вечная любовь

***

Петя возвращается из Москвы на пару дней позже, чем должен был. Какая-то херня случилось с билетом на поезд, купил на дату позже, чем рассчитывал. Хазин уже давно перестал считать Москву родным городом, пусть и места знакомые все до ужаса, пусть и продолжил он там почти целых двадцать четыре года, Санкт-Петербург стал ему в разы родней за те пять лет, которые он там прожил. Поэтому он эти два дня судорожно ругался на себя, что так закосячил, а так бы с Игорем раньше увиделся. Скучал Петя просто до ужаса, каждый день, когда засыпал, вспоминал, как любящие руки к себе прижимали, гладили, убаюкивая. Без Грома было как-то очень одиноко. Но Петя старался не грустить, понимая, что совсем скоро он вновь встретится с, пожалуй, самым любимым человеком в его жизни. На сапсан садится с довольной улыбкой, отправляя Игорю селфи с довольной улыбкой и подписью "Мчу к тебе". Поезд ночной, поэтому Петя не особо удивляется почему же Гром сообщение не прочитал. Подумал спит уже, хотя обычно мог всю ночь ждать. Хазин отмахнулся от тревожных мыслей, счастливо улыбаясь в окошко. Смотрит за тем как за окном пролетают деревья, слушает музыку, не пряча идиотскую улыбку из-за того что до долгожданной встречи. На вокзале тут же прыгает в такси, сходу называя адрес. Уже ранее утро, расцвело люди спешили на работы, жизнь города кипела, поэтому Петю удивило, что Гром все ещё не прочитал сообщение. Плохие мысли он тут же из головы выкидывает, потому ну не может ничего случится с его Игорем, поэтому Хазин уверил себя , что Гром скорей всего просто спит, жив- здоров. На работе себя совсем не щадил, вот и вымотался. Поэтому дверь он открывает тихо-тихо, боясь разбудить. Удивляется, что квартира пуста. Проверяет по календарику, который на работе на новый год раздавали в какую смену сегодня Гром, там значился выходной. Хазин вздохнул, понимая, что Игорь вновь вышел на ночную смену. Быстро печатает тому в сообщения "Ещё раз ты выйдешь в ночную смену, и ты мой гнев познаешь", Петя добавляет в конце сообщений ещё несколько скобочек. Он очень уж не одобрял то как Гром рвется к работе, постоянно твердил, что вредно это, так себя гробить, отдыха нужно и желательно побольше. Игорь отмахивался, мол все в порядке, мне не привыкать, но всё же в большинстве случаев слушался Петю. Они после стольких ссор и расставаний всё же решили больше слушать друг друга. Петя, пока ждёт Грома немного прибирается дома, перемывает посуду. Готовится к приходу Игоря, думая как же его встретить. Заглянув в холодильник находит куриные крылышки с вполне нормальным сроком годности. Решает из запечь, закинув какие-то приправы, которые нашел в ящике кухни. Нацепляет на себя какую-то огромную кофту на себя, тут же расплываясь в улыбке от родного запаха. Перебивает вещи в ящике, думая в чем же встретить потом Игоря, либо же в чем же быть, когда тот наконец сил наберётся. Выбор падает на аккуратные чулки, красиво обшитые кружевом сверху и на белье, которое шло в комплекте, а сверху вполне можно оставить и эту кофту. Петя, пока ждёт, даже и не знает чем себя занять, листает ленту инстаграма, вконтакте, пытаясь хоть немного развлечься, потому что мысли в голове только о том как же он скучает. Время поэтому тянется нереально медленно, каждый раз, когда Хазин смотрит на часы, думая что прошёл как минимум час, на деле проходило только минут двадцать, и то максимум. Пока Петя валяется, в обнимку с подушкой Игоря его телефон начинает вибрировать недалёко от руки. С ухмылкой он тянется к нему, ожидая услышать хриплый родной голос, но на экране горит "Прокопенко". Петя хмурится, не понимая причину звонка, но почти моментально берет трубку. Прокопенко молчит пару секунд, словно не зная с чего начать. –Петруш, – он вновь делает паузу, грустно вздыхая. Хазин очень напрягся, никогда он не слышал столь грустного голоса своего начальника. Злого, весёлого почти постоянно, а вот такое впервые. –Игорёк умер. Петя молчит. Он надеется услышать мол, шутка глупая. Надеется хоть что-то услышать. Но Прокопенко так же молчит, хотел было уже сказать как и где это случилось, но Хазин скидывает трубку, не желая, чтобы его боль слушал другой человек. Пусть и близкий, пусть и знающий об отношениях, но боль он позволял видеть исключительно Грому. Петя поджимает губы, чувствуя как солёные слёзы начинают противно щипать шеки. Сидит в оцепенение несколько минут, а после психует, сшибая всё на своём пути, переворачивает стулья, чашки сшибает со стола, навзрыд ревёт. Матерится громко, бьёт стены кулаками, игнорируя кровоподтёки из костяшек. Когда силы кончаются, то садится на кровать, уткаясь лицом в собственные колени, всхипывая уже в разы тише.