Sanatio

      Внутри бушуют противоречия, которые постепенно сводят с ума. Образовался комок из множества запутанных нитей сомнений, тяготы, неопределённости и неизвестности. Да что там! Она сама попросту один сплошной запутанный ком! Хюррем до побеления костяшек сжала ладони, впиваясь ногтями в кожу. Она в глухом тупике. Каждый день борется сама с собой, но безрезультатно. Невозможно противостоять самой себе. — Будь оно всё проклято!       С подачи Хюррем небольшой столик, стоявший перед ней, с грохотом перевернулся. Всё, что находилось на нём, разлетелось в стороны. Верная служанка госпожи выбежала на шум и застыла на месте. Её госпожа сидела на полу, поджав под себя ноги. Эсма с осторожностью приблизилась к Хюррем и легонько коснулась её плеча. Та вздрогнула, поднимая на неё голову. В голубых глазах застыли невыплаканные слёзы. — Госпожа, что с вами?       Голос девушки дрогнул. Она побаивалась Хюррем, так как прекрасно знала её пылкий характер. — Эсма, где дети? — Нилюфер вывела их прогуляться в сад. — Отлично. Оставь меня. Мне нужно побыть одной. — Но госпожа...       Хюррем резко вскочила и схватила служанку за руку, крепко сжав. Эсма успела лишь пискнуть. — Ты смеешь мне перечить?!       Рыжеволосая была не на шутку зла. Девушка быстро залепетала: — Нет! Что вы? Я просто... просто...       Госпожа оттолкнула её от себя и прокричала: — Тогда пошла прочь!       Эсма судорожно поклонилась и быстро ретировалась из покоев, оставив Хюррем совершенно одну как она и хотела. Славянка закрыла лицо руками и принялась ходить из стороны в сторону. Всё в её жизни пошло кувырком! Вдох. Душа как-то болезненно заныла. Выдох. Легче не стало. Она разбита. Вернее её разбил он! Тот, из-за которого она не спала ночами. Тот, который воспользовался ею в нужный момент. Тот, к которому теперь она испытывает ненависть, но продолжает так же любить. Это наваждение приелось к ней пару лет назад. Хюррем старалась выдернуть опасное чувство из своего сердца, но оно возвращалось вновь при виде его. Кажется с того дня она неизлечимо больна. И её болезнь Ибрагим. — Гори в аду, Паргалы!       Эти слова она произносит после одной ночи, которая оставила одну жирную точку, но проставила так же множество многоточий. Ежеминутно она ругала себя за необдуманный порыв и так же его за то, что сам поддался ей.       Выслушав очередные влюблённые речи Сулеймана, Хюррем вышла из его покоев и вздохнула с облегчением. Славянка уже давно не испытывала к нему окрыляющего чувства. Находиться рядом с правителем ей было невмоготу. Каждый раз ей приходилось играть роль страстно любящей фаворитки, ощущать прикосновения и поцелуи, принимать драгоценные подарки, делая вид будто ей очень приятно. В присутствии других приходилось включать наигранную ревность к Султану, так как тот увлёкся новой девушкой и совсем необычной. Самой принцессой! Хюррем же всё осточертело! Ей надоело носить маски. Ощущение будто в один момент она сорвётся и даже угроза смерти её не остановит.       Хюррем замерла, отгоняя прочь все мысли. Повертелась по сторонам, убеждаясь в том, что поблизости нет посторонних лиц. Не издавая лишних звуков, подкралась к примеченной приоткрытой двери и заглянула в проём. В знакомом кабинете увидела одиноко сидячего за рабочим столом Ибрагима. Как показалось Хюррем его вид был убитым. Внутри разыгралось нешуточное любопытство. Что с ним? Может она сможет как-то помочь? Госпожа мялась на месте, думая как поступить. Её разрывало на части. В голове вертелось только два вопроса. Уйти? Или зайти? Хюррем прикрыла глаза, и глубоко вдохнула воздух. Затем не спеша выдохнула.       Рискну!       Хюррем подрагивающей рукой коснулась до ручки двери, но быстро одёрнула её. Просто так заходить не стоит. Госпожа сжала ладонь в кулак и два раза стукнула костяшками по дереву. Ответа сразу не последовало. Ибрагим будто не услышал. Хюррем хотела повторить стук вновь, но до её ушей донеслось короткое: — Входи!       Его тон резкий, грубый. Славянку аж передёрнуло. Появилось желание поскорее уйти прочь в свои покои, однако она не посмела. Нет смысла сдавать назад. Хюррем несмело приоткрыла дверь шире и перешагнула через порог. Повернувшись в сторону стола, она тут же поймала на себе взгляд тёмных глаз, в которых успела прочитать удивление. Паша явно не ожидал её прихода. Мужчина выпрямился и сложил руки на столе. — Хюррем, что привело тебя ко мне? Что-то произошло?       Невольно уголки её губ приподнялись. Разум моментально опустел. Что ему сказать? Какую придумать причину её прихода? Почему она не подумала об этом раньше?! Внутри Хюррем вся сжалась. Ибрагима смутило её поведение. Визирь прекрасно видел как она мялась на месте, очевидно, разыскивая ответ. Паша поднялся со своего места и, сцепив руки за спиной, обошёл свой стол, остановившись в паре метров от неё. — Я... проходила мимо и...       И так всегда! Когда он рядом, она будто теряет дар речи. Слова путаются, убегают. Почему Ибрагим так на неё действует? Почему с Сулейманом не происходило так же? А может она вовсе не любила Султана по-настоящему и с пашой теперь всё по другому? — И? — протянул Ибрагим. — Мне кажется у тебя что-то произошло...       Ибрагим удивлённо приподнял брови. С чего вдруг его персона её беспокоит? Хотя... Визирь на мгновение задумался. Если капнуть глубже, то с недавних пор он начал замечать нечто странное. Его посещали определённые догадки, однако паша старался быстро от них отмахиваться. Ну не может же она испытывать к нему интерес? Или может? А что чувствует он? Визирь прошёлся взглядом по госпоже. Никогда ему не приходилось рассматривать её в другом ключе. Хюррем конечно красива, остроумна и красноречива. Не похожа ни на кого. Ибрагим встрепенулся. Нет, он не имеет права так думать. — С чего ты это взяла?       Хюррем набралась смелости и сделала пару шагов к мужчине. Теперь их разделяло небольшое расстояние. — Я вижу. Твоё состояние выдаёт тебя. Я смею предположить, что ты до сих пор не оправился после смерти сына...       Ибрагим мысленно согласился с ней. Рана ещё не зажила и постоянно кровоточила. Однако была ещё одна причина. Хатидже... Госпожа сама того не ведая вырыла между ними огромную пропасть и заставила его переосмыслить некоторые вещи. Теперь он другой, как и его отношение ко всему. — Ты хотела когда-нибудь стереть себе память? Чтобы она не напоминала о некоторых моментах и дала наконец спокойно жить. Чтобы не сыпала соль на многочисленные раны, для которых после ты вынуждена искать исцеление.       Зачем он об этом говорит? Кто она ему, чтобы так откровенничать? А в целом уже неважно. Сейчас внутри него полное равнодушие. — Да, было такое.       Хюррем была сильно поражена его словами. В данный момент она уже не видела прежнего Ибрагима. Перед ней будто стоял кто-то другой. Неужели смерть малыша настолько его изменила? В груди почувствовалось щемящее чувство. Появилось желание подорваться к нему и крепко обнять. Но она сделала иначе. Хюррем сократила между ними оставшееся расстояние. Её ладонь легла на его щёку. В глазах читалась безграничная нежность, которую ему никогда не доводилось видеть, а тем более ощущать. Лёгкое движение и руки девушки плавно опустились ему на грудь, скользнув вниз, а затем вверх. Что она такое творит? Неужели не понимает как опасны такие манипуляции с мужчиной? Или стоит отдаться этому течению? Вдруг она облегчит его ношу? Дыхание сбилось. Стало прерывистым. Он сдерживал себя, кажется, отдавая на это последние силы. Рыжеволосая потянулась на носочках к его уху и искусительно прошептала: — Я тебя исцелю. Помогу забыть.       Бестия разрушила все границы и стёрла рамки дозволенного. Здравые мысли попрощались и унеслись к чёрту. Ибрагим схватил её за шею и притянул к себе, увлекая в страстный поцелуй. Пальцы сжимались сильнее, впиваясь в кожу. Поцелуй становился жарче, требовательнее. Нехватка дыхания меркла в сравнении с этим желанным моментом. Вторая свободная рука мужчины опустилась на талию, притягивая ближе. Хватка на шее чуть ослабла, но он продолжал красть кислород своими губами. Хюррем попросту растворилась. В этот момент кажется всё вокруг перестало существовать. Одной рукой Ибрагим резко стянул с одного плеча платье, тем самым оголив его. То же самое проделал со вторым. Поцелуями спустился к шее, ключицам. Не отрываясь, рывком развернул Хюррем и подтолкнул назад. Так они добрались до стола, на который визирь усадил госпожу. Ловким движением пальцев расстегнул пуговицы, чтобы окончательно избавиться от мешающего платья. Руки Хюррем бродили по его спине, предплечьях. По телу разливалось тепло. Как же она хотела, чтобы это длилось вечно! Ибрагим одной рукой схватил её за волосы и чуть сжав, слегка оттянул назад, продолжая щедро одаривать поцелуями. Вторая рука опустилась на бедро. Паша поддался вперёд. Хюррем окончательно опустилась на стол и прикусила губу от прилива эмоций. Во рту почувствовался металлический привкус. Кажется раскусила до крови. Внутри бурлили всевозможные чувства. Бумаги, книги всё полетело со стола на пол. Рыжеволосая прогибалась в спине, послушно поддаваясь. Хваталась руками за край стола над головой. Безумие накрыло с головой обоих.       После той ночи Ибрагиму стало легче лишь на мгновение. Он прекрасно понимал какую ошибку они совершили и какая цена за неё последует. Он злился на себя из-за своей слабости. Визирь не смог устоять и поддался соблазну. Однако где-то в недрах души горело желание повторить всё вновь. Окунуться в этот омут ещё раз. Но нельзя. Желание нужно немедленно подавить, обозначить границы, что он и сделал. — Всё останется между нами. В противном случае пострадаем оба. Это было первый и последний раз!       Хюррем тяжело вздохнула, застёгивая последнюю пуговицу. — Да, я понимаю.       Она поспешила на выход, не в силах больше оставаться с ним рядом. Теперь каждый день её душили слёзы. Ну вот зачем она тогда зашла к нему? И почему он не остановил её порыв? Хюррем была зла на себя и на него в одинаковой степени. События той ночи она прокручивала в голове каждый день. Старалась избегать встреч с ним. Если же им удавалось встретиться, то паша вёл с ней диалог в официальном тоне, казался хладнокровным. Она видела как он обнимает Хатидже, целует губами, которыми целовал её. В душе просыпалась жгучая ревность, которая добивала окончательно. Кажется, у него теперь всё лучше некуда! Так же ей стоило огромных сил проводить ночи с Сулейманом. Хюррем с нес кем было поделиться накипевшим. Никто её не поймёт и конечно осудит. Она чувствовала себя жутко виноватой. Безысходность. — Ты исцелился, но больна я. Нет в мире лекарства от этой напасти.       Хюррем оглядела погром, который устроила несколько минут назад. Опустилась на колени и взяла небольшой осколок от кувшина. Её взгляд сфокусировался на нём. Госпожа гипнотизировала частичку сосуда и раздумывала. Она не в силах остановить борьбу внутри себя. Постепенно её уничтожит свой же внутренний мир. Отныне ей будет трудно смотреть каждому в глаза. Хюррем медленно поднесла осколок к запястью. Разум затуманен. Теперь в голове не мелькает ни одной мысли. Её исцеление в смерти. Порез первый. По запястью потекла тонкая струйка алой крови. Второй. Ещё одна струя. Хюррем зашипела от жгучей крапивной боли, однако продолжила вспарывать тонкую кожу. В дорогой ковёр просочилась её кровь, образовав крупное пятно. Вены будто вспыхнули пламенем. По щекам текли слёзы. Хюррем медленно опустилась на пол. Кровь продолжала сочиться. Жизнь постепенно уходила.

***

      Шли дни, месяцы, года. Когда-то любимая фаворитка Султана начала забываться. Любящие её люди постепенно справлялись с потерей, ненавидящие забывали как страшный сон. Но лишь к одному человеку она являлась во снах. Её голос эхом отдавался в голове. Мельком всплывал образ наяву. Совесть безжалостно грызла. Если бы можно было всё исправить, не допустить их рокового безумства, то Ибрагим отдал бы многое за этот шанс. Увы, теперь эта ноша на его плечах до конца дней...