А на ресницах таяла любовь

Лёгкий огонёк от зажигалки несильно разгонял ночную тьму. Прикурив, Антон самозабвенно наблюдал за проезжающими машинами внизу. Тёмное Московское небо не радовало ни звездами, ни луной, лишь тёмные тучаи равными когтями ложились на синее полотно. Антон затягивался неспешно, с наслаждением позволяя дыму обволакивать его внутренности, проникать глубже, чем в лёгкие, глубже, где замерзшее сердце не желало биться от кошмаров. Дым согревал его изнутри. Пепел полетел вниз, в тёмную пропасть воспоминаний. Машины калейдоскопом событий пролетали по шоссе перед глазами Антона. Сигарета лишь тлеет в руках. — Эй, чудо-юдо, ты откуда такой? — черноволосый пацан с голубыми глазами с удивлением смотрит на испуганного Антона. Тот попытался прыгнуть с тарзанки и не смог всплыть из-за паники. Ему всего восемь, ему ужасно страшно и хочется плакать. — Оттуда, — кивает парень головой в сторону домов, сдерживая слезы. Но его спаситель это видит и, обнимая его, гладит по спине. — Ну, Чудо, ну, не плачь, всё хорошо будет, пойдём, отведу тебя домой. Антон затягивается снова, в тот день он был так напуган. Но Арсений спас его. Арсений всё лето звал его "чудом" и никогда больше не позволял ему плакать. Тем летом было тепло и весело. Антон бы всё отдал, чтобы вернуть то лето. — Эй, Чудо! — Ну, блин, ну Арс, ну я же не ребёнок, — Антон морщится от прозвища. — Как скажешь, — смеётся Арсений, отчего ямочки на щеках становятся глубже. Антон невольно залипает на это зрелище и снова начинает считать родинки друга. Он уверен, однажды он сосчитает их все. — Ты каждое лето приезжаешь, а как же учёба? — Антону интересно, ведь их разница в возрасте довольно большая, ему только тринадцать, а Арсу уже восемнадцать. — Это последнее, — с лёгкой грустью говорит он, — поеду в Питер поступать на актёра. — Это круто, Арс! Великий актёр кино и театра Арсений Попов, — радуется за друга Шастун. — Да ну тебя, Тох, — смеётся Попов снова. То лето и правда было последним. Антон затягивается вновь. Тогда ли он всё понял. Тогда ли он влюбился. Он не знает. Но хочет верить, что тогда. Арс стал его первой и единственной любовью. И пусть Антон встречался с девушкой, а потом и с парнем, отношения у него никак не клеились. Он не мог без Арса. И сейчас не может. Совсем не может. — Антон? — Арсений? Они по-глупому сталкиваются на улице, хотя Шастун тут круги уже пару часов наворачивает и не верит в успех своего плана. Но вот он, Арсений, почему-то ниже него, отчего не привычно. Всё такой же улыбчивый, взъерошенный, словно кусочек лета. — Чудо! — Арсений обнимает его до боли в лёгких, но тот и не против. Антон рад не меньше и обнимает в ответ. — Антон, как ты тут? Какими судьбами? Надолго? — Попов просто заваливает его вопросами. — Поступил тут на менеджмент, вот, хочу в КВН податься, а ты как? — Невероятно, Антон, какой ты молодец! — Попов сияет, но на вопросы о себе не отвечает. Это потом Шастуну удаётся узнать, что Арс женился, что учёбу закончил отлично, но работы толком нет. Что ведёт вечно праздники какие-то. Антон твердит, что все у того будет, просто не сразу. Антон снова тянет сигарету, но та уже дотлела и он кидает окурок в железную банку. Тянет прохладный воздух носом, но задыхается без дыма. Ему нужны сигареты, они единственные спасают от этих кошмаров, где Арс вновь и вновь уходит из его жизни. Жестоко, болезненно, почти как в реальности. — Арс? — мужчина стоит у него на пороге, разбитый, подавленный и мокрый от дождя. В руках спортивная сумка. — Тох, можно я у тебя перекантуюсь? — в голосе столько боли, словно он потерял всё на свете. — Что за вопросы? Конечно можно, заходи, — Антон пропускает его в свою квартиру. — Прости, я боялся, что ты можешь быть не один, — Арс всё делает заторможено, дергано, без привычной плавности в движениях. Антон про себя усмехается, он давно признался Арсу в своей ориентации, но тот все равно деликатно касается этой темы. — Чтобы быть не одному, надо быть в отношениях, а у меня с ними полный провал, ты же знаешь, — Антон жмёт плечами, словно слова Арса его не задели. — Знаю, походу у меня теперь тоже. Антон затягивается глубоко, вспоминая, как они пили на кухне. Как Арс разводился, как перестал носить кольцо, но неосознанно тянулся его покрутить, когда нервничал. Как зарекался, что больше в отношения и шагу не ступит. И как ходил на пробы, вновь, и вновь, и вновь. — Арс, постой, — Антон ловит его почти у самого выхода. — Что такое, Чудо? — спрашивает Попов. Шастун давно перестал обижаться на ласковое прозвище, наоборот, оно ему очень нравится. — На удачу, — шепчет Антон ему на ухо, повязывая красную нить на руке. Арсений смотрит на неё несколько мгновений и улыбается. Он порывается вперёд и оставляет лёгкий поцелуй на щеке Антона. — Спасибо, Чудо, — улыбается он, оставляя его в одиночестве. Антон счастлив. Так же счастлив, когда Арсений почти врывается как ураган в квартиру. — Меня взяли! Меня взяли, Антон! Чудо ты моё! — он обнимает Антона, как в первый раз, до хруста костей, и светится, светится на полную: наконец-то за долгие годы вместе. Антон смотрит на окна чужих домов. Глотает дым, вспоминая, как в тот же день Арс поцеловал его по-настоящему, как они признались друг другу в любви, как кутались в одно одеяло. Эти воспоминания спасают. Греют не хуже, чем сигаретный дым. Греют где-то глубже, чем сердце, куда даже демоны не доберутся. — Арс, — Антон нервничает. Антону страшно. Они гуляют по ночному Питеру, мосты разведены, но они на одном берегу. Чего же бояться? Но Антон боится. — Да, Чудо? — он смотрит на него так нежно. Так тепло, что вспоминается лето. — Арс, я конечно знаю, это глупо. У нас с тобой карьеры и все дела. В Америку нам не рвануть, но, — Шаст берет Арса за руку, осторожно надевая на палец серебряную печатку, — Ты будешь со мною всю жизнь? Попов молчит. Он в шоке. Ему хочется заобнимать Тошу, но на улице нельзя. Арс только кивает, но Шастуну и этого достаточно. Они пообнимаются дома, у них теперь есть на это целая жизнь. Антон делает очередную затяжку когда балконная дверь со скрипом отворяется. — Чудо, — тихо зовёт его Арсений, мужчина завернут в одеяло, тёмные волосы взъерошены, — опять кошмар? Я же говорил, буди меня, не ходи курить. — Прости, милый, — Антон поспешно кидает окурок в железную банку и подходит к любимому, — мне уже лучше, ты же рядом. Арс обнимает его, укутывая одеялом, и нежно целует в нос. Антон улыбается, подхватывает Арса под бедра и тащит в кровать. Он давно сосчитал все его родинки, но пересчитать никогда не будет лишним.