дают забыть о гордости. Зато тело его, до этого момента не испытывающее ничего похожего, предает без стыда и совести. Все приближает его к неминуемой разрядке. Так близко, он так близко. Пара движений, всего пара— Как вдруг Шан Цзун замирает с показушным охом, продолжая так сладко сжимать разгоряченную плоть внутри себя. Его ягодицы шлепаются о лобок с характерным звуком, а брови хмурятся. — Я убью тебя прямо сейчас. Размозжу тебе череп, — рявкает Би Хань. Гнев достигает апогея. — Кажется, ты не понимаешь базового принципа переговоров. Мне необходима обратная связь, — причитает, да ласковым жестом маску оттягивает. К губам в поцелуе жмется, успевая юркий язык в чужой рот запустить. Наглым образом пользуется замешательством и целует глубоко, чувственно, пока мучительно медленно со ствола поднимается. Далеко не уйдет, ведь Би Хань наконец по-настоящему вышел из себя. Так долго терпеть этого сволочного ублюдка — с незатыкающимся ртом и восхитительной дырой — надо уметь. Он рвет кандалы и разрывает цепи, вернее, Шан Цзун дает ему это сделать, внутренне ликуя. Как и дает сбросить себя вниз, впечатав как полагается лицом в камень. Колдун трепещет от восторга, осмелившись глянуть снизу вверх и гадко улыбнуться. — Мне не пришлось даже примерять на себя кожу твоих братьев, — смехом заливается, но его прерывают. Би Хань крепко держит его за волосы, продолжая раз за разом бить головой о твердую поверхность. По окропленному кровью камню идут трещины, а Шун Цзун противно хлюпает кровью в разбитом носу. Би Хань рывком поднимает ягодицы мужчины вверх и без раздумий толкается внутрь. Он сразу же устанавливает быстрый и беспощадный темп, упиваясь свободой действий и полным контролем. Шан Цзун, будучи прирожденным актером, разводит ноги шире, извивается, высоко скулит, вытягивается в струнку и с благодарностью принимает каждый глубокий толчок. Всем своим видом поощряет и говорит: «именно так, продолжай в том же духе». Ему нравилось добровольно предлагать себя в качестве игрушки для быстрого траха, а Би Ханю нравилось обладать. Он уже близок к концу, а тем более близок, когда Би Хань вдруг разворачивает его к себе и хватает за горло, из-за чего он болезненно проезжается спиной по камню. Острые грани, несмотря на ткани, раздирают кожу на пояснице. От дымки слез (удивительно не крокодиловых) образ криоманта расплывчат, и Шан Цзун почти сожалеет об этом. Ему бы очень сильно хотелось увидеть это, безусловно, красивое лицо, искаженное гримасой злобы и желания. Вскоре в движениях Би Ханя не остается и намека на ритм, вдалбливается в распухшее от интенсивности нутро он так, будто основная цель — задушить и протаранить чужое тело собственным членом. Со своей задачей он справляется исправно. Шан Цзун, который совсем не против, краснеет от нехватки кислорода, хрипит и заламывает брови от извращенного удовольствия, что накрывает с головой. Электрические волны проходят через все тело, но вместо долгожданной разрядки его встречает пустота. Би Хань мстит и свободной рукой пережимает его член у основания, правильно проезжаясь массивной головкой по чувствительному месту внутри. Шан Цзун мечется, ведь яйца такие полные и красные, что готовы взорваться. Милосердие забыто, и Би Хань буквально выбивает из него сухой оргазм, от которого дрожат колени, закладывает уши и слепнет в глазах. Он не отдает отчет своим действиям, бьет от прерванного полноценного оргазма кулаками и воет, возможно, натурально рыдает. — Нравится? — со злой ухмылкой передразнивает Би Хань, и, желая показать, что он может сделать то, чего лишил другого, натягивает тело, превратившееся в стонущий беспорядок, и изливается внутрь. Кончает мощными залпами спермы, точно Шан Цзун — обычный рукав для члена, ничего более. Тот чувствует себя совершенно поверженным и уставшим. Сил подняться не остается, поэтому он просто позволяет Би Ханю воспользоваться его ртом тоже. Обхватывает ствол разбитыми в мясо губами, счищая языком остатки спермы. Би Хань смотрит горделиво и, когда тот заканчивает с работой, поднимая заискивающий взгляд, сворачивает ему шею.