Разные миры

      Тобирама придирчиво осматривает подарок. Дёргает за бант, поправляет петли, разглаживает складки на упаковочной бумаге. Обходит по кругу стол, внимательно изучает изъяны большой коробки. — Тобирама! — зовёт через весь дом старший брат, быстро приближаясь к комнате.       Хаширама заглядывает внутрь, схватившись за косяк и удостоверившись в наличие брата — заходит. Молча смотрит на внутренние метания Сенджу. Хитро улыбается и хлопает по плечу, вызывая дрожь и вырывая из мыслей. — Ты о чём задумался? — Подарок, — многозначительно протягивает Тобирама, поглаживая пальцем подбородок. — Что «подарок»? Нормальный же. — А вдруг ему не понравится? Надо переупаковать. — Кому? Мадаре? Да всё в порядке! Он не придирчивый к таким вещам. Подари ему носок и будет счастлив. — Отстойный из тебя друг, Хаширама.       Старший брат нервно смеётся, почёсывая затылок. Бьёт без сожаления. Чёрствый младший братик. — А что ты ему подаришь? — всё же интересуется, любопытство берёт верх. — Коробку, — с предельной серьёзностью отвечает Сенджу и кивает на украшенный подарок. — Ты это не серьёзно? — Кто знает. — Тобирама-а-а, скажи. Что ты подаришь Мадаре? — Когда-нибудь узнаешь, старший брат.       Тобирама ведёт себя, как взрослый рядом с несмышлёным ребёнком. Хаширама обиженно и демонстративно надувает губы. Что-то бурчит под нос и уходит, бросая: — Собирайся, а то опоздаем.       Младший Сенджу торжественно несёт свой подарок и оттряхивает блестящую переливающуюся упаковку от мягких крупных хлопьев снега. Снежинки в танце падают с неба и тают, соприкасаясь с дорогой.       Хаширама был за рулём. Он бросил на заднее сидение красочный и увесистый пакет. До последнего не собирался показывать содержимое. Из вредности.       Взгляд алых глаз ни на секунду не сходил с коробки на коленях. Бережно придерживал пальцами до конца поездки. Дышал через раз, замирая от волнения. А сердце заходилось от сладкой муки и предвкушения. — Приехали, — оттаявший от детской обиды Хаширама улыбнулся, покидая салон.       Тобирама мысленно отсчитывал шаги, пока поднимался по лестнице второго этажа. Вдох — выдох. Подавить волнение и трепет. Нацепить маску безразличия, лишь бы не выдать горящие алым бледные щёки. Это от мороза, если что.       Дверь открыл Мадара. Собственной персоной. Красивый и соблазнительный. В расстёгнутой рубашке на верхние пуговицы и обтягивающих брюках. А чёрная грива собрана в тяжёлый хвост. — С днём рождения, Мадара! — с порога кричит старший брат, широко улыбается и всучивает увесистый пакет.       Учиха мельком заглядывает. Довольно кивает и его тёмные глаза лихорадочно блестят. Складывает подарок на импровизированную гору из цветных коробок. — Спасибо, Хаширама, — тонкие губы растягиваются в улыбке, подаренной лишь лучшему другу. — Проходи. Изуна сейчас нуждается в помощи на кухне. — Бегу!       Младший Сенджу переминается с ноги на ногу, до этого прятался за спиной брата. Стоило защите исчезнуть, как наружу полезли бушующие эмоции. Действовать надо быстро, пока маска не пошла трещинами. — Поздравляю. Ты на год ближе к старости, Учиха, — небрежно бросает Тобирама и с силой пихает коробку, что до этого бережно хранил, почти смахивая пылинки. — И тебе привет, Сенджу, — с некой язвительностью ответил Мадара.       Тобирама начал раздеваться, чувствуя растущее напряжение. Молчание угнетало и сжирало с каждой секундой. Он невольно вздрогнул, когда услышал, как жалобно шелестит бумага под яростным рвением пальцев. Хотелось вцепиться и остановить Учиху.       Только не сейчас. Только не здесь. Только не при мне. — Давай потом, — попытался отобрать коробку, избавленную от упаковки, чем ещё больше распалил интерес. — А ты чего так волнуешься? — хитрый прищур и легкая ухмылка. — Нас уже ждут. — Я именинник. Когда приду, тогда и начнём. — Я пойду помогать Хашираме и Изуне, — торопливо пробормотал Тобирама и тут же сбежал.       Мадара даже не обернулся. Поддел крышку, откладывая на трюмо. Замер, восторженно поглаживая шерсть вязаного шарфа. Тёмно-красный, связанный вручную. Это было видно невооружённым взглядом. Кое-где петли были неровные.       Тобирама сам делал. Научившись ради Учихи. Ради него одного. Ради Мадары, которого неоднократно бесил и издевался, бросая колкостями. — Глупый Сенджу, — трепетно, с нежностью шепчет Мадара.       Шарф мягкий, длинный, красивый и очень тёплый. Учиха носом проводит по шерсти, что приятно щекочет. Чувствует едва уловимый и родной запах. Он принадлежит Тобираме.       На душе разливается тягучая теплота и губы невольно расплываются в нежной улыбке…