Падший дьявол

— Просто дайте мне знать, прежде чем вы двое начнете трахаться, как кролики, чтобы я мог убраться отсюда нахуй, — Лип сожалеет об этом в тот момент, когда слова слетают с его губ. Он мгновенно осознает свою ошибку, но это один из тех выходных дней, когда его мозгу не хватает времени, чтобы догнать его рот. Он слышит, как Йен резко вдыхает с того места, где стоит, сбоку от стены, покрытой граффити. Но внимание Липа сосредоточено на Микки, стоящем перед ним, который выглядит так, словно хочет выстрелить Липу между глаз пистолетом, который он держит. Он не знает, почему он увязался за Йеном, чтобы повидаться с Микки. Он ему даже не нравится, и он почти уверен, что это чувство взаимно. Микки залег на дно, как однажды сказал ему Йен, уже больше недели, и Мэнди начала становиться немного параноиком. Первые несколько дней она почти ничего не замечала, думая, что он просто убежал зализывать раны, но через неделю она начала беспокоиться. Добавьте ее беспокойство и угрюмое отношение к уже разрушенному миру Липа в виде Карен и хаосу, вызванному почти потерей дома; у него были довольно дерьмовые несколько дней. Поэтому, когда Йен сказал, что уходит, Лип ухватился за эту возможность, не заботясь о том, куда они идут. Конечно, он начал сожалеть о своем решении, когда услышал выстрелы, когда они поднимались по лестнице, ведущей на заброшенную крышу, мгновенно поняв, что Микки тот, с кем встречался Йен. Он чуть было не развернулся и не пошел домой, но по какой-то причине не сделал этого, вместо этого решив выйти на крышу, усеянную граффити. Как раз в тот момент, когда он открыл свой большой рот, он начал полностью сожалеть о принятом решении. — Ты, блядь, сказал ему? — сердито бросает Микки в сторону Йена. Лип ожидает гнева, но потрясен тем, что Микки не пытался отрицать. Он ожидает, что Микки встанет и пригрозит выбить из него дерьмо за то, что он думает, что Милкович педик. Он особенно не ожидает того взгляда, которым Микки одаривает Йена. Конечно, он полон гнева, но под ним также что-то скрывается. Что-то вроде… предательства, обиды. Но Лип понятия не имеет, почему Микки чувствовал бы себя преданным или обиженным; это то, чего Микки не делал, эмоции. — Нет! Я бы никогда, Мик, — говорит Йен, делая шаг к Микки, будто для того чтобы утешить его. Лип думает, что это странно, потому что с каких это пор Милкович нуждается в утешении? — Галлагер, — выдавливает Микки. Лип не знает, что происходит. Йен и Микки, кажется, ведут целый разговор одними глазами. Будто они телепатически связаны или что-то в этом роде. Это странно и нервирует, и у Липа возникает ощущение, что между ними двумя есть гораздо больше, чем он думал. — Я знаю, что вы трахаетесь, вот и все. Я имею в виду, что, черт возьми, еще может быть? Какого черта вы двое ведете себя так чертовски странно? — Лип видит, как Микки вздрагивает от этих слов, как будто он физически ударил его или что-то в этом роде. Следующее, что он осознает, Микки сильно бьет кулаком в стену менее чем в двух футах от Йена, и звук удара эхом отражается от окружающих стен. Лип инстинктивно слегка отступает, не желая приближаться к Микки, когда он в таком состоянии. Но он замечает, что Йен даже не вздрагивает, даже при ближайшем рассмотрении. Микки прислонился к стене. Его грудь быстро поднимается и опускается, когда он кипит. Но в нем нечто большее, чем просто гнев; он выглядит так, словно испытывает физическую боль. Как будто он прислонился к стене потому что ему нужно. Будто это поддерживает его, и без этого он может рухнуть. Лип никогда не видел Микки таким. Черт возьми, он никогда не видел такого Милковича, как в этот период. Как будто он может просто развалиться на части прямо здесь и сейчас, но Лип знает лучше. Он знает, что Микки не такой и никогда таким не будет. То, что он думает, что видит, на самом деле не то, что он видит. И когда Йен протягивает руку, чтобы положить Микки на плечо, Лип знает, что это тот момент, когда настоящий Микки, Микки, которого он знает, выйдет наружу. Но это не так. Он ожидает, что Микки набросится на Йена, оскалив зубы, и ударит его. Но этого не происходит. Он ожидает, что тот оттолкнет руку Йена и скажет ему «отвали». Но он этого не делает. Вместо этого Микки медленно поднимает взгляд на Йена, и Лип впервые замечает желтизну затянувшихся синяков на лице Микки. Взгляд, который он бросает на Йена, полон боли. В эту секунду он, Микки Милкович, выглядит совершенно разбитым. И Лип понятия не имеет, что и думать. Кажется, они ведут еще один разговор одними глазами. Он видит миллион разных эмоций, отражающихся на их лицах, но то, чего он никогда не ожидал, отражается на лице Микки больше, чем на любом другом: привязанность. Лип никогда бы не сказал, что Милковичи ласковы. Черт возьми, он даже не уверен, что они знают значение этого слова, но вот один из них, прямо перед ним, демонстрирует привязанность к его брату. Это заставляет его задуматься, действительно ли между ними двумя есть что-то большее, чем он думал. Он думал, что они были «приятелями по траху», чем кем-либо еще, зная, что у Микки никогда не будет настоящих чувств к кому-то другому. Он действительно беспокоился о своем брате раньше, беспокоился, что Йен влюбится в Микки или еще какое-нибудь дерьмо, и Микки разобьет ему сердце. Погруженный в собственные мысли, он почти пропускает, как Йен делает шаг вперед и сокращает расстояние между ними, чтобы обнять Микки. Лип видит, как Микки вздрагивает от прикосновения, и просто знает, что это все. Сейчас Микки отправит его брата плыть по крыше, распластавшись на заднице. Прикоснуться к его плечу — это одно, но обнять? Теперь это желание смерти. Но Микки не бьет Йена и не отталкивает его. Он ничего не делает. Он стоит там несколько мгновений, обхватив Йена руками, отказываясь отпускать, выглядя так, словно его сейчас вырвет. Как будто он не знает, хочет ли он притвориться, что объятий не происходит, или ударить Йена и убежать. Затем Микки медленно поднимает руки, чтобы обнять Йена, обнимает его в ответ и утыкается лицом в плечо Йена. Лип слишком потрясен, чтобы что-то предпринять. Он не может ни двигаться, ни говорить. Так много всего проносится у него в голове, но он продолжает слышать голос Йена, повторяющий: «Все по-другому, когда мы только вдвоем. Он… другой. Ты не поймешь». Лип думает, что, возможно, Йен прав. Может быть, между ними действительно все по-другому. Может быть, Микки не тот парень, за которого его принимает Лип, может быть, в нем есть что-то большее. И, может быть, он не понимает, может быть, он никогда не поймет.