Теплая Франция

Топот конских копыт раздался у него за спиной. Деревья и луг пронеслись мимо, как смазанная акварель. Тэхен пришпорил жеребца, решив обернуться через плечо, и увидел темное пятно — лошадь и всадника, несущихся по красноватой дорожной грязи. Еще немного и они настигнут его. У него азарт играет с самого начала до самого конца, адреналин мешается в горячей крови, звон оглушает сознание, губы до сих пор горят в диком пожаре, от которого он не спасется. Тэхен проклинал себя за свою беспечность — господин Чон ни за что не позволит ему уйти. Хорошо это или плохо — непонятно, но ветер подхватывает французские ругательства, как полотно боевого стяга. Он ругал свое предательское тело, что среагировало, позволив ощутить внутри жажду, огонь, неутолимую боль. Топот копыт стал громче, ближе, Тэхен пригнулся к шее коня, слезно умоляя его поторопиться, ему хотелось исчезнуть. Скакун был необычайно вынослив и отдавал французу все свои силы, но приближающиеся звуки говорили ему, что этого недостаточно. Он, наконец, оглянулся, увидев, что Чон был на расстоянии двух коротких футов. Быстрое биение сердца и топот копыт раздавались в унисон. Голова его коня поравнялась с тэхеновым стременем. Господин Чон долгожданно настиг его. Их кони скакали рядом, больше вокруг ничего не существовало. Он приблизился к Тэхену, и тот почувствовал прикосновение его ноги. — Что вы!.. — закричал он, но ветер унес его слова, призывая замолчать и принять свое запретное желание. Господин Чон протянул к нему свои руки, и глаза француза расширились от ужаса. — Вы сумасшедший! — руки Чона сомкнулись на чужой талии и потащили из седла. — Господин Чон! — он потащил его снова, и Тэхен почувствовал, что скользит. Француз явно недооценил его силу, прошипев ругательство, он попытался удержаться, но Чон прекрасно знал как справиться с неугомонным. И он вырвал его из седла. Из горла Тэхена вырвался крик, его тело на мгновение зависло над головокружительно мчащейся между двумя конями дорогой. Господин Чон подхватил его другой рукой и тут же сбавил скорость. — Ради Бога... — Ради меня, Тэхен, — произнес отчетливо мужчина, закрыв чужой рот внезапным поцелуем. Долгий, крепкий, до ужаса жадный поцелуй. Язык господина Чона безжалостно проник в рот Тэхена, а губы с эйфорией впились в чужие наливные губы, словно это была его самая заветная мечта, и вот час настал. Тэхен хотел сопротивляться, бороться с ним, но он сам сделал первый шаг, сам захотел, на него почти не давили, если не считать флирта мужчины, поэтому он сдается... И обвивает своими руками чужую шею, а длинные пальцы погружаются в густые волосы, еще крепче прижимая губы мужчины к своим. Ему не стоило дразнить Чона. Тэхен завладел его языком, а собственное тело наполнилось странным чувством, оно становилось все жарче, все горячей. И он сам прижался к Чону, словно пытаясь вобрать в себя все его тепло. Тело, ранее поддававшееся только классической мелодии в танце, сейчас сжималось в чужих объятиях и не сопротивлялось. А конь перешел на шаг, они качались в седле, то поднимаясь, то опускаясь, и ритм их тел напоминал замысловатый эротический танец. Выглядело ужасно пошлым зрелищем для тэхеновой души, но он потерялся в самом себе. — Тэхен, — прошептал он, проводя открытыми губами вдоль острого подбородка, а голова француза откинулась назад, глаза закрылись сами собой, дыхание стало быстрым и неровным. Господин Чон целует изящную шею, нежную кожу под подбородком, и это согревало кровь, как бренди, нагретое над огнем. — Господин... — не смог договорить он, медленно открывая глаза, пытаясь вернуть прежнюю выдержку, которая оказалась невероятно слабой. Тэхен несмело пропустил пряди темных волос сквозь пальцы, наблюдая, как они трепещут на ветру. Господин Чон разрешает, это видно даже в его сбитом дыхании, поэтому Тэхен продолжает, кончиком пальца проводит по его лицу, обводя каждую черточку и удивляясь ей: действительно ли это было то лицо, что до этого не казалось ему настолько выразительным и искушающим. Чон улыбнулся медленной, чувственной улыбкой, радуясь, по всей видимости, действиями француза, что сегодня удивляет и убивает наповал. — В восемнадцать лет мужчина обожает, в двадцать любит, в тридцать желает обладать, в сорок размышляет, — озвучивает Тэхен, внимательно следя за эмоциями господина Чона. — На каком этапе вы? — Где-то услышал? — Тэхен неуверенно кивает. Возможно и правда услышал. — Хорошо, — его голос звучит спокойно. — В свои почти сорок я желаю только голубоглазого мальчика, — без грамма смущения отвечает. — Я не мальчик! — Тебя смутило только это? — мужчина рассмеялся. — А вообще тебе стоит задуматься о своем будущем, — внезапно меняет курс направления беседы, — тебе нужен кто-то надежный, кто сможет дать тебе все, что ты захочешь, — он вскидывает брови, явно намекая на себя, и его взгляд на мгновение оставил Тэхена и устремился куда-то вдаль. —  Вы можете дать все, что угодно? — решается спросить француз, якобы в шутку, но господин Чон мурлычет под самое ухо: — Несомненно. Тэхен внезапно вытянулся, как струна, по-прежнему сидя перед Чоном. Его французские мысли разбегались, разливавшееся по телу тепло, как вино пьянило его, затуманив мозг, хотя Тэхен всегда думал, что он совсем не такой, что умеет управлять своими эмоциями. Тэхен и правда, кажется, спятил.

***

Тэхен спешился, больно закусив губу, чтобы избавиться от воспоминаний чужих губ, что вскружили его всего. И он поспешил, быстрыми шагами, не зная куда, не зная зачем, но им завладел внезапный страх и стыд от всего произошедшего. Хотелось спрятаться. Он чуть ли не бежал сломя голову, канув в полную неизвестность, умоляя чертово сердце не реагировать так пылко на вкрадчивый голос, ласкающий уши, покрывающий мягкую кожу табуном мурашек. И все без толку, когда его несильно, но умеренно хватают за руку, вынуждая столкнуться носом к крепкой груди, выдыхая горячий воздух на поражение. — Прости. Понимаю, что для такого молодого человека, как ты, это все нечто непривычное. И я готов подождать разумное время, — Чонгук не обнимает, просто держит в своих крепких руках, не пытаясь соблазнить или дотронуться до оголенной кожи. — Но пойми, мне тридцать семь, и я полностью отвечаю за свои слова: если я говорю о своей заинтересованности, то это значит, что я действительно хочу попытаться начать с тобой отношения, — Тэхен слушает, не прерывает, давая право высказаться. — Я хочу любить тебя и хочу от тебя взаимности, если ты позволишь, — господин Чон одной ладонью поглаживает поясницу, что подрагивает от прикосновений. — Я хочу добиваться тебя, — еще более вкрадчиво. — Не бойся своих чувств из-за неопытности. Мы сможем вместе пройти через это, и все будет хорошо, — он целомудренно прикоснулся губами ко лбу Тэхена и сделал шаг назад, выпуская из своих не тесных, но надежных объятий. Тэхен прокручивает в голове каждое слово, обращенное к нему, еще больше теряясь в себе. Он не понимает, почему господин Чон хочет заполучить его себе, почему ухаживает, почему дарит прекрасные розы, почему он влюбляется... Для Тэхена все слишком сложно, он другой, с большими сомнениями насчет всего, с недоверием и его поражает то, что Чонгук прямо говорит, что хочет быть с ним, обещая дать все на свете. Разве это не странно? Разве Тэхен должен поверить? Он не умеет быть грубым, но зато умеет вовремя прекратить, однако почему-то он вновь садится в машину, без возражений, букет цветов пододвигает ближе к себе, чтобы господину Чону не мешать, в окно смотрит, наблюдая за сменяющейся картинкой, украдкой трогая свои теплые губы, горящие до сих пор. Француз правда задумывается о своем будущем после слов мужчины, впервые становится страшно от этих мыслей, ведь на данный момент он плывет по течению, как утопленник, ничего не предпринимая. Ему действительно хочется порой, чтобы за него что-то решили, уладили некоторые вопросы, даже банально поддержали. И, когда госпожа Фреэль сказала, что Тэхену нужен человек, с которым он будет отдыхать, получая нежность — она была абсолютно права. Поэтому, когда Тэхен с осторожностью поглядывает на серьезного, но расслабленного Чона, то он задумывается. А, что если... Чуть дрожащая от небольшого волнения ладонь ползет змеей, Тэхен находит чужую руку, накрывая своей, устанавливая зрительный контакт с мужчиной. — Мне приятно, — сообщает Тэхен, поглаживая несмело чужие кисти рук. — Вы мне приятны, господин Чон. Возможно, он должен сгореть со стыда, но и не думает, потому что Чонгук слишком искренне на него смотрит, словно любуется и радуется такому внезапному откровению. — Спасибо, что сказал, Тэхен. Для меня это ценно. И Тэхен перестает сопротивляться нежности в чужих глазах, изучающих его, а воздух из него выбивает господин Чон, когда тянет резко на себя, вынуждая помять букет подаренных цветов. Тэхен шумно сглатывает. — Что за растерянный взгляд, мой ангел? — заглядывает в самую душу, ласково усмехаясь, и тянет еще, вынуждая Тэхена почти оседлать его бедра. Воздух становится жарче вдвое. Все было бы не так смущающе, думает Тэхен, если бы неизвестный ему мужчина за водительским сидением не присутствовал при этом... Не то, чтобы он стеснялся, но ему однозначно было неловко. Ладонь француза на груди Чона, он чувствует чужое сердцебиение, задумываясь, а не страшно ли господину Чону в любовь окунаться? Разумеется нет, раз он уже путает пальцы в русых волосах. — Господин... Чон, — пытается сползти с чужих колен, все же это неправильно. — Приятно? — его губы касаются шеи, у Тэхена сбивается дыхание, и он положительно кивает. — Тогда, что такое? Тэхен задумывается и еле слышно отвечает, чтобы услышал только Чонгук: — Там... водитель, — и эта вся причина, на которую господин Чон улыбается. Тэхен ожидал того, что сейчас его отпустят наконец, что он сможет восстановить свое дыхание, но никак не думал, что господин Чон прикажет водителю остановиться и выйти из машины на десять минут, подышать свежим воздухом. Черт его знает, что этот полиглот подумал про Тэхена, которого видел впервые, но явно ничего хорошего, в этом француз уверен. — Теперь все в порядке. И мужчина тут же проскальзывает языком между раскрытых для него губ, целуя глубоко, тягуче, и ему отвечают поцелуем на поцелуй. Тэхену приятно, когда в его рот горячо выдыхают, это просто немыслимо. Он не замечает, как впивается в крепкие плечи, как невпопад касается шеи и прядей волос. Но он резко отрезвляет на секунду господина Чона, чувствуя ладонь на своем бедре, резко ее скидывая. Не дает перейти призрачную черту, а Чон все равно победно улыбается, ведь за сегодня слишком много поцелуев, он мог только мечтать о такой роскоши. Тэхен необычайный. Он уверен. Тэхен целует, прижимаясь мокрыми губами к чужим, еще не слишком раскрепощено, но этого слишком много. Так, что у обоих кружится голова от вороха эмоций. Поцелуй заканчивается, когда Тэхен начинает задыхаться от нехватки воздуха в легких, потому что господин Чон, словно изголодавшийся пес, а Тэхен его желанное лакомство. Он чуть ли не валится назад, но Чон придерживает его за спину, лаская руками, прижимая ближе, теснее, накаляя воздух до максимума. — Достаточно, — Тэхен глаз поднять боится, потому что чарующе прекрасное лицо мужчины чересчур близко. Он не слышит ничего вокруг, лишь биение своего сердца да дыхание собственное, которое он хочет привести в норму, но все тщетно. Господин Чон еле заметно хмыкает уголком губ, позволив французу с неловкостью сползти с его колен на свое место. Тэхен не то, чтобы смущен, он в неком трансе пребывает, это все похоже на сон, который уж слишком хороший. Он не начинает стыдливо смотреть в окно, делая вид, что это сейчас не он позволял терзать свои губы, что не он подался навстречу и не он пустил язык в горячий рот мужчины, наполненный немыслимой страстью, которая только в романах описана. Тэхен Делоне гордо голову держит, лицо сохранить пытается, но щеки разгоряченные, а губы исцелованные, и господин Чон хотел бы собрать с этих прекрасных лепестков капли росы, залечить, провести пальцами, чтобы вновь утопиться в долгом поцелуе. И все желания мужчины читаются на его лице. Но Тэхен лишь улыбнулся. Легко. По-настоящему. Ничего смешного не произошло, но ему радостно внезапно стало. Водитель возвращается за руль так же быстро, как и ушел, дорога продолжается. — Куда мы держим путь, господин Чон? — спрашивает Тэхен скромно, стараясь не выдавать бушующую кровь внутри. — Просто... не люблю неизвестность, — уточняет, ведь он правда ненавидит это ужасное чувство. Чон вопросительно выгибает бровь. — Иногда нам кажется, что неизвестность — самое худшее. Соглашусь. Но ведь она дает все же какую-то надежду. Полная определенность может эту надежду и убить, — объясняет свою позицию в этом вопросе мужчина, а Тэхен удивляется, как у этого человека генерируются в голове остроумные слова в ответ на любые его фразы. — И мы едем ко мне, — его губы выжидающе складываются в галантную улыбку, от которой наверняка все девушки таят прямо на месте. Тэхен занервничал. — Да вы словно дьявол, что шепчет свои сладостные речи. — Думаешь? И Делоне опускает глаза с улыбкой. — Я хотел бы узнать вас поближе, но... — За этим мы и мчимся, Тэхен. Тэхен понимает, что господин Чон сегодня не желает его отпускать так просто, словно это важно. Голубые глаза волнуются.

***

В гостях хорошо, но дома всегда лучше. Тэхен не любит чужие жилища, с таким же чужим запахом, поэтому по гостям никогда не ходил, такой привычки у него нет. Но, когда они останавливаются возле отеля Ле Роч, расположенного в первом округе Парижа, в пятистах метрах от сада Тюильри и в пределах легкой досягаемости от торгового района Рю дю Фобур Сент-Оноре. Тэхен понимал, что господин Чон не местный, это было очевидно еще в первый день их странного знакомства. И все же, это выглядит для него странно, когда мужчина тянет его легко за руку, затаскивая в лифт, который выглядит роскошно. Разве... они не выглядят, как любовники? Тэхен не может выбросить эту дурную ассоциацию из своей головы, даже когда Чон открывает картой дверь в люксовый номер, пропуская француза вперед. Уйти или остаться? Паркетные полы, высокие потолки с декоративной лепкой, роскошная кровать с кожаным изголовьем с таким же богатым постельным бельем. Светло и просторно. Наверное, Тэхену даже нравится, хотя он не знает, где ему расположиться... На кровати? — Что-то не так? — спрашивает Чон, видя, как француз теряется. И дверь закрывается, воздух пропадает. Господин Чон утробно смеется, а после мурлычет, как большая кошка: — Сегодня я больше не буду тебя целовать. — Нет, нет, не в этом дело. Точнее... — Тэхен прячет лицо в ладонях, потому что ему невероятно стыдно. — Я запутался в своих собственных мыслях. Простите, — и когда он убирает ладони, то его опаляет дыхание мужчины напротив, что улыбается мягко и все понимает. У Тэхена, наконец, спокойствие разрастается внутри бескрайним океаном. И вновь бушующий интерес в крови. Он хочет узнать откуда господин Чон знает столько про него. И была ли их первая встреча и вправду случайной? Как ни странно, он не боится услышать ответ. — Хочу спросить: откуда вы знаете, где я работаю, где танцую и, что я занимался балетом? — Связи, Тэхен, — так просто. — Мной двигал интерес. И очарование тобой. А Тэхен смотрит пронзительно, ответ банальный, другого он и не ожидал. — И наша первая встреча была совсем не случайной? Чон улыбается. — Это было удачное стечение обстоятельств, чему я безумно рад, — мужчина убирает ладони в карманы зауженных брюк, сверля взглядом красивый вид из окон, пока Тэхен восседает на кровати, рассматривая краем глаза широкие плечи Чона и рельефную спину, что виднеется сквозь полупрозрачную рубашку. — В то утро я только прилетел в Париж, — и вот Тэхен вздрагивает чуть. — Возможно это предназначение? — взглянув на Тэхена, он улыбнулся глазами. — Не думаю, — равнодушно отвечает Тэхен. Он не верит в судьбу, предназначения и так далее по списку странных вещей. Тэхен встал с кровати, подумав, что это некультурно сидеть на чистом постельном в одежде, как это любит делать Чимин. Чон взглянул на него. — Плохое настроение? И он был прав. Тэхену было хорошо, чувствовать адреналин, жажду и поцелуи. Но жизненные силы вновь покидают его душу. — Я, скорее, поник, господин Чон, — ответил, стараясь скрыть свое замешательство. — Как оранжерейный цветок? Ни за что бы не подумал. Но даже слабый поникший побег можно заставить раскрыть лепестки и... расцвести. Господин Чон почти дотронулся до чужого лица, но Тэхен сомкнул пальцы вокруг его запястья и почувствовал, как напряглись мускулы мужчины. — Не стоит, прошу вас... — начал он и замолчал. Господин Чон и так слишком много для него сделал, а моральная поддержка слишком энергозатратное занятие. Чон поднял его руку к губам и поцеловал. — Скажи «прошу вас» еще раз, — попросил он томным голосом, не выпуская худых рук и целуя каждый палец. Обещал, что не поцелует — руки не считаются. — Простите меня, — сказал Тэхен, отпуская его запястье. — Но мне нужно идти, — он отвернулся, внезапно почувствовав порыв — сбежать. Страх вновь его накрыл с головой, не давая вздохнуть. Страшно от влюбленного взгляда господина Чона. Страшно от собственного бьющегося сердца об грудную клетку, с глухим треском. Страшно от новизны ощущений, что ранее были неизвестны. Страшно от чужих надежд на отношения, когда он сам даже не знает, что это такое. Страшно от полной неизвестности. — Тэхен, — железные пальцы крепко сжали его локоть, не давая уйти. Тэхен головы не поворачивает, только язык за зубами держит. — Сегодня ночью я улетаю обратно в Сеул, — господин Чон пальцами спускается по искусной руке, оглаживая нежную кожу, под которой кости трещат от чужих слов. — Ты хотел знать, чем я занимаюсь, — напоминает, но забыл, что Тэхен сам хотел спросить. — Гостиничный бизнес. Сеть отелей «The Hilton», — он становится ближе, выдыхая теплый воздух изо рта на шею, что покрывается мурашками. — И этот отель тоже мой, Тэхен, — господин Чон приобнимает француза, не интимно, совсем нет. Скорее тепло и нежно, чтобы не спугнуть. — В Париже я должен был быть не дольше двух дней, но я встретил тебя, — сокровенный поцелуй в горячий загривок, — сокровище... сущий дар, — еще один, распаляя воздух. — Мне необходимо вернуться, любовь моя, — последняя фраза эхом отзывается в голове Тэхена, — но я обязательно вернусь за тобой, — он хочет получить ответ, хочет увидеть блеск голубых глаз, но получает тишину. Этого вполне достаточно, Чон не злится, он все понимает. И он терпеливый. — Сводишь меня с ума своим молчанием, — не скрывает и проводит носом по горячей шее, вбирая губами тонкую кожу, вызывая приглушенный звук из чужих уст. — Хорошо. Лучше ничего не говори, иначе я не смогу покинуть страну без тебя, — несколько раз кивает, потому что так действительно будет лучше. — Ты был в Сеуле? Хочу показать тебе мой город, где я родился, Тэхен. И обязательно сделаю это, — Тэхен не знает, зачем тот обещает... это совсем необязательно. — Господин Чон, — произнес Тэхен, каким-то способом найдя силы вырваться. Дрожа, он повернулся, словно испугавшись, что Чон может просто наброситься на него с жадным поцелуем. Подсознательно Тэхен только этого и желал. Сложно отрицать свое влечение к взрослому мужчине, когда сердце и тело твердят одно. Но мозг еще в раздумьях... навевает сомнения. Тэхен непроизвольно, чтобы унять дрожь, закусил нижнюю губу, опуская глаза в пол. — Prends soin de toi s'il te plaît, — последнее... сладкое... французское... такое любимое. Тэхен уже хочет уходить, с опущенными глазами, со сжатыми губами в полоску и с глазами, которые отчего-то захотели выпустить слезы, но он все же голову поднимает, встречаясь с серьезным взглядом господина Чона, и чеканит: — Я очень хочу вам верить, — а он правда хочет, так отчаянно и трепетно. Ему сложно верить в слова господина Чона, что дал понять о своих серьезных намерениях. Еще страшней понять мужчину, который хочет взаимности от Тэхена, который обещает, что все будет хорошо и готовый подождать разумное время. Сложно, но он хочет. — Звоните мне, — просит на прощание, — пожалуйста, — господин Чон улыбается, и, конечно же, он позвонит. Тэхен шел быстрыми шагами, куда глаза глядят, а голубые глаза покрыты белой пеленой. Руки обессиленно опускаются. Сердце бьется сильней. Дрожь по телу проходит током. Первая слеза из правого глаза чертит свой путь кривой дорожкой, скатываясь в уголок опущенных губ. Он трогает пальцами уже влажные от слез губы, вспоминая сегодняшние поцелуи, как сам поддался этому желанию, и он не жалеет, только понимая, что господин Чон так попрощался... становится безумно горько. Пусть и на время. Желание раствориться в улицах города появляется так же быстро, как и улыбка на лице, с пониманием, что он должен принять, подождать, в конце концов, поверить, и он в глубине души надеется, что господин Чон не играется с ним на самом деле, иначе его сердце рухнет.