в прихожей.

Альберт с трепетом и неутолимой жадностью прижимается к губам Майкрофта своими.   Они стоят в прихожей, прощаясь больше десяти минут, поэтому, кажется, можно уже не расставаться.  И Майкрофт хочет. Он искренне надеется, что сейчас ему придёт письмо об отмене командировки, но пока что норовит прийти лишь разгневанный кучер, который всё это время ждёт внизу. — Пиши мне, — прерывает поцелуй и слёзно взмаливается Альберт, укладывая голову Майкрофту на плечо, пока руки обвивают шею. И шуршащие мысли драматичного Альберта уже выдают неприятные воспоминания недавних времён, когда от Майкрофта тоже приходили письма, тоже с самыми любовными посылами, но только в тюрьму. Очутиться вновь в той атмосфере нет никакого желания. Альберт давно принял тот факт, что любое послание Майкрофта отзывается в сердце его тоскливым отсутствием, даже если он будет писать из другой комнаты. — Лучше не пиши, — выносит свой вердикт Альберт и от горести этих слов только сильнее прижимается. — Альберт, я еду всего лишь на пару дней, — успокаивающе поглаживает по спине Майкрофт, хоть и разделяет чувства возлюбленного. Разлука с Альбертом тоже своеобразный отклик, оставивший однажды всё ещё заживающий шрам. Но везти его с собой в другой город, по сути, бессмысленно. Майкрофт всё равно планирует толком не появляться в отеле, пусть уж лучше любимый останется в привычном Лондоне с близкими, чем в каком-то неведомом захолустье в одиночку. Пару дней на самом деле растягиваются до понятия целых четырёх из-за дороги. Альберту абсолютно не нравится, что под руку в любой момент не попадут непослушные пряди шевелюры, в которые можно зарыться носом, выслушивая какие-то новости из рабочего дня; что некому будет страдать без стыда, а просто ради того, чтобы позабавиться; что никто ему не ткнёт носом в щёку; что еда не будет приходить в чужих руках в постель; что никто не сможет носить его свитеры ежедневно, ну и далее по списку. Отсутствие Майкрофта кажется непреодолимой катастрофой. Альберт предполагает, что все дни проведёт, пребывая в меланхолично-депрессивно-трагичном состоянии с бутылкой вина, кроватью под телом и его рубашкой на нём, чтобы ощущать хотя бы аромат, который так честно ассоциируется с любовью. — Не забывай гулять, Ал, — обрывает одной фразой все викенд-идеи Майкрофт, в попытках отстраниться, чтобы внимательно посмотреть в огорчённые глаза. — Ты тоже. Да, пускай Майкрофт и будет с утра до вечера слоняться от одного места к другому, но прогулкой-то это не назовёшь. Правда, непонятно, откуда ему на неё время взять. В Лондоне они буквально выгуливают друг друга, пересиливая каждый сам себя, но делая это для возлюбленного.  — Ты ведь не планируешь устраивать драму из-за моего отсутствия? — хмыкает над ухом Майкрофт, за что сразу же получает свирепый взгляд исподлобья, когда Альберт на такое нахальство даже отрывается от чужого плеча. — Вы свободны, мистер Холмс, — фыркает, отстраняясь полностью и демонстративно закатывая полные обиды глаза. Он тут к нему с любовью, а этот хмырь… — Я не могу быть свободен, когда Ваши руки, — Майкрофт обвивает его запястья, снова утягивая в свои цепкие объятия, — Лорд Мориарти, беспощадно забрали моё сердце. Я и моя свобода навсегда Ваши. А этот хмырь умеет подольститься. Альберт даже закроет уши на нелюбимое ему «лорд Мориарти», хотя из уст мистера Холмса (тоже, между прочим, не совсем приятное обращение, которое ассоциируется с работой) это звучит слегка иначе. Романтично, как в книжках. — Опаздываешь? — спрашивает с искренней надеждой услышать отрицательный ответ Альберт, когда всем своим телом ощущает схватившийся взор Майкрофта о висящие в прихожей часы. — Опаздываю, — кивнул, неохотно выпуская возлюбленного. Они беспрерывно смотрят друг другу в глаза, не решаясь даже поцеловаться, потому что знают, что это их прощальный поцелуй. — Пиши мне всё-таки, Майки. — А ты отвечай, Ал. Они одновременно тянутся друг к другу, с нескрываемой нежностью пару раз соприкасаются губами, прежде чем расплыться в ласковых улыбках, снова задерживающих их на минуту. Альберт отмирает первым. Спохватившись, дёргает Майкрофта, подталкивая его к двери и чуть ли не выпихивая за порог: — И только попробуй перетрудиться!  — Не посмею!  Альберт машет на прощание, получая в ответ воздушный поцелуй спешно удаляющегося к экипажу Майкрофта.