Я тоже её люблю

      Сидя на истории музыки, Сурикова никак не могла сосредоточиться: некогда любимый предмет сейчас казался невыносимо скучным. Девушка сидела за партой, оперевшись головой о левую ладонь, закусив колпачок ручки, и невидящим взглядом смотрела сквозь доску и бурно что-то объясняющего около неё профессора.       Да, он тусовщик и хулиган, он что-то от меня скрывает и явно не в чистых делах замешан… Так быть не должно, это неправильно… Но он такой… Такой… Девушка расплылась в широкой улыбке, вспомнив добродушный взгляд Витиных прозрачно-голубых глаз и нагловатую весёлую ухмылочку. Какое утро он устроил ей сегодня… Пусть улицу сковал декабрьский мороз, им было тепло. Даже жарко. Такого прежде не бывало… Не сказать, чтобы в училище Оля Сурикова не пользовалась популярностью — ухажёров у неё всегда хватало. Многие студенты были тайно увлечены строгой красивой девушкой с длинной каштановой косой. А длинноволосый брюнет Виталик даже рискнул несколько раз пригласить её на свидание. Однако таких эмоций, как Витя Пчёлкин, у Оли никому вызвать так и не удалось. — Сурикова! — судя по надрывному тону, профессор звал её явно не в первый раз. — Ольга, о чём вы там мечтаете?! — А? — девушка перевела растерянный взгляд на преподавателя. — Простите, Фёдор Маркович, я задумалась. — Надеюсь, сейчас вы задумаетесь над моей лекцией, — хмуро ответил мужчина. — У вас экзамен через три дня.       Экзамен. И когда я не сдавала этих экзаменов? Впервые в жизни Оля совершенно не волновалась — предмет она знала хорошо. А вот перед глазами вновь предстало сегодняшнее утро и эти губы. Его губы. — Фёдор Маркович, можно я уйду? — сама от себя не ожидая, выпалила Сурикова. — Позвольте узнать причину? — профессор приспустил очки на нос, внимательно глядя на студентку. — Плохо себя чувствую, — быстро соврала Оля, — кажется, заболеваю. — Она демонстративно покашляла, привлекая внимание всей аудитории. — Что ж, раз плохо, идите, конечно, — Фёдор Маркович неоднозначно покачал головой. — К экзамену, Ольга, пожалуйста, подготовьтесь.       Девушка бежала по лестнице вниз, судорожно считая пролёты. Что это был за бред с болезнью? Она сама испугалась своего поступка. Просто захотелось поскорее домой. Поскорее обнять. Поскорее поцеловать. Вдохнуть его запах и зарыться рукой в волосах. Так тепло, так нежно…       Пчёла прошёлся по просёлочной дороге, на которой расстался с Олей, ещё раз пять туда-обратно, выкурив три сигареты подряд, пока не решился-таки вернуться в дом. — Какие люди, — Холмогоров, уже стоявший в дверях с самым что ни на есть серьёзным видом, даже напугал его. — А я-то думаю, где же мой друг, которому было велено не высовываться? — он скрестил на груди руки и опёрся головой о дверной косяк, явно дав понять, что от ответа Пчёле не уйти. — Курить выходил, — недовольно буркнул Витя, попытавшись проскользнуть вовнутрь, но суровый приятель рукой перекрыл ему дорогу. — Ага, и заодно решил снег во всём посёлке почистить, да? — издевательски хихикнул Космос. — Пчёлкин, он у тебя даже на ушах. — Блять, Кос, ты как ревнивая жена, — тот демонстративно закатил глаза, прижавшись спиной к входной двери. — Вот скажи, чё ты доёбываешься второй день уже, а? — Пчёла, твою мать! — рыкнул Холмогоров, ударив кулаком по стене. — Долгопрудненские тебя ищут. Когда твой чердак начнёт думать о чём-то глобальнее баб, а?       Витя лишь тяжело выдохнул, откинув голову назад. Конечно же, он всё понимал. И что искать будут, и что выходить из дома действительно рискованно. Но как ей об этом сказать? Она не поймёт, нет… — Космос прав, — спокойным голосом проговорил Филатов, помешивая чай в кружке, — не рискуй, Пчёлкин, затаись. Видит бог, они тебя скоро обнаружат, а если главный найдёт — не уйти живыми. Нам нужен второй ствол, — как должное произнёс он. — Возьми и спрячь, — и положил на стол старенький кольт. — Пока мы с Филом будем в Москве, у нас есть подстраховка, — Холмогоров вытащил из-за пояса брюк свой тт-шник и покрутил его в руке, после чего демонстративно вытянул руку вперёд. — Тебе тоже надо. — Не наводи на человека оружие, если не собираешься стрелять, — засмеялся Пчёлкин, шлёпнув Космоса по руке. — Довыпендриваешься. — В общем, брат, ты нас понял, да? — Фил поставил кружку с чаем на стол и похлопал Витю по плечу. — Мы поедем, дела не ждут. — Никаких баб, брат, хотя бы неделю, — с долей мольбы в голосе произнёс Космос, — обещаем с Филой тебе на Новый год мега-тусу. А пока это всё опасно, — заключил он, направляясь к выходу.       Елизавета Андреевна спокойно готовила обед за рутинным просмотром концерта камерного оркестра по первой программе, когда услышала звук открывающейся входной двери. — Олюшка! — женщина с недоумением взглянула на часы. — А что случилось, ты чего так рано? — Привет, бабуль, — девушка прошла на кухню, мимолётно чмокнув бабушку в сморщенную щёчку. — Да Фёдор Маркович заболел, и последней пары не было. Ну вот, опять соврала. Прогульщица отвела взгляд в сторону, будто боясь, что бабушка прочтёт всё по глазам. — Заболел, говоришь, — Елизавета Андреевна недоверчиво повела головой из стороны в сторону. — Ничего не хочешь бабушке рассказать? — она отложила недочищенную луковицу в сторону, давая понять, что готова внимательно слушать. — Ты о чём, бабуль? — от тревожной мысли о том, что бабушка всё узнала, сердце забилось сильнее. Однако Оля постаралась сохранить невозмутимый вид. — Да вот, видела тут тебя в окошко утром с одним прохиндеем, — женщина склонила голову набок, ожидая ответа. — Бабуль, он не такой! — само по себе вырвалось у Оли. — Не такой, ну конечно, — назидательно проговорила Сурикова-старшая. — Нечего тебе, Олюшка, с хулиганьём всяким водиться. В честь твоего деда зал в консерватории назван, — Елизавета Андреевна перевела дыхание и повысила голос, — а от этого твоего и его компании весь посёлок гремит и плавится! — Бабуль, Витя, он… — девушка закусила губу, а сердце при мысли о Пчёле невольно пропустило удар. Когда он находился рядом, всё действительно меняло даже звуковую окраску и начинало плавиться и гореть. Только разве это то, о чём бабушка говорит? Оля с готовностью стала на его защиту. — Он не такой. Не «этот» и не хулиганьё, он хороший, бабуль, правда, — выпалила на одном дыхании. — Ага, видели мы таких хороших по подворотням всяким, — женщина вновь укоризненно покачала головой. — Что ж, поживём — увидим. Олюшка, до Нового года ведь неделя всего, а меня Казанцевы, по традиции, с ними отмечать зовут, — бабушка встала из-за стола, задумчиво пройдясь по кухне.       Чета Казанцевых была известной в консерваторских кругах. Они оба считались выдающимися музыкантами, и Сурикова-старшая, как и её покойный супруг, практически все праздники любила проводить в их обществе. — Ты же знаешь, как они меня раздражают, бабуль, — Оля демонстративно скривилась. — Езжай, конечно, а я дома останусь. — Ну как, в Новый год и одна? — на лице Елизаветы Андреевны отразилось некое недоумение. — Не переживай. Ирку позову, вместе «Голубой огонёк» посмотрим, салатов поедим, — спокойно произнесла девушка, — не первый год же. — Да уж, — Сурикова-старшая неоднозначно посмотрела на внучку, — как бы только твою Ирку Витей не звали, — она вновь покачала головой.       От одного замечания Елизаветы Андреевны Олю будто ударило током, обдавая жаром всё тело. Она на мгновение замерла, пропуская через себя саму мысль о том, что именно бабушка имела в виду. Девушка попыталась представить себе, как это могло бы быть: тёплая светлая комната, хрустальный звон бокалов с шампанским и глаза напротив, смотрящие на неё с такой лаской и ещё чем-то, чему она не знала названия. Одно стало вдруг совершенно очевидным: это что-то было ей очень приятно, и она хотела этого.       Пчёла долго и задумчиво крутил в руке пистолет, оставленный на столе Валерой. Разборки действительно с каждым месяцем становились всё опаснее, но едва ли кто-то из ребят по-настоящему осознавал это. Он с серьёзным видом прицелился в стену, после чего привычно ухмыльнулся и забросил оружие в первый попавшийся кухонный ящик. История с долгопрудненскими, так усердно разыскивавшими их «бригаду» и, в частности, его самого, порядком действовала на нервы. Нужно было затянуться. Парень вышел на улицу, неспешно прикуривая сигарету. Не рискуй, Пчёлкин, затаись. Слова Фила снова настойчиво зазвучали в голове, побуждая его всё же прислушаться. Пчёла сел на крыльцо у входной двери, рассеянно пуская дым в воздух.       Оля не могла найти себе места, очерчивая комнату шагами по периметру: слишком уж девушка ждала встречи, о которой они с Витей договорились утром. Да и будоражащие фантазии о предстоящем празднике не давали покоя — в том, что Пчёлкин пришёл бы отмечать Новый год к ней, она не сомневалась. Но вот как ему об этом сказать, как предложить? Девушка невольно бросила взгляд в окно и тут же, расплывшись в улыбке, накинула пальто и устремилась к двери. — Привет, — тихо произнесла она, подойдя к крыльцу соседского дома. — Привет, Оленька, — парень быстро потушил о снег сигарету и отбросил бычок в сторону. — А можно поинтересоваться, чего это ты так рано? — Витя склонил голову вбок, скрестив на груди руки. — Я так понимаю, ты прогуляла опять. Уже второй раз, — взгляд, мерцающий хитрыми искорками, то и дело бегал по лицу и фигуре гостьи. — И ничего я не прогуливала, — Оля обиженно надула губы. — Просто препод заболел. — Ладно-ладно, — Пчёла поднялся со ступенек, сделав шаг к Ольге вплотную, — я тоже очень соскучился.       В эту же минуту он нежно поцеловал её. Девушка доверчиво прильнула к его губам, таким мягким и манящим; тем самым, о которых она мечтала всю пару по истории музыки. Оля отстранилась на мгновение, нежно потёрлась кончиком носа о его нос и втянула в себя запах сигарет, уже ставший родным.       Пчёла глубоко выдохнул: что-то сладко щекотнуло внутри от ощущения этой простой и милой ласки. Что со мной? Почему так приятно, так хорошо? Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди — таким громким был его стук, что отдавал в ушах. Он оторвался от губ девушки, медленно прокладывая дорожку почти невесомых поцелуев по её щеке. — Ты моя, — едва слышно сказал он где-то в районе её уха, — моя.       Тихий шёпот, рассыпавшийся мурашками по её коже, заставил девушку вздрогнуть и крепче прижаться к его груди. Вокруг кружился в безудержной пляске снег, дул холодный быстрый ветер, начиналась метель. Но кому было до этого дело? Казалось, земля на миг перестала вращаться, а время остановилось. — Холодно, замёрзнешь, — Пчёлкин взял окоченевшие девичьи ладони в свои, усердно растирая их, будто пытаясь согреть. — Пойдём в дом? — Пойдём, — Сурикова послушно кивнула и умильно рассмеялась, заходя в дом следом за парнем. — Чай будешь? — быстро предложил Пчёла, помогая девушке снять пальто. — Давай я сама, — Оля коротко улыбнулась, проходя в кухню, — где у тебя кружки? — Там, наверху, — он указал на верхний шкаф над раковиной, неспешно усаживаясь за стол.       Какая же она красивая… Так интересно смотреть, как она хозяйничает с заваркой, насыпает по горстке сахара в каждую кружку, раскладывает по тарелкам наполовину засохшее, но всё равно наверняка вкусное печенье. Последние минут десять Пчёла только об этом и думал, откровенно любуясь оживлённой кухонной вознёй. Такой на ней уютный белый свитер крупной вязки с этим высоким горлом. Она в нём до того домашняя, родная… Одно лишь её присутствие в этих стенах бросало в жар и путало в голове остатки мыслей. Вдруг захотелось быть ближе, прижать её крепче к себе. Он неосознанно потянулся к её руке и привлёк к себе, так что она оказалась у него на коленях, лицом к лицу. — Ну Вить, а как же чай, — Оля со вздохом поджала губы. — Потом, — тихо проговорил он. — Ты такая красивая, Оль.       Она посмотрела на него и вдруг рассмеялась счастливым заливистым смехом. — Ты чего загадочная-то такая? — Пчёла поднял на Сурикову полный недоумения взгляд. — Я тут хотела тебе кое-что сказать, — девушка кокетливо склонила голову набок. — И что же? — вновь прошептал Пчёлкин в районе её уха.       Новый год, да. Скажи ему. Скажи как-нибудь. Оля сосредоточенно закусила губу, что тут же возымело эффект — Витя наклонился, пытаясь поймать её губы для поцелуя, но она отклонилась назад. — Погоди, — хихикнула она, — я ещё не сказала.       Он внимательно изучал её взглядом, полным осторожного любопытства и чего-то, ей пока не понятного. Оля прижала зубами кончик языка, подбирая слова. — Бабушка Новый год к друзьям уезжает встречать, так что я… совсем одна останусь. Ты придёшь встречать восемьдесят девятый со мной?       Пчёла притянул девушку к себе вплотную и некоторое время молчал, но она поняла всё и без слов. — Приду, — разгорающийся огонь в его взгляде готов был испепелить, кажется, всё вокруг. Он наклонил голову и страстно поцеловал её.       Витя жадно ловил губами каждый её вдох и выдох, практически перекрывая воздух, и Оля без раздумий отвечала взаимностью. Его дыхание, такое горячее и пьянящее, буквально обжигало нежную кожу. Чуть прикусив её нижнюю губу, он углубил поцелуй, запутываясь правой рукой в каштановых волосах, а левой скользнул вниз. Томный вздох сорвался с губ девушки, когда она почувствовала прикосновения тёплой ладони на спине уже под свитером. Новое и совсем незнакомое до сих пор чувство сладко сжималось тугой пружиной где-то внизу живота.       Нараставшая за окном вьюга и гудящий ветер гнули деревья, и в то же мгновение ветка, не выдержавшая непогоды, с треском влетела в окно, заставив стекло задребезжать, а Витю и Олю — оторваться друг от друга.       Рано, пока рано. В затуманенном сознании мелькнула мысль: не здесь и не сейчас. Ей нужно ещё немного времени. — Вить, меня бабушка ждёт, — переводя дыхание, прошептала Оля.       В его глазах читалось некое огорчение, вперемешку с… мольбой? Девушка видела это, но осознавала: эту грань переходить не время. — Я буду ждать тебя тридцать первого, — она улыбнулась и едва ощутимо чмокнула парня в щёку, слезая с его колен.       Ну хулиганка… И как вообще прожить целую неделю? Витя рвано выдохнул, запустив руку в волосы. — Я буду очень ждать, — с лёгкой ухмылкой проговорил он, закрывая за Олей дверь.