Чонгук!

Глава семьи слов на ветер не бросал. Чонгук в свою очередь очень старался вписываться в рамки нормальности. Тэхен сделался его единственным лучшим другом. За год обучения Чонгук настолько привык к мальчику, что закатил такую истерику, когда узнал, что Тэхен идет в первый класс, а он нет. На момент окончания садика ему было всего четыре, но он освоил трехгодичную программу за год и сдавал тест вместе с Тэхеном. Только в школу брали с шести, нашлась, конечно, одна, что, увидев результаты Чонгука, согласилась взять, но Тэхен то пошел в другую. Поэтому маленький альфа наотрез отказался. Благо, помимо садика, существовала подготовительная двухгодичная школа по двум направлениям: спорт и искусство. Чаще всего, выходцы таких подготовительных и дальше шли в школы с данными уклонами, но Чонгука нужно было просто занять, не прерывать социализацию, а в саду ему уже делать было нечего. В подготовительную брали с четырех, чтобы как раз успеть к первому классу школы, поэтому маленький альфа, наконец, оказался среди сверстников. Направление выбрали спортивное и для семьи это стало спасением. Злость на то, что он не сможет учиться с Тэхеном в одном классе теперь на себя брала боксерская груша и прочие спортивные снаряды. Разумеется, за прошедший год в садике, родители успели познакомиться между собой, поэтому по выходным, а именно в воскресенье, так как у Чонгука шестидневка, а у Тэхена больница, папы приводили их в один из парков. Они жили в разных районах, но не слишком далеко, можно было за полчаса доехать на велосипеде или за пятнадцать на машине, если не было пробок. Семья Мин до этого не знала, сколько там времени можно потратить на поездку на велосипеде, пока одним весенним днем, Чимин не отправился с другом-омегой в кино, оставив «свидание с Тэхеном» на Юнги. Да, именно так в семье Мин называли эти встречи в парке. Потому что Чонгук собирался на них как на самое настоящее свидание. Подбирал одежду, просил Хосока дать один из своих ярких браслетиков, брал у папы блеск для губ — делал все, что в его пониманиях ассоциировалось со словом «красиво». Родители никогда не останавливали его в этом стремлении, хотя альфы обычно и не красятся. Юнги считал, что дело в возрасте — даже доминантный альфа может иметь повадки омег, пока не прошел через гон. Юнги сидел на лавочке, пока его маленький альфа переминался с ноги на ногу и нервно вертел головой. Глава семьи расположился по центру, запрокинул голову и, раскинув руки, удобно устроил их на спинке. Теплый ветер развивал аромат цветущих деревьев и хохот детишек, что играли на площадке неподалеку. Над головой голубое небо с клубами белых облаков, но Юнги не видел их, он, как только они пришли, сразу завалился на лавку и, закрыв глаза, едва ли не задремал. Весна всегда приносила ему воспоминания. Ведь именно весной он познакомился с Чимином. Его омега был тогда совсем юный и невероятный, как сказочный принц. От него сладко-сладко пахло мандариновым паем, на который в течку выкладывали взбитые сливки. Сейчас, когда этот пай был съеден, а весь крем жадно слизан, его Чимин был уже не принцем, а самым настоящим королем, великими императором, чья династия правления — сердце Юнги. Старший альфа навсегда запомнил тот день, когда впервые увидел его. Пшеничные волосы развевал ветер, а темно-карих, почти черных, как теперь у Чонгука глазах, плескался такой восторг. Юнги тогда сразу подумал — он живет первую свою жизнь. Никакой угрюмости, энергичный и улыбчивый, как только такую драгоценность угораздило влюбиться в него? В худощавого на тот момент альфу, что был ниже все прочих альф в группе, да и на всем потоке, наверное. Ниже разве что омеги только были, да сам Чимин уступал ему всего сантиметр. Юнги всегда ощущал себя старцем. Умудренным, знающим все наперед, будто уже прожил миллион жизней. Читал людей как книги, а потому ему всегда было скучно в компаниях, разве что выпить весело, а так, он не видел среди сверстников ни друзей, ни интересных собеседников. И лишь встретив Чимина, он был счастлив, что имеет такую способность, что может понимать без слов. Потому что меньше всего он хотел потерять его по альфей тупости, в самом начале отношений. Поэтому и свою лень, и свою гордость он собственноручно убил, а голову сунул, как говорят «умные» альфы — «под каблук». Юнги не считал, что угождение своему омеге — быть под каблуком. Наоборот, омега, чувствуя, что ему отдаются на сто процентов, очень легко расслабился, не метался, не искал поводов для ревности, не делал мозги и сам пытался сделать все, чтобы альфа чувствовал, что он принадлежит только ему. Зачем доводить свою омегу, гордо считая, что тот не имеет права лезть в дела альфы, тем самым вызывать сомнения? Юнги никогда не понимал таких альф и жалел омег, кои находили свою пару в подобных особях. Зачем доказывать, что ты главный? Если ты действительно главный, то никаких доказательств не нужно. Лидер это не тот, кто добивается власти, а тот, кому ее вверяют. И Чимин вверил Юнги эту власть над собой, над семьей — это и есть синоним доверия. Иначе бы юный Чимин сбежал от него после первой же ночи. Ведь в первую их ночь, благо у омеги не было течки, а у альфы гона, Юнги наставил ему столько меток, что в пору было бежать писать заявление о тяжких телесных. Юнги хоть и верил Чимину буквально с первого дня их общения, но вот собственным глазам — нет. Омега был великолепен, и он пришел к нему, сам подошел познакомиться и в койку первым позвал, а от этого нехило так срывало крышу, уже не говоря о взлете самооценки до небес. Был ли у Чимина после шанс дать заднюю? Вряд ли. Попробовав раз — Юнги плотно подсел на этот мандариновый наркотик. В юности сложно думать верхней головой, особенно когда ты встречаешься с самым горячим третьекурсником потока. Поэтому он вязал его каждую течку, так что неудивительно, что уже со второй Чимин понес. И Юнги собирался обсудить это в скором времени с Хосоком. То, что он на тот момент уже подрабатывал — спасло Хосоку жизнь, ведь у Юнги был только брат, а о своих родителях Чимин и заикаться не желал, когда они узнали о беременности. Конечно, если Хосок встретит своего омегу и не сдержавшись, как и его отец, обрюхатит, потому что матушка-природа нашепчет, что это лучший вариант, чтобы привязать омегу к себе, они помогут. Но все же, восемнадцать — рано для детей и дело не только в деньгах, но и в том, что юность важно не просто увидеть, ее важно пощупать. А с маленьких ребенком на руках этого не случится. Обсудит сначала с Хосоком, а лет через десять и с этим мечущимся доминантным альфой. Возможно, даже чуть раньше, сразу после того, как он презентуется альфой, ведь наверняка у доминанта в гон закидоны будут помощнее, чем у обычного. — Чего они так долго? Сокджин-хеним никогда раньше не опаздывал, — донеслось до Юнги бурчание. Старший улыбнулся, слыша, как пыхтит ребенок, забираясь на лавку, рядом с ним. — Скоро приедут. Может на кольце опять пробка, — отозвался Юнги, чувствуя, как мальчик в попытке успокоить себя, прижался к боку и сунул одну руку в карман его ветровки. Юнги вспомнил, как он сам опоздал на свидание с Чимином. Хосоку было три, омега отвел его в садик, а у Юнги был выходной, поэтому, они решили устроить свидание в честь трехлетней годовщины свадьбы. Альфа опоздал, потому что устроил генеральную уборку в их тогдашней крошечной съемной однушке. Он знал, что для Чимина, который тоже стал подрабатывать, уборка будет лучшим подарком. Так вышло, что на бытовые вещи у них совсем не оставалось времени. Хосок был гиперактивным, он или плакал или смеялся, если не спал или рот не был занят едой. Поэтому у них всегда был выбор: или они успеют убраться, прежде чем без сил завалятся спать, или потрахаются в душе. Чаще выбирали второе. Чтобы загладить вину за опоздание, он по пути залез в чей-то палисадник и нарвал цветов, ведь на магазинные денег не было, Юнги тогда еще учился и зарабатывал совсем немного. — Надо будет купить папе цветы, как пойдем домой, — озвучил старший свои мысли. — У папы сегодня праздник? — удивился Чонгук. — Нет, не у папы. Праздник каждый раз у меня, когда я вижу его, — с улыбкой ответил Юнги, открыв глаза на полуденное небо. — Тогда и я должен купить цветы! — всполошился маленький альфа, заставив Юнги оторвать затылок от лавки и посмотреть на сына. — Купим. — Нет, надо сейчас! Тэхен же вот-вот приедет! — Чонгук спрыгнул вниз и, схватив отца за руку, потянул на себя, пытаясь поднять. — Тэхен? — непонимающе произнес Юнги, но до него тут же дошло. Он подался вперед, согнувшись, чтобы оказаться с сыном на одном уровне. — Ты чувствуешь праздник, когда видишь его? Альфочка энергично закивал. — Самый большой праздник! Даже больше, чем мой день рождения! Серьезное заявление, даже по мнению Юнги. Особенно зная то, каким эгоистом растет Чонгук. — Хм, — задумчиво начал старший, потерев подбородок. — Альфа может не захотеть принять от другого альфы цветы, если это не день рождения. Можно подарить что-то другое, например, хорошее воспоминание. Чонгук выслушал, прекратил тянуть руку и задумался. Юнги принял прежнюю позу, но уже менее расслабленно. То, что маленький альфа чувствует что-то к Тэхену — неплохо. Но что будет, если он презентуется альфой? Станут ли чувства Чонгука дружескими? Этот вопрос заставил Юнги серьезно задуматься. За год они с Чимином поднатаскались в изучении доминантного признака второго пола и, разумеется, они подробно изучили теорию о том, что ждет их сына в интимном плане. То, что доминантный альфа легко и быстро будет находить омег — документальных подтверждений не требовало, Чонгук уже показывал на что способен. Помимо этой очевидной информации, была еще одна, о доминантных омегах. И здесь дела обстояли куда веселее, по крайней мере так думал Юнги, ведь Чимин решил эту информацию обойти, их ведь это коснуться не могло. Старший альфа почитал и совсем не пожалел. Доминантный омега встречался еще реже, нежели доминантный альфа, в древности их клеймили колдунами, потому что они делали из альфы — саб-альфу. Так думали раньше, на самом деле не делали, и ученые это давно доказали. Доминантный омега лишь находил саб-альфу, так ему подсказывала природа. Саб-альфа в жизни ничем от обычного не отличается, у него есть гон, он может заделать простому омеге детей, но стоит такому встретить доминантного омегу, и его истинная сущность вылезет наружу. А истинность поведения саб-альфы заключалась в том, что они теряют свой обычный гон и приобретают нечто схожее с течкой. То есть возбуждаются как обычно, но имеют на это иные триггеры, а именно — течку доминантного омеги. Обычно гон приходит раз в три месяца, а течка может случатся и каждый месяц, и в гон избранного альфы. Тогда как гон не может случиться даже в течку истинного, он придет по обычному расписанию, но только не с доминантным омегой. А что будет, если доминантный альфа найдет себе альфу? Юнги собирался посвятить сегодняшний вечер именно этому вопросу. Меньше всего он хотел бы давать Чонгуку советы, которые потом разобьют ему сердце. — Вон они! — восторженно пискнул Чонгук. Юнги дернулся и, мельком взглянув на сына, повернул голову в направлении, куда указывал мальчик. К ним по аллее на велосипеде ехал Намджун, а на раме, в специальном кресле, сидел довольный Тэхен. Юнги поднялся и, заметив букетик в руках Тэхена, нахмурился. Намджун помахал им рукой, от чего Чонгук вновь пискнул и запрыгал на месте, сигнализируя им обеими руками, будто их можно было не заметить. Припарковавшись на специальной стоянке, Намджун высадил сына, снял с него защитный шлем, а затем снял и с себя. В это время Чонгук уже подбежал к ним, а Тэ вручил ему букетик. Это были ранние дикие цветы на коротких ножках, фиолетовые, желтые и белые. Чонгук растерянно повернулся к отцу, но Юнги не растерялся и с серьезным лицом кинул ему. Маленький альфа сжал букетик в одной руке и подавшись вперед, заключил Тэ в объятия. — Сегодня день отцов? — с веселой усмешкой сказал Юнги, вместо приветствия. Глава семьи Ким приветственно и одновременно согласно кивнул. — Простите, что задержались, но у нас там по пути небольшой парк, а он усеян этими цветами. Тэхен бы не дал мне просто проехать мимо, — с улыбкой оправдывался Намджун. Он снял длинный шарф с шеи, под которым из-за легкой куртки виднелся круглый ворот тонкой кофты. Они с Юнги пожали руки и дождавшись, пока дети расцепятся, пошли следом за ними. — Как там в школе? — Юнги спрашивал не об обстановке, а о том, как школу переносят родители и Намджун сразу это понял. — Пару дней назад, когда Джин укладывал его спать, Тэхен вспомнил, что им задали поделку — кормушку для птиц, — альфа показал свои пальцы, на которых было три пластыря. — Кровью и потом? — усмехнулся Юнги. — Кровью и потом, — кивнул Намджун. Малышня оккупировали одну качель, та, что состоит из держателя и плоской доски и качается вверх-вниз, чуть пружиня, приземляясь на резиновые дуги. На ней стало так очевидно заметно, что Чонгук догнал Тэхена и по росту, и по весу. Отцы встали неподалеку и похлопали по карманам — привычка, оба бросили курить. Намджун семь лет назад, а Юнги черт знает когда. У обоих это вызвало усмешку и моментально породнило и расслабило, словно они вот так каждый вечер выходили, обсуждали дела, выкуривали по одной и расходились. — Хорошо, что в подготовительной пока только из Чонгука все выжимают, а от нас требуется его туда просто привести. — Спортивное направление? — Да, с уклоном в боевые искусства. Чимин против, но его ж разве кто спрашивал? Этот монстр довел тренера по аэробике, легкой атлетике, футболу, теннису и даже плаванию. Только тренер по тхэквондо дал ему сразу подсрачника — показал кто главный, — хихикнул Юнги, ярко представляя себе, как удивленно Чонгук тер свою пострадавшую попу, ведь они в семье физическое наказание никогда не практиковали. Да и наказания как таковые никогда у них не были серьезными. — А мы всерьез думаем сменить школу на домашнее обучение, — выдохнул Джун, глядя на хохочущих детей. Юнги напрягся. — Тэхену тяжело, он не вывозит домашку, мы, конечно, помогаем, Джин порой всю за него делает, даже прописи, но от этого же не лучше. — А в чем дело? — В болезни. За этот месяц он всего две недели походил, а остальные дни или сил не было или его приходилось забирать. Кровь носом, отдышка, учителям и школьной медсестре страшно брать на себя такую ответственность, — Намджун замолчал, нахмурился и опустил взгляд, задумался. Юнги не спешил перебивать его мысли. — У Тэхена врожденный порок сердца. Мы надеялись на эффект медикаментозного лечения, но он оказался минимальным. Единственное, нам это помогло набрать нормальный вес и возраст, когда операцию проводить безопаснее. Ее назначили через три месяца, а после долгая реабилитация. Я уже вообще жалею, что настоял на школе. Джин сразу говорил, что лучше домашнее обучение, пока проблема не решится. Потом бы уж как-нибудь нагнали программу. Но знаешь, я как-то зашел к нему в комнату, днем, на улице солнце, дети во дворе, а он сидит и в стену смотрит. Никто с ним играть не хотел, ему бегать нельзя, волноваться нельзя, ничего вообще из того, что делают дети — нельзя. И никому ж из этих мелких ублюдков не объяснишь, что он такой же как они, что он тоже хочет играть, — он выдохнул. — Вот я и решил, что в саду, а потом и в школе он уж точно с кем-нибудь подружится. — Так и вышло, — произнес Юнги, спокойно и уверенно встретив взгляд Намджуна. — Чонгук прицепился к нему как клещ, а я вообще пару лет назад пообещал ему, что сделаю все, чтобы они в одну школу пошли. Намджун искренне заулыбался и, с благодарностью кивнув за поддержку, вновь устремил свой взгляд на детей, произнеся: — Твой ведь доминантный альфа, да? — Ага, — тяжко выдохнул Юнги, видя, как Чонгук зарычал на мальчика лет семи, что подошел к ним, предлагая поменяться, потому что он тоже хочет покачаться с кем-нибудь на этой качели. — Что же, от себя я их благословил еще в детском саду. — Это так очевидно, да? — Не знаю кем будет Тэ, но он ему цветов нарвал, думаю, что-то это все-таки значит. Юнги молча кивнул, соглашаясь. Гуляли не как обычно два-три часа, а все шесть. Отцы нашли общий язык — маркетинг в сфере недвижимости, у Намджуна была своя фирма в этом деле. Они вместе сходили на обед в семейный ресторан, а потом Юнги предложил подвести их домой. Велосипед влез в багажник, а Чонгук на колени к Тэхену. Ему не хотелось отпускать друга и решив, что если он уснет на нем, то их не потревожат, отстегнулся от детского кресла и слез прямо к Тэхену на колени. Мальчик отвлекся от пейзажа за окном, приподнял руки, дабы Чонгук мог поудобнее устроиться, а затем обнял за талию, положив подбородок ему на макушку. Маленький альфа как раз оказался носиком в его шее и ему нравилось, что Тэхен пахнет его отцом от машины, своим отцом, чем-то сладким и совсем чуть-чуть больницей. Отцы, сидящие впереди переглянулись, но никто из них никак ситуацию не прокомментировал. Тэхен, придавленный и пригретый, быстро уснул, как и планировал Чонгук. Сам маленький альфа никак не мог уснуть, но глаза закрыл и очень правдоподобно притворился. Поэтому, когда они приехали, первым на разведку пошел Юнги. — Укусить может??? — донесся до задремавшего Чонгука удивленный голос Намджуна. И он укусил, но Тэхена все равно забрали. Чонгук планировал закатить истерику, но на порог вышел Джин и помахал им рукой, поэтому стыдно было реветь. Да и Тэхен, прижавшийся к плечу отца, так хорошо спал, что будить его не хотелось. — Семья Ким очень положительно на тебя влияет, — произнес Юнги, глянув на новый след от укуса на руке. Чонгук фыркнул и отвернулся к окну, рассматривая дом и улицу своего Тэхена. Им удалось увидеться еще пару раз, прежде чем Тэхена забрали в больницу. Чонгук очень просился туда, даже однажды выкрал у отца телефон и позвонил Намджуну, но старший альфа объяснил, что для Тэ их встреча будет лишним волнением. Поэтому нельзя пока даже по телефону с ним поговорить. По крайней пере, пока не сделают операцию и не пройдет хотя бы половина реабилитационного периода. Чонгук честно ждал. Продолжал ходить на дополнительные, вел себя хорошо, хотя никто не обещал ему, что Тэхена вернут, если он будет хорошим мальчиком, Чонгук сам так решил. Дни шли. Весна сменилась летом, лето осенью, а осень привела зиму. Но Тэхена никто так к нему и не привел. Родители сначала говорили, что все хорошо и скоро операция, потом, что операция прошла хорошо, а после — реабилитация. Чонгук просил у Хосока ноутбук и много времени читал о болезни Тэхена, поэтому знал, что порой даже года мало, чтобы человек восстановился, а еще будет большой шрам на груди. Чонгук тогда сразу подумал, что это вообще никак его Тэхена не испортит. Снова пришла весна. Хосоку исполнилось восемнадцать и однажды вечером, он привел домой омегу. Родители ушли на свидание, Чонгук весь вечер в зале играл в приставку и когда услышал, как открылась дверь, то тут же подскочил и прибежал к входной двери. — Ой, это малыш Чонгук? — сказал омега, обернувшись на следом зашедшего Хосока. — Ага, познакомься, братец, это Бомгю, — представил его старший. Маленький альфа шумно вдохнул, заставив омегу покраснеть. От Бомгю пахло сладкой жвачкой и Хосоком. Чонгук тут же сощурился, так пахло отцом от папы, значит, Бомгю омега Хосока. — Раз ты уже все понял, — усмехнулся старший брат, прочитав все на лице младшего. — То будь добр, иди и дальше играй в приставку. Чонгук отошел в сторону и проводил парочку взглядом, они сразу пошли в их с Хосоком комнату. Маленький альфа вернулся в зал и, взяв телефон, написал Намджуну: «Когда я смогу увидеть Тэтэ?». Старший альфа отвечал редко, но обычно на все сообщения разом. В этот раз, видимо, у главы семьи Ким было больше времени или же ему на самом деле хотелось с кем-то поделиться. В ту ночь Чонгук вообще не спал и дело было не в стонущем омеге наверху. Намджун прислал ему фото. Там была белая стена палаты со всякими датчиками, массивная больничная кровать, а на ней Тэхен. Бледный и совсем худенький, будто не изменившийся за этот год ни капли. Он полулежал, по подушке разметались волнистые отросшие волосы, на лице кислородная маска, на худых плечах больничная пижама в темно-синюю полоску, она распахнута, поэтому видны толстые бинты на костлявой грудке. «Наберись терпения, Чонгук-и, мы все очень ждем Тэхена», — пришел следом ответ. Родители вернулись под утро. Чонгук услышал веселое хихиканье подвыпившего папы и шепот отца. Маленький альфа лежал на диване, на боку и все глядел на фото, никак не мог оторвать глаз от Тэхена, будто если он отвернется, то мальчик откроет глаза. Чонгук очень бы не хотел пропустить такое. Его не заметили, он слышал, как родители поднялись наверх, в свою спальню, а спустя минут десять на цыпочках вниз спустились Хосок с Бомгю. — Давай я проведу тебя, — раздался сбивчивый шепот альфы, прерываемый на мерзкие, по мнению маленького Чонгука, чмоки. — С ума сошел? — хихикнул Бомгю. Его интонация была так похожа на интонацию прошедшего совсем недавно папы: безумно довольная, пьяная и влюбленная. — Я должен проветриться, если отец узнает, что я был не у Кая, он мне голову оторвет, а потом и тебе. Хосок пробурчал что-то в ответ и вышел проводить до остановки. Чонгук прижал к себе телефон и сильно зажмурившись, попытался вспомнить, чем пахнул его Тэхен в их последнюю встречу. Это был запах больницы, а вместе с ним сахарная вата. За прошедшие месяцы он возненавидел и то, и другое. Он очень хотел к Тэ, поэтому, не сдержавшись, просто заплакал от бессилия. Старший брат вскоре вернулся и пошел на звук. Присев рядом, он запустил пятерню в растрепанные волосы младшего и принялся успокаивающе гладить. — Что случилось? Чонгук убрал его руку, сел, молча отдал ему телефон и громко всхлипнув, сам прижался к боку старшего. Хосок обрадовался, но затем нахмурился. Пока младший мочил его футболку слезами, он разглядывал аппараты и весь доступный интерьер на фото. После, отложил телефон и завалившись на диване, придавил собой Чонгука. Тот охнул и затих, сжимая футболку на его боках. Хосок плотно окутал его феромоном, который сильно усилился в последнее время. В нем был слабый запах жвачки, видимо, они успели принять душ. Поерзав, старший спустился немного ниже, устроив голову на груди младшего, обняв его под руками. — Намджун-хен прав, тебе нужно набраться терпения. Чонгук промолчал, видя лишь размытый потолок перед глазами. — Слышишь, ребенок? — старший потерся о него лицом. — Д-да, — надломлено ответил Чонгук, чувствуя, как слезы стекают по вискам и впитываются в волосы. Вечером, пока Чонгук был занят чем-то в комнате, Хосок зашел на кухню и бросил на стол перед воркующими родителями телефон с фотографией. — И когда вы собирались сказать ему? Чимин тяжело вздохнул и опустил голову, стоило ему взглянуть на фото. Юнги откинулся на спинку стула, серьезно посмотрел на старшего сына и произнес: — А как бы ты объяснил ему, что Тэхен за границей и не вернется в Корею еще как минимум лет пять? — Пять? — удивился Хосок. — Я уже давно помогаю Намджуну с его компанией здесь. Он периодически приезжает, — открыл страшную тайну старший альфа. До этого об этом знал только Чимин. — Первая операция прошла плохо, выявили еще дефекты, поэтому приняли лишь временные меры. Через месяц будет еще одна операция, которая поможет прожить Тэхену еще полгода, ему нужно набрать вес, иначе организм просто не справится с нагрузкой. У врачей будет только один шанс, если что-то пойдет опять не так, то понадобится донорское сердце. И как ты такое расскажешь Чонгуку? А он ведь начнет расспрашивать и не слезет, пока все не узнает. Хосок обессилено завалился на стул и взглянул на папу. Чимин хмурился, он всегда так делал, когда пытался сдержать слезы. — Я готов отдать свое сердце Тэхену, — как гром среди ясного неба прозвучало на кухне. Хосок резко обернулся и увидел младшего. Он уже был в пижаме, держал в руках плюшевого тиранозавра. Никто не ответил ему. Чимин все же всхлипнул и уронил голову на сложенные руки, Хосок сжался, а Юнги медленно поднялся и обойдя стол начал подходит к маленькому альфе. Старший понимал, что вот-вот разразится буря. — Я могу отдать прямо сегодня. Поехали к Тэхену? Я честно отдам. Только поехали к Тэ… — его голос задрожал, взгляд потерял всякую осознанность. Игрушка упала на пол. Юнги неспешно приближался, готовясь отразить атаку. Обсидиановые глаза недобро сверкнули, Чонгук оскалился и закричал: — Не подходи ко мне, обманщик! Это было очень плохо, очень. Чимин заплакал в голос, а Хосок хотел сжаться до размера молекулы и исчезнуть. Чонгук никогда не отталкивал семью, когда ему было плохо, он, наоборот, всегда тянулся к отцу, папе или брату. — Вы все обманули меня! — рычал он, чувствуя, как отец начинает давить его феромоном. — Я вас ненавижу! Младший кинулся бы, но Хосок вовремя опомнился и тоже надавил феромоном. Ощутив превосходящую силу, щенок-альфа сжался и, заскулив, развернулся и убежал в комнату. Юнги тут же выдохнул, опустив плечи, Хосок кинулся к плачущему навзрыд папе. Пока альфы успокаивали подрагивающего омегу, на втором этаже творился настоящий погром. Чонгук разнес обе спальни и ванную комнату. Дорогая техника и зеркала пострадали первыми, затем пошли шторы, одежда в шкафах, мелкая мебель. Дальше пошла крупная: он разломал их с Хосоком стол, порвал матрасы и закончил все тем, что придвинул к двери кровать — забаррикадировался, а сам забился в противоположный угол комнаты. Ровно день его никто не трогал. Родители привели свою спальню в божеский вид, Хосок купил на свои сбережения новый ноутбук и временно жил в зале. Утром Чимин, пребывающий в подвешенном состоянии впервые накричал на Юнги, когда тот случайно разбил кофейную чашку. Потом правда сразу разревелся и кинулся к нему в объятия, но ситуация патовая — их семья крошилась, потеряв контакт с комнатным монстром. А сам Чонгук, раненым зверем скулил всю ночь, обнимая подушку в углу комнаты. — Я должен поговорить с ним, — сказал Хосок, когда они молча сидели за столом. Никто не завтракал, еда остывала на столе, Чимин судорожно пил воду, не поднимая красных глаз. — Нет, он нападет, — тут же отрезал Юнги, хмуро глядя вперед, скрестив руки на груди. — Это должен быть я, да? — спустя пару минут тишины отозвался Чимин. Юнги нехотя кивнул. Он бы и сам рад пойти, да только он спровоцирует его еще сильнее, чем Хосок. — Если ты не готов, то ничего страшного. Пару дней на энергии чистой злости он и без еды проживет, — Юнги обеспокоенно смотрел на мужа. Чимин тоже всю ночь не спал. А спал ли хоть кто-нибудь прошлой ночью в этом доме? — Нет! — спешно поднялся Чимин. — Мой маленький мальчик… — он прерывисто вздохнул, пытаясь не заплакать. — Мое солнышко там страдает. Я сам не выдержу долго зная, что ему там плохо. Юнги кивнул. Хосок поднялся следом, но старший его остановил, они оба подавили маленького альфу, сейчас их появление только спровоцирует. Омега поднялся наверх и подойдя к двери, прислушался. Был слышен все тот же тихий скулеж. Потянув ручку, он увидел разгромленную спальню: мелкий подрал даже обои, перед дверью стояла кровать Чонгука, а кровать Хоска была перевернута и прижита к стене, рядом с разломанным столом и кучей мусора, некогда бывшей ноутбуком, книгами и прочими вещами. Чимин перелез через кровать и направился к маленькому альфе. Чонгук сидел слева в углу, лицом к стене, прижимая к себе подушку. — Солнышко, — тихо позвал омега, осторожно приближаясь. Скулеж прекратился, ребенок резко обернулся. В обсидиановых глазах было столько боли, что Чимин едва сдержался, чтобы вновь не заплакать. Альфочка бросил подушку, подскочил и на негнущихся ногах побежал к папе. — Прости-прости-прости меня! Я не хотел так злиться, не хотел! — надрывно кричал мальчик, прижавшись к папе. Чимин опустился на колени и, плача сам, вытирал большими пальцами бегущие по щекам слезы сына. — Все хорошо, Чонгук-и, все хорошо. Мы с отцом знаем, что ты не можешь это контролировать, ты никого не поранил, но очень напугал нас. Я так боялся, что ты сделаешь себе больно, — он принялся осматривать его руки и ладошки, там были зализанные царапины, видимо, кровоточили после встречи со стеклом. — Я, — он шмыгнул носом и самостоятельно вытер щеки рукавом. — Я хочу поговорить с отцом. — Нет. Я не отдам твое сердечко, — резко ответил Чимин, глядя в глаза сына. –Ты хоть представляешь, как сильно мы тебя любим? Мы ни за какие сокровища мира и даже на десять тысяч Тэхенов не позволим тебе отдать ему свое сердечко, понимаешь? — омегу сильно трясло, он вцепился в предплечья сына мертвой хваткой. Чонгук удивленно и немного испуганно смотрел на папу. Ему еще никогда не приходилось видеть его таким. Стало больно где-то в груди, а еще страшно. Он ведь и правда сказал, не подумав о родителях и брате. — Пожалуйста, прошу тебя, умоляю, — шептал Чимин, потряхивая маленького альфу за плечи. — Никогда такого больше не говори. Я же не смогу жить без тебя, — сказав это, омега прижался к его груди, крепко обняв за талию. И Чонгук ощутил всплеск феромона. Его словно по голове шарахнули. Какой Тэхен? Его омега здесь, рядом, он страдает. Доминантный альфа запустил пальчики в волосы Чимина и словно под гипнозом, глядя в никуда, произнес: — Я забуду его.