вечная любовь

***

В Питере под вечер начался ливень. Петя хоть и заказал такси, но пока ждал всё равно промок как собака. Сидит теперь в такси до дома, как воробушек мокрый. Капли красиво стекали по стеклу, отдавали розоватым светом из-за машин впереди.Хазин вспоминал как в детстве ещё в отцовской машине смотрел за капельками и делал ставки на то какая же первая пропадает из поля зрения. Усмехается еле заметно, включая музыку в наушниках погромче. До дома едет почти час, пробки в такое время жуткие. Приходит, открывая дверь своим ключом, сразу же натыкаясь на Грома и падая почти в его объятия. Игорь обнимает, запуская руки под открытое на распашку пальто. Петя всё ещё мокрый до ужаса, ластится под теплые руки Грома, что ласкают по мокрым волосам. Целуются они долго, показывая как скучали, как любят и ценят друг друга. Хазин отстраняется и чуть трётся носом о чужой. Улыбается устало, но так искренне. У двери стоит зонт, который Игорь поставил с утра, ведь дождь обещали ещё вчера, только вот в спешке видать Хазин про него забыл. Отец бы его за такое отчитал, мол надо быть внимательным, сам будешь виноват, если что и всё такое, а Грому же главное, чтобы Петька не заболел, а даже если и заболеет, то ничего в этом страшного нет. И не такое проходили. На столе ждёт горячий чай, приготовленный к приходу совсем. Петя скидывает джинсы, запачканные в грязи из-за дождя и водолазку в стирку, в пальто вешает сушиться на ручку шкафа. Переодевается в сухую футболку Игоря, оставаясь прямо так. Футболка пахнет Громом, сейчас этот запах как никогда согревает, заставляя что-то тёплое и такое родное распространяться по всему телу. Пьёт чай, греет руки, держа большую кружку сразу двумя. Её ещё лет сто назад дарили коллективу, она белого цвета, с надписью, что одиннадцатое марта это день работника ФСКН, и эмблема. А чего добру пропадать, какая уж разница из чего чаи гонять. Игорь молча наблюдает за тем как Петя пьет чай, а сам накладывает тому гречку с тушёнкой, ставя тарелку перед ним. Хазин в благодарность кивает. После ужина Петя садится на кровать, поджав под себя ноги, спина болит просто пиздец после дня рабочего, а Гром тут как тут разминает её. Мнет плечи, давит. Больно даже местами, но оба знают, что это пройдет и будет получше. И наконец Хазин полностью расслабляется, чуть падая назад, прямо на Игоря, тому не тяжело совсем, приобнимает, лежащего на нем Петю, гладит ласково по животу, в висок целует, а когда тот лениво переваливается на живот, всё равно оставаясь на Игоре, то обнимает держа руки уже на спине и целует неспешно. Им так нравится просто лежать и обниматься, целоваться иногда лениво, просто рядом быть нравится после дня в разлуке. Или же на работе тоже отходить в укромное место, иногда чтобы просто повисеть в объятиях друг друга и целоваться. Никто из них даже подумать не мог, что может быть настолько тактильным, что прикосновений любимого человека может быть настолько мало. Всегда раньше как-то избегали этого, думали, что не их это, пока друг друга не нашли. Тут оба сразу поняли, что иногда обычное объятие любимого человека могут отлично отвлечь, помочь. Было совершено не стыдно просто подойти и уткнуться в плечо носом, прося чтобы обнимали. Понимали они друг друга не то что с полуслова, а в полном молчании. Словно экстрасенсы какие-то. Гром ласково поглаживает Петю по спине, этим успокаивая и усыпляя. На радио совсем тихо играет песня, которую иногда крутят по "Наше радио", которое так любит включать Игорь. Там играет исключительно старый рок, который столь любил. До засыпающего мозга Хазина доносятся строчки.

Нам по двадцать семь лет, и всё что было Не смыть ни водкой, ни мылом С наших душ

Отмечает краешком засыпающего сознания, что эти строчки очень четко ложатся на их жизни, только вот Пете и правда двадцать семь, а Игорю уже стукнуло тридцать один. Только возраст не сходится. А так и правда, всё что было уже не смыть абсолютно ничем. Но об этом он решает подумать как-нибудь потом и крепко засыпает на руках у Игоря.