Травма.

Федерация после очередного развратного и посвоему бурного секса, раскидывается на кровати, подбирая нужные слова, которые давно хотел сказать напрямую. Весь он; потный, изголодавшийся зверь, в чужой, а тем более липкой сперме. Будет ли он так долго унижаться или ему придётся терпеть до тех пор, когда его жизнь не сведётся со смертью? Вся его жизнь крутилась вокруг секса, ведь это инородное чувство приносило гораздо больше удовольствия, чем обычная рутина, которая наоборот добавляла хлама. Всегда было приятно напиться алкогольным напитком в дрова, выкурить две пачки сигарет, а после со своим любовником пообжимавшись в стенах клуба, поехать обратно домой, чтобы по полной повеселиться там. Только вот, иногда задумываясь на этот счёт, мысли сжирали и душили его, не желая выпускать из объятий. А точно ли ему, воплощению страны, нужна вся эта похабщина? Ради чего? Ради мимолётной вспышки удовольствия? Нет, неплохо чувствовать, когда тебя драят по полной в задницу, моментами ещё успевая услышать вскрикивания на ухо по типу;"да ты шлюха!". Но каково быть.. Нормальным? Адекватным, в конце концов... —Ангелочек, о чём задумался? — Ловкие пальцы проникают под кожаный ошейник, давая хотя бы немножко почувствовать отступление жара. Невидимые капельки пота сползли по шее, после двухчасового трения человеческой кожи об искусственную кожу. Ох, как же стало хорошо. — Неужели что-то настолько важное, что откажешься от сделанного тобою отсоса? Я уже весь возбуждён! Россия тихо скулит, по-собачьи высовывает язык. Ему делать нечего, он будто в рабстве. Отказаться нет возможности, изобьют, прикуют к жаркой батареи, обжигающей лопатки спины и другие части тела. Остаётся лишь сползти с кровати, ощущая коленями жёсткий махровый ковёр, подвиливая бёдрами, взять член в рот. У него.. Член достаточно большой, моментами очень больно широко держать челюсти, хотя Федерация в этих деликатных темах был по своему профессионалом, а поблажек он пытался не делать. Но всему свои минусы. Россия демонстративно заглатывает детородный орган, принимая глубоко, так, чтобы его партнёр точно не усомнился в подлинности и верности к нему. Только вот, Федерация хорошо понимает, что глубокий и приятный отсос не показывает всю любовь к любовнику. Любому прохожему так можно сделать, но это все ещё его не сделает особенным, правда? —Ох! Боже, да, Россия, да!— чужие, острые и загорелые бёдра толкаются, а член, содрогнувшись, упёрся в самые гланды. Хочется захлебнуться, в столь ужасном мускусном запахе и поте, но его голову крепко держат, вплетаясь пятернёй в белые пушистые кудри. Да и если бы не держали его за голову, он что-нибудь сделал? Н-и-ч-е-г-о. Пряди оттягивают, больно царапая кожу головы, после, чуть-чуть отталкивают назад. Федерация прекрасно знает, для чего это сделано, поэтому послушно подставляет красное лицо, изо рта которого выходили томные вздохи. На первое, что падает сперма, так это на губы; солёный и неприятный вкус размякал, разливаясь по бледным тонким устам, а после, не нарочно затекая в рот, от вкуса которого мозг вызывал рвотные позывы. Затем, сперма от губ перешла на особо неприятную часть; глаза, веки и щёки. Самый ужасный фетиш, которым может обладать человек. Противная жидкость неприятно щипет глазное яблоко, но из-за ресниц не затекает. Приходится моментально отдалиться от партнёра, протирая тыльной стороной ладони глаза, что так ужасно и слезились, от позора, застывшего на его сожалеющем обо всём лице. Мужские пальцы грубо хватают его за патлы, снова натягивая на возбуждённый и стоящий колом член. Неприятно, слёзы, по ходу грубых действий и толчков в рот, лились и брызгали из уголков глаз. А главное— он не сможет ни сейчас, ни в будущем это сказать. Ни этому человеку, тщательно оттрахивающий его дрожащую от вибрации нежную глотку, никому другому, ведь по сути, это его единственный секрет. Он никогда его не раскроет, в какой бы параллельной вселенной он бы не был, страх всегда будет стынуть в крови, заставляя на животном инстинкте заткнуться, зажевать обиду, завернуться в маленький комочек. Он снова чувствует, как его бросают на кровать, неуклюже раздвигая накаченные ноги, а после, подставляя член к давно разработанному и набухшему сфинктеру ануса. Федерация шепчет слова мольбы, зная, что его слова всё равно не слышны для чужих ушей. Человек, хотящий его до болезненной тошноты и судорогах в мышцах, думает, что Россия-то не против, лишь делает из себя невинного мужчину, скрывая повседневные эмоции хладнокровием. Толчок, раз два, по телу будто разлетается жуткий ток, Федерация громко охает, утыкаясь наполненным слюнями ртом в подушку. И тишина. - Голову будто оглушили звонким и неприятным звуком. Момент, тело резко вскочило. Перед глазами потемнело, отображаясь чёрными скользкими пятнами нового и мерзкого сна. Раз-два, усаживаясь, трепая ладонями по волосам, Россия восстанавливает дыхание. Три-четыре, считая детскую считалочку в голове, он бегло попадает пальцами по выключателю ночника, озаряя тёмную комнату тёплыми линиями света. Пять-шесть, ноги опускаются в тёплые и приготовленные заранее тапки, ладонь опускается на стакан, стоящий на тумбочке. Нужно принять пару таблеток. Остерегаясь последующих мыслей, что со скрежетом сжимали Федерацию в зубах, Россия подсчитывает нужные ему таблетки. Одна половина таблетки от головной боли, вторая половина таблетки— от боли в суставах, что так сильно ломят, третью, целую таблетку, он принимает от стресса, заглатывая быстро, даже не ощущая какого-нибудь дискомфорта. Всё, что с ним было раньше, лишь дурацкий неприятный сон. Хотя, нет, даже не так. Россия до сих пор душою привязан к этому человеку. Знает его контакты, соцсети, которые часто пополняются фотками, но писать не хочет, не собирается. Это был травмирующий опыт, но продолжать этот опыт Россия категорически был против. Он стирает горячие слёзы, скатывающиеся по бледным худым щекам. Захлёбывается, но плакать не собирается. Через час, а может и меньше, ему уже нужно быть на работе, а времени, чтобы пострадать о наболевшем, нет. Фантомно, всё, что с ним происходило в раннем детстве, отдавалось колко в теле. Горячие ладони, прикосновения, сжигающие кожу и всё то, что внутри России. Федерация не готов потерять снова себя, такого родного и душевного, лишь из-за неприятного опыта в сексе. Н-е г-о-т-о-в.