Операция "Пингвин"

Узнать, что Игорь простудился и ушел на больничный, было примерно из той же оперы, что услышать, будто в участок в поисках потерянного кошелька забрел динозавр. Тем более что ничего не предвещало. Просто в понедельник Игорь лихо выудил из стылой ноябрьской водички вооруженного грабителя (куда сам же его с моста и столкнул); во вторник они обегали полгорода в поисках улик по делу пропавшего из зоопарка пингвина; в среду Дима взял отгул по семейным обстоятельствам (помогал сестре с переездом); а в четверг выяснилось, что Игорь со вчерашнего дня болеет. И ведь ни разу не чихнул, не кашлянул! Наверное, именно поэтому до логичной идеи навестить болезного Дима дошел только к утру субботы. Дошел и устыдился. Хоть бы позвонил, узнал, как дела – а еще друг называется. Устыдившись, Дима начал вспоминать, какие презенты полагается нести приболевшим товарищам. Куриный супчик? Если он заявится в гости с кастрюлей, Игорь, наверное, пошлет его далеко и надолго. Еще и кастрюлю следом отправит. Он вон и в здоровом состоянии резкий-дерзкий, а уж в больном, небось, и вовсе… Точно Дима не знал, не приходилось как-то быть свидетелем, но решил не рисковать. Ограничился куриной шавухой. И апельсинов взял. Ими, конечно, при желании и умении тоже можно по башке зарядить будь здоров, но хоть не металлическая кастрюля... * Дверь парадной Диме открыли минуты через две непрерывных звонков. Квартира – ура – оказалась не заперта, но в прихожей никто не встречал. Дима ярко ощутил – печенкой и перекатывающимися в рюкзаке апельсинами – что ничего хорошего это не сулит. А еще в квартире пованивало рыбой. Ну, помимо прочего. Неудивительно, в общем-то, если мусор выносить от случая к случаю, проветривать после дождичка в четверг, а о стирке вспоминать и того реже. Еще и дверь в туалет, вернее, ее отсутствие, м-да… Разувшись, Дима повесил куртку на покосившуюся вешалку и осторожно позвал: - Игорь? Ответом ему была тишина. Только что-то где-то тихонько зашебуршало. Мыши, что ли? Хозяин квартиры, как и полагается порядочному болеющему, обнаружился в постели, роль которой исполнял брошенный на пол матрас. Кое-как натянутое одеяло открывало мощную, взмокшую от пота спину. Спина вздымалась от тяжелого дыхания, волосы на затылке влажно курчавились – видно было, что переход до дверей и обратно дался Игорю нелегко. Возле матраса красовался богатый запас лекарств в виде пустой пластинки парацетамола (как позже выяснилось, просроченного) и бутылки минералки с парой жалких капель на дне. - Привет, – нерешительно сказал Дима, оглядывая этот душераздирающий натюрморт. – А я вот навестить пришел… Шаурму принес... Ага, шаурму. Какая, нафиг, шаурма… Тут не шаурму надо было тащить, а весь ассортимент ближайшей аптеки. И доктора заодно. Этот терминатор недоделанный хоть у доктора был? С другой стороны, кто-то же выписал ему больничный. Наверное. - Холодос, – прохрипел “терминатор” словно бы на последнем издыхании. – Пингвин. Не выпусти... Дима всплеснул руками. Совсем заработался, бедняга, бредит… На всякий случай он прогулялся до холодильника. Пингвина там ожидаемо не было, как и какой-либо еды в принципе. Только на нижней полке скучала здоровенная сырая рыбина, которую, видимо, оставили размораживаться и благополучно забыли. Представив, во что превратится шаурма с таким соседством, Дима сморщил нос, положил еще теплый сверток на стол и полез потрошить аптечку. В аптечке было “от головы” и “от жопы”. И все на этом. Ни элементарного «Терафлю», ни даже градусника. - Пингвин? – сипло донеслось с матраса. - В порядке, – уверенно соврал Дима, еще раз – от безнадеги – перекладывая пачки активированного угля. Нет, ну кому потребовалось тырить из зоопарка несчастную птицу? Двенадцать холодильников и то в хозяйстве полезнее. А тут пингвин… Вернувшись в жилую зону, Дима обогнул матрас и уставился Игорю в слегка побитое лицо, пытаясь прикинуть температуру на глазок. Выглядел коллега паршиво. Градусов эдак на тридцать девять. Или на тридцать семь и два, что порой даже хуже. Потоптавшись в нерешительности, Дима присел на корточки и попытался потрогать Игорю лоб. Игорь в ответ, не приходя, так сказать, в сознание, засветил Диме в челюсть. В нокаут не отправил только потому, что чего-то такого Дима ожидал и благополучно увернулся. Ну, почти. Эх, не приходилось ему еще мерить температуру, удерживая пациента в болевом захвате, но все когда-нибудь бывает в первый раз. Если бы еще градусник раздобыть… Дима уже натягивал обувь для визита в аптеку, мысленно подсчитывая наличность, как вдруг в дверь поскреблись. На пороге обнаружился божий одуванчик в толстенных очках. Сухонькими руками бабуся прижимала к себе древний даже на вид радиоприемник. - Вы к кому, бабуль? – зачем-то уточнил Дима. - Мне бы Игоречка, – прошелестела бабуся, баюкая приемник. – Опять не фурычит, шайтан. “Игоречек тоже не фурычит”, – мрачно подумал Дима, а вслух сказал: - Болеет он, через пару дней зайдите. Или давайте я посмотрю, только... Завершить мысль он не успел: бабуся охнула, резко посуровела и с весьма неожиданной для своего возраста прытью исчезла в соседней квартире. Дима пожал плечами и надел второй кроссовок. Но не успел он захлопнуть дверь, как бабуся появилась вновь. В белом халате. В бахилах. В одноразовых перчатках. В руках у нее была подозрительно позвякивающая сумка, на шее – стетоскоп, а в глазах – священный огонь. - Вы ...э… доктор? – заикнулся Дима. И сам не понял, как снова оказался возле бренного тела. Тело, встревоженное развернувшейся вокруг активностью, вяло шевелилось. Бабуся – вернее, Инга Самуиловна, как гласил пожелтевший бейдж на халате – одновременно сбивала ртуть в градуснике, смешивала какие-то порошки и выговаривала Диме за ненадлежащие условия хранения, то есть, простите, проживания заболевшего человека. Дима хотел сказать, что он не сиделка и вообще просто мимо проходил, но побоялся. Закруглившись с нотациями, Инга Самуиловна погнала Диму греть воду, а когда он вернулся, Игорь уже пребывал в сидячем положении: держал градусник под мышкой и медленно моргал. Судя по плывущему взгляду, был он слегка не в этой реальности, но хоть драться больше не пытался. - Пингвин? – спросил почти жалобно, с явной опаской поглядывая на бабусю. Бабуся забрала у Димы горячую чашку и сыпанула туда что-то весьма воню… пахучее. Игорь, клокочуще втянув воздух, изобразил какие-то уж совсем не типичные для него щенячьи глаза, но Дима сдержался, благо побаливающая челюсть способствовала стоицизму как нельзя лучше. Через пару секунд он, впрочем, смягчился и утешил: - Ты лечись, выздоравливай. Все с этим пингвином будет хорошо, не переживай. Игорь хотел сказать что-то еще, но Инга Самуиловна одной рукой ловко выудила градусник, а второй приставила к груди Игоря головку стетоскопа. - Дышите! – приказала она таким страшным голосом, что Игорь захлопнул рот, сел по стойке смирно и запыхтел как паровоз. Простуженный кашляющий паровоз. Дима посмотрел на всунутый ему в руки градусник. Тридцать восемь и один. Не так уж страшно вроде бы… Дождавшись, пока бабуся закончит с экзекуцией, он осторожно спросил: - А бывает, что при температуре тридцать восемь бред начинается? Инга Самуиловна посмотрела на Диму снисходительно: - Для бреда, молодой человек, температура не обязательна. Александр Потапыч, супруг мой покойный, пятьдесят пять лет талдычил, будто мужик в доме главный. Всю жизнь, почитай, бредил, земля ему пухом… Дима втянул голову в плечи и решил загуглить. Потом, когда доктор уйдет. * Доктор ушла только к вечеру. Дима, закрыв за бабусей дверь, едва удержался от соблазна сползти на придверный коврик. За весь день он ни разу не присел – даже собственноручно сваренный под строгим бабусиным надзором супчик хлебал стоя. На высоком старте, так сказать. Да что там говорить, в одну только аптеку пришлось бегать семь раз. В четыре аптеки. И в магазин. А еще готовить, кормить впавшего в полный ступор от бабусиного напора Игоря с ложечки и устраивать влажную уборку, только чудом не переросшую в генеральную. Ну и чинить радиоприемник, куда же без этого. В итоге у Димы отваливались ноги, руки и даже уши: пока он ошалевшей белкой носился то с половником, то с веником, Инга Самуиловна едва не в лицах пересказывала ему все вехи своего быта с незабвенным Александром Потапычем. Быт вырисовывался крайне бурный, Дима под конец даже проникся – он бы, пожалуй, от такой семейной жизни тоже свалил куда-нибудь на тот свет. И не в восемьдесят четыре года, а пораньше. Может, бедный старичок и пытался, но женушка его ловила и реанимировала? В замороченной Диминой голове возникла чудная картина: золотая лестница к Райским Вратам, где-то вверху прекрасные ангелы тянут к Александру Потапычу руки, чтобы вот-вот вознести его к божьему престолу, но в последний момент Инга Самуиловна с дефибриллятором наперевес в прыжке хватает мужа за ногу в клетчатом тапке и… Дима тряхнул головой. Похоже, он заразился от Игоря и бредит. Температуру, что ли, измерить? - Она ушла? Кажется, Игорь хрипел уже не так сильно. И больше не бредил. Ответив утвердительно, Дима дополз до дивана и растекся по нему вздрагивающей лужицей. Господи, давно он так не упахивался… Заглянул, называется, проведать больного… Снизу подергали за ногу и заикнулись: - Пингвин... Упс, кажется, не стоило торопиться с выводами. А ведь сбили температуру, тридцать семь и четыре было, когда в последний раз измеряли… - Игорь, – устало, но твердо сказал Дима, разглядывая высокий, осыпающийся хлопьями штукатурки потолок. – Успокойся и спи. Нет здесь никакого пингвина и… - Как нет???!!! Вялая температурная заторможенность канула в лету – с матраса Игорь подлетел, как вполне себе здоровый. Дима тоже подскочил, не зная, что делать: то ли напомнить о необходимости постельного режима посредством ловкой подсечки, то ли пусть бегает – устанет и сам ляжет. А Игорь тем временем одним прыжком добрался до шкафа и дернул дверцу на себя. Вслед за чем Дима вновь усомнился в своем здоровье, возможно, даже психическом. Потому что из шкафа вышел… пингвин. Самый натуральный – небольшой, черно-белый и здорово разозленный, судя по издаваемым урчащим звукам, щелкающему клюву и растопыренным крыльям. Пасть у пингвина была яркая и весьма зубастая. - Живой, собака, – радостно просипел Игорь, глядя на адскую птицу, как на любимого родственника. – А я ж его покормить совсем запамятовал… Не дожидаясь, пока придется лечить Игоря еще и от колотых (или клеваных?) ран, Дима снова вооружился веником и кое-как загнал пингвина обратно в шкаф. Подумав, наведался за давнишней, переложенной обратно в морозилку рыбой и швырнул туда же. Он надеялся, что Игорь вытащил из шкафа одежду, прежде чем превращать его в мини-филиал Антарктиды. Иначе попахивать начнет не только в квартире. - Это тот самый пропавший пингвин? – уточнил Дима для порядка, снова падая на диван. Из шкафа неслись устрашающие звуки. Рука была скользкой от чешуи, но ползти ее мыть было дико лень. Об обивку вытереть, что ли? Хуже этому дивану все равно уже не будет. - Вчера нашел. Игорь сел на матрас и зябко укутался в одеяло. Кто бы сомневался. В среду ушел на больничный, в пятницу нашел пингвина. Судя по состоянию морды лица, без боя пропажу возвращать отказались. Не пингвин же ему так накостылял… Пару секунд Дима развлекался, представляя, как низкорослая птичка подпрыгивает на два метра и отвешивает Игорю ластом мощную оплеуху. - Думал сразу вернуть в зоопарк, но так паршиво стало… – продолжал не подозревающий о крамольных мыслях Игорь. – До дома было ближе. Ты это… может, отвези его? - Нетушки, – вздрогнув, открестился Дима. – Ты его нашел, все лавры твои. Выздоровеешь и сам вернешь. Ему вдруг резко захотелось обратно в свою квартирку, пусть маленькую и съемную, но зато без болтливых соседок-докторов-пенсионерок и злых прожорливых пингвинов. И без напарников, которые с упорством, достойным лучшего применения, пытаются загнуться от банальной простуды, потому что им, видите ли, дома не болеется… Отскребаться от дивана казалось смерти подобным, но Дима героически справился. - Суп на плите, шаурма в холодильнике, апельсины на столе, лекарства м-м-м… на полу, – скороговоркой сообщил он. – Поправляйся. Если что, звони. Дима обулся, сдернул с вешалки куртку и закинул на спину рюкзак, избавленный от апельсинов и изрядно по этому поводу полегчавший. Поймал себя на том, что подозрительно торопится. Мало ли, кто и куда еще постучится… Или откуда. - Это… – хрипловато донеслось уже в спину. – Я деньги с зарплаты отдам. Спасибо, что навестил. - На здоровье, – откликнулся Дима вполне искренне. – Не болей. И добавил под нос, уже закрыв за собой дверь и устало сбегая по темной лестнице: - Умоляю, больше никогда не болей…