Вопреки

Обито ворвался в холл госпиталя и, подлетев к информационному столу, выпалил: — Что с ним?! Он пришёл в себя? Раны серьёзные? Можно к нему в палату? — П-помедленней, молодой человек... О ком Вы?- — Хатаке Какаши, конечно же! Он поступил к вам два часа назад! — П-погодите минутку...—девушка исчезла под столом и вернулась с белой папкой, на переднюю сторону которой в явной спешке был приклеен листик с именем его сокомандника. — Ну так что?! — Да, вот, сейчас... Хатаке Какаши, верно? — не дав Учихе разразиться очередной обеспокоенной тирадой, она, слегка прищурившись и немного картавя, продолжила, — п-поступил в п-понедельник, в 9:23 утра. Состояние п-пациента... — тут она бросила на Обито слегка виноватый взгляд, — состояние п-пациента критическое, возможные п-последствия — амнезия и паралич тела ниже поясницы... Лицо Обито приобрело цвет белых стен госпиталя. Но тут он, словно очнувшись, высыпал на дежурную очередной ворох вопросов: — А можно к нему? Когда его выпишут? Какое требуется лечение? Когда он полностью выздоровеет? А- — Да не знаю я! У врачей спросите... — Обито метнулся к двери, ведущей во внутреннюю часть больницы, и она поспешно добавила, — только п-потом! Они сейчас заняты операцией, которая может п-помочь его выздоровлению. Парень не мог просто сидеть на стуле в приёмной, поэтому он мерил шагами просторный холл больницы. В воздухе пахло медикаментами, резиновыми перчатками и скукой. В голову приходили самые страшные мысли, перед глазами стояла ужасная картина: его лучший друг, сокомандник, один из самых дорогих Обито людей лежит окровавленный на операционном столе. Это видение сменилось другим: теперь Какаши лежал уже не на операционном столе, а в гробу... Обито резко встряхнул головой, отгоняя мрачные видения и мысли. Вернее, пытаясь это сделать, ведь ни мысли, ни видения из головы не исчезли, а лишь забились куда-то глубоко, в самый пессимистичный уголок его сознания. Но за то время, что он ходил из одного угла холла в другой, этот уголок стал подозрительно большим, и разные страшные мысли всё продолжали жечь парня изнутри, делая голову чугунной, разъедая его нутро страхом, беспокойством, чувством абсолютной беспомощности, натягивая его нервы как струну, кажется ещё чуть-чуть — и порвутся. Он мерил приёмную широкими шагами, как тигр в клетке, как заключённый на последней перед смертной казнью прогулке. У него закружилась голова, в горле встал ком, а лоб покрылся холодным потом. Руки мелко дрожали, а в где-то в области живота застыл холод. — П-послушайте, операция будет длиться ещё достаточно долго, может, п-пойдёте домой? П-просто такое ощущение, что Вы сейчас сами в обморок свалитесь, — произнесла девушка за стойкой, кажется, Акане. Или Асахина? Единственное, что помнил о ней Обито, так это то, что она недавно закончила обучение на ирьёниндзя, и к серьёзным операциям её пока не допускали, так что большую часть рабочего времени она сидела за информационным столом, направляя посетителей или заправляла небольшой больничной аптекой, да то, что её имя начиналось на А. В этих размышлениях уставший от беспокойства за Какаши мозг Обито смог немного отвлечься. Но со стороны его отстранённость выглядела странновато, так что Учиха решил, что ответить на вопрос будет лучше, особенно учитывая то, как обеспокоено на него смотрела Акане: — Эээ... да, думаю, я пойду... И Обито, задумчиво развернувшись, вышел из госпиталя. Но вместо того, чтобы отправиться домой, он стал бесцельно бродить по Конохе, старательно избегая людных улиц, и в особенности квартала, занимаемого его кланом, ибо там ему всегда найдётся какое-нибудь «очень важное дело, не требующее отлагательств», а на деле просто помочь с тренировкой кого-то из мелкотни, или в пятитысячный раз обойти территорию в поисках «шпионов», или помочь донести сумки Мацури баа-сан, что является исключительно предлогом для того, чтобы несчастный человек, вызвавшийся ей помочь, всю дорогу слушал приукрашенные до невозможности истории её молодости, причём она сама же путается в именах и событиях, что делает эти истории ещё более не воспринимаемыми на слух. Обито отвлёкся от своих мыслей, услышав голос Куренай, активно спорившей с Асумой. — Вот и нет, так не получится! — С чего ты взяла? Это же... о, Обито, привет. —Аээ... да, привет... — Ты нормально себя чувствуешь? Выглядишь не очень, — вклинилась в разговор Куренай. — Я в порядке. Наверное... Вы же в курсе, что Какаши в госпитале? — Погоди, правда? — удивился Асума, — нет, нам не сказали. Мы сейчас сходим его проведаем... — К нему нельзя, — слова давались Обито с трудом, говорить ему мешал ком в горле и тошнота, — он на операции.. Страх снова всколыхнулся в его груди. А что если операция пройдёт неудачно? А что если что-нибудь произойдёт? А что если?- — Обито! Ау! Ты слышишь? — А, да, прости. Я задумался... — Я заметила, — фыркнула Куренай, но её беспечность выглядела крайне наигранно. По девушке было видно, что она тоже волнуется за их общего друга. Она отвела взгляд. Воцарилась неловкая тишина, и Обито поспешил перевести тему разговора: — А о чём вы спорили? — В смысле? — Когда меня Асума заметил, вы же спорили о чём-то... — А, это! Ну... вообщем... мы, эээ... — Куренай, не смей! — пресёк попытки девушки подобрать слова Асума. — Это связано со мной? — вздохнул Обито. — Нуу... Типа того. — Ладно, тогда я даже не хочу знать, о чём был спор, — эти двое были главными (после Изумо и Котецу, разумеется) любителями поспорить на желание или порцию данго в соседнем кафе, — так... мы можем пройтись вместе? — Я не против, — ответил Асума, — Куренай? — Я с вами. Они бродили по Конохе, рассеяно болтая на разные отвлечённые темы. Асума несколько раз пытался закурить, но, благодаря паре шлепков по рукам от Куренай, так и не смог. В итоге девушка разозлилась и, выхватив у него из рук пачку сигарет, забросила на крышу склада, мимо которого они втроём проходили. Асума ещё какое-то время бурчал себе под нос что-то наподобие: «это была последняя пачка, а цены на них — умереть не встать!» Обито, предотвращая назревающую ссору, обратил их внимание на то, что они идут мимо Академии. — И что? У детей сигаретку попросить предлагаешь? — кисло усмехнулся Асума. — Да нет же! Куренай, не надо его отчитывать, ещё поссориться нам не хватало. Так вот, скоро же учебный день закончится, давайте встретим Наруто? Тут буквально минут 10-15 подождать. Джоунины дружно кивнули и отошли к дереву, одна из веток которого служила основой для качелей. Они уселись на траву и стали слегка отстранённо наблюдать за тем, как двор Академии наполняется родителями, ждущими чтобы забрать своих юных шиноби после занятий. — А я всё-таки волнуюсь за Какаши! Он ещё ни разу не попадал в ТАКИЕ серьёзные передряги... — с трудом проглотив ком в горле, начала разговор Куренай. — Только не переволнуйся, а то будет как в прошлый раз, когда мы с Обито и Рин тебя полдня откачивали. Ты тогда чуть со страху не откинулась, — слегка насмешливо протянул Асума. — Ну это правда страшно было, — передёрнула плечами девушка. — Согласен, ты, Асума, кстати, тоже трясся как припадочный, — не удержался от подкола Обито, — так что не надо тут распинаться, бесстрашный ты наш! — Ой, ну всё, я повержен вашими неопровержимыми аргументами! — рассмеялся Сарутоби. За ним следом начал хохотать Обито. Куренай хмыкнула и с улыбкой пробурчала: «Вот придурки...» — Обито нии-сан! Асума-сан! Куренай-сан! Вы решили меня встретить? — к ним бежал улыбающийся до ушей Наруто, сжимающий в левой руке какой-то листок. Учиха еле успел раскрыть объятия, как неугомонный почти-генин влетел в него на полной скорости, повалив Обито на спину. — А я по тебе и скучал! И по вам тоже! А вы по мне скучали? — Очень скучали! Как прошли занятия? — Здорово! Сенсей показывал, как делать обычных клонов. У него было такое смешное лицо, когда он узнал, что я могу делать теневых! Правда смешно? — весело затараторил мальчишка, попутно изображая в лицах каждое описываемое действие. — Смешно, очень смешно,— рассмеялся Обито, пытаясь избежать рук Наруто, которые, активно жестикулируя, грозили парочкой хороших таких тумаков. Получив таки несколько ударов по лицу, Учиха отстранился. Нару помчался обнимать Куренай и Асуму. — А где Рин-сан и Какаши нии-сан? — вопросительно поднял одну бровь Узумаки, отвлекаясь от обсуждения занятий в Академии с Куренай. — Он на задании, — быстро сориентировался Асума, — а Рин, как всегда, в госпитале, она там медик нарасхват. Ему не хотелось, чтобы мальчик волновался, и тем более не хотелось, чтобы он потребовал немедленного посещения госпиталя, ведь «я сын Хокаге, меня пропустят! И вообще, я волнуюсь за Какаши нии-сана, мне можно.» — Жалко, что они не пришли меня встретить... — понурил голову Наруто, но, тут же оживляясь, протараторил, — а нам тут задание такое сложное дали, сказали, что эта печать сложнее чем те, которые мы проходим, и что того, кто её активирует, ждёт сюрприз в пятницу! Можете мне помочь? — Ну уж нет, это твоё задание, ты должен сам справиться! — покачала головой Куренай. Узумаки надулся и, отвернувшись от девушки, сложил руки на груди: — Ну и ладно, — пробурчал он, — я его выполню и докажу, что я лучше этого Саске-дураске! А то он вечно та-акой важный ходит! Он, казалось, уже забыл про свою обиду. Домой они пошли под оживлённую болтовню и обсуждение «Саске-который-вредина». Передав неугомонного Наруто Кушине-сан прямо в руки, джоунины замялись. — Кушина-сан, а... Вы же в курсе, что Какаши... — В госпитале? Конечно в курсе, я об этом вообще одна из первых узнала. Операция, кстати, уже закончилась, вы можете его проведать, а у меня сейчас обед пригорит, так что до свидания. Кушина закрыла дверь, одной рукой забирая протянутый Наруто свиток, а второй держа поварёшку. — Вы слышали?! Бежим в госпиталь! — воскликнул Обито и помчался в сторону больницы. Добравшись до госпиталя и отдышавшись, они подлетели к информационному столу: — Здрасьте, мы к Хатаке Какаши! — выпалил Обито. — Д-да, к нему уже можно... только не долго, п-пожалуйста. Покивав головой так энергично, что она, казалось, сейчас отвалится, Учиха потянул друзей за руки, таща их к двери, ведущей в палаты. Они буквально ворвались в небольшую, идеально белую и чистую комнатку. Там, на железной кровати, лежал их друг, утыканный какими-то трубочками и капельницами. Его левый глаз с шаринганом закрывали бинты, а тёмные круги под глазами на фоне болезненно бледного лица выглядели почти чёрными. А около постели на больничном стуле, подперев подбородок руками, сидела Рин. По лицу ирьёнина было видно, что она отчаянно пытается не заснуть. Увидев вошедших, она подскочила со стула и, запнувшись о собственную ногу, чертыхнулась. Девушка выглядела так, словно не спала по меньшей мере дня два-три. Вовремя выставив вперёд ногу, она удержалась от падения и подбежала к друзьям и, уткнувшись Обито в грудь, обессиленно разревелась. Тот и без слов понял, что она просто сильно устала, а потому не стал её успокаивать, а лишь слегка приобнял, позволяя выплакаться. Когда слёзы ушли окончательно, Нохара отстранилась и вытерла щёки ладонями. — Извините меня... я не хотела плакать, оно само... — Ничего страшного, так что там с Какаши? — спросил Асума, — насколько всё плохо? — На самом деле всё могло бы быть куда хуже... Повреждения сильные, но особых осложнений не будет... наверное... — «НАВЕРНОЕ»?! — вскричал Обито, — РИН, ПРЕКРАТИ УВИЛИВАТЬ! — А ТЫ ПРЕКРАТИ НА МЕНЯ ОРАТЬ! — А Я И НЕ ОРУ! Их спор прервало негромкое шебуршание со стороны кровати. Рука Какаши потянулась к забинтованному глазу, но на полпути бессильно опустилась на одеяло. Веко не скрытого бинтами глаза чуть дрогнуло. На этом, видимо, запас энергии раненого иссяк, и тот вновь стих. Рин кинулась к какому-то аппарату, очевидно проверяя его на исправность. — Ого, он уже очнулся... правда, на небольшое время, но мы даже и не предполагали, что это случится так быстро! — Это же хорошо? Рин? — Да! Это значит, что он скоро очнётся совсем и, может быть, даже выпишется раньше, чем мы предполагали! Затем Рин взглянула на часы и, изменившись в лице, воскликнула: — Ками-сама, вы торчите тут в два раза больше дозволенного времени! Всё, кыш из палаты! — Но...— попытались возразить Обито и Куренай. — Никаких «но»! — Ладно, давайте на выход, завтра ещё придём, — вклинился в разговор Асума. Только выйдя из госпиталя они оказались практически снесёнными с ног Гаем, очевидно только прознавшем о госпитализации своего «вечного соперника». Тот шмякнулся об каменную дорожку, ведущую в дверям. Быстро вскочив на ноги и потирая ушибленное место, Гай буквально завалил ребят вопросами, путаясь в словах и запинаясь. — Эй-эй, приятель, спокойно. Не помрёт твой Какаши, живучий слишком, — уверенно произнёс Асума. Уж что-что, а успокаивать людей было его призванием. Он был всегда спокоен и закреплял свои свои слова хлопком по плечу, что придавало каждой его фразе некую искренность. — Но я должен хотя бы попытаться попасть к Какаши! Мы же вечные соперники, Сила Юности не терпит ожидания! — завёлся Майто. — Подождёт твоя Сила Юности, не развалится, а вот Какаши именно что развалится, если его каждые пять минут будет кто-то нервировать разговорами. — Тогда я проникну в палату ночью! — с горящими энтузиазмом глазами подскочил от гениальности своего плана Гай, — должен же хоть кто-то гостинцы моему Вечному Сопернику носить! — О-о-о, попытайся, конечно, но если тебя поймают - Рин тебе твои гостинцы знаешь куда засунет? — Так, Асума! Прекращай цирк! Гай! Рин запретила - значит нельзя. Всё! — оперативно разрулила ситуацию Юхи. —Тц, да ладно-ладно! — поднял руки в примирительном жесте вышеупомянутый Асума. А Майто, видимо решивший, что игра не стоит свеч, развернулся и помчался куда-то в сторону джоунинского общежития. Он, видимо, совершенно не умел ходить медленно и спокойно, ему обязательно надо было куда-то мчаться, причём желательно под аккомпанемент оживлённой болтовни, шуток и его любимых фразочек про Силу Юности. Ребята проводили его глазами, раздумывая, хватит ли ему смелости (или дури в башке) чтобы действительно попытаться пробраться в палату ночью. На перекрёстке они разминулись: Асума и Куренай пошли в сторону общежития джоунинов, а Обито остался стоять на перекрёстке. Оставшись один на один со своими переживаниями, он погрузился в мысли. Те тревожные мысли, которые более-менее не докучали ему в обществе друзей, снова заполонили его сознание. А что, если Рин неспроста слегка замялась, уверяя, что с Какаши всё будет в порядке? — Завтра опять пойду к Какаши, — пробормотал Учиха и медленно поплёлся к себе домой.