splat / «Шлëп»

— Думаю, что использую оранжевый для мам и пап, — говорит Эсме и, высунув кончик языка, осторожно достаëт из упаковки нужный фломастер, — и синий для братьев и сестер, а фиолетовый — для девушек и бойфрендов. Кара кивает, критическим взглядом оценивая еë решение. — Отличный выбор. Итак… — Она поудобнее устраивает шестилетнюю девочку у себя на коленях и поправляет подушку между спиной и диваном. — С кого мы начнëм? Эсме поворачивается, чтобы посмотреть на неë, и надувает щëки в манере, жутко напоминающей раздражëнную Алекс Дэнверс. — С меня, конечно! — Конечно же. Кара изображает, что хлопает себя по лбу, и девочка хихикает. — Тëтя Кара, ты такая глупая. Еë с головы до ног окутывает прилив тепла, более смелый и яркий, чем самый сильный солнечный свет. Кара не сидела с таким маленьким ребëнком, не любила такого ребëнка с тех пор, как Кэл покинул Криптон. Какое-то время она сомневалась, сможет ли когда-нибудь снова. Кара медленно обхватывает девочку крепче, вдыхая мягкий аромат детской присыпки. — Я ужасно глупая, — торжественно соглашается она, протягивает руку и стучит по чистому листу бумаги на журнальном столике. — А у вас есть домашнее задание, юная леди. Давай уже начнëм с этим генеалогическим деревом. Эсме снова переключает внимание на текущую задачу и с кропотливой тщательностью выписывает неровные буквы своего имени. Несколькими дюймами выше она рисует заглавными буквами «Алекс» и «Келли». Эсме проводит толстую оранжевую линию от своего имени до промежутка между их именами, затем останавливается. — Но… но мамочка и мама уже не просто встречаются, — внезапно говорит она, поворачиваясь и хмуро глядя на Кару. Этот ребенок, возможно, не еë плоть и кровь, но ей всë равно удалось унаследовать черты семейства Дэнверс. Эсме, размышляя, поджимает губы. — Они скоро поженятся. Кара кивает и задумчиво постукивает по своему подбородку. — Верно, — соглашается она. — Хорошая мысль. Может, ты выберешь другой цвет для тех, кто помолвлен? Эсме кивает, словно Кара только что дала ей ответ на вопрос о цели жизни. — Я буду рисовать зелëным, потому что он красивый, — решает она, снимая колпачок с фломастера. — Ты думаешь, зелëный — красивый, тëтя Кара? Кара улыбается. В этот момент она думает не о криптоните и жгущей кричащей агонии, а о свежих листьях, новой жизни, молодых побегах, пробивающихся сквозь почву. О полосатом покрывале Эсме, о капусте, исчезающей между привлекательными красными губами и одной конкретной паре кристально ярких глаз. — Да, — соглашается она, прикасаясь подбородком к макушке Эсме. — Я думаю, что зелëный цвет очень красивый. Эсме соединяет имена матерей ярко-зелëной линией, затем делает паузу и оценивает свою работу. — Что дальше? — Ну, а как насчëт мам и пап твоих мам? — Дедушка Дж’онн! — визжит девочка, возбуждëнно извиваясь у нее на коленях. Щëки Кары начинают болеть от такой широкой улыбки. Пребывание с Эсме, как правило, оказывает именно такой эффект. Они вместе помещают в верхней части листа имена Дж’онна и Мг’анн, затем Элайзы, Джеремайи и родителей Келли, проводя от них вниз толстые оранжевые линии. — Почему у меня так много бабушек и дедушек? — спрашивает Эсме, как только соединяется последняя строчка, и еë бровь очаровательно хмурится. — Их у всех так много? Кара прикусывает губу, размышляя. — Нет, — соглашается она. — Но у всех семьи разные. Ты знаешь, как тебя удочерили твои мамы, но у тебя также есть другие мама и папа, с которыми ты жила до этого? Эсме кивает, и Кара улыбается. — Итак, это означает, что у тебя есть две пары родителей. У некоторых людей только одна мама и один папа, а у некоторых их больше, как у меня, тебя и тëти Лены. Но в итоге это значит, что есть больше любящих тебя людей. И это никогда не бывает плохо, так ведь? Эсме решительно кивает: вопрос, по-видимому, решëн. — Так. — Она оценивающе смотрит на свою работу, прищурив глаза в сосредоточенной гримасе, которая могла бы посоперничать с мимикой Келли Олсен. — Теперь мы должны заняться братьями и сëстрами. Они соединяют имя Джеймса с именем Келли небесно-голубым фломастером, а затем добавляют имя Кары рядом с Алекс. — А как насчëт дяди Брейни и тети Нии? — спрашивает Эсме, и Кара усмехается. — О, дядя Брейни определëнно подходит для младшего брата. — Она слегка обхватывает пальцами маленький кулачок Эсме, направляя детскую руку, чтобы соединить Брейни с ней, Алекс и Келли осторожными линиями. Эсме закрывает голубой колпачок и отвинчивает фиолетовый, рисуя неровную линию от дальней стороны имени Брейни до угловато выведенного имени Нии. — Девушка и бойфренд, — твëрдо заявляет она, делая глоток апельсинового сока из чашки с рисунком зебры и кусая одно из двойных шоколадных печений, лежащих рядом. Кара тоже хватает одно, настолько поглощëнная тем, чтобы уничтожить его, не уронив ни крошки в волосы Эсме, что даже не замечает, что ребëнок снова рисует, пока обличающая фиолетовая линия не связывает имя Кары с… именем Лены. Кара, посмотрев на лист и резко вдохнув крошки размером с половину печенья прямо в лëгкое, кашляет и отплëвывается. Эсме, похоже, совершенно не обеспокоенная приступом удушья у своего кресла, снова надевает колпачок на фломастер и проводит пальцем по схеме. — Вот так, — удовлетворëнно хмыкает она. — Девушка и девушка. Как только Кара восстанавливает способность втягивать кислород в дыхательные пути, она широко раскрытыми глазами смотрит на племянницу. — Но, Эсме, — пытается возразить она, еë голос срывается не только от шоколадных крошек, пожелавших навсегда поселиться в еë бронхах. — Мы с Леной не… Мы с тëтей Леной не девушки друг друга. Эсме заканчивает писать своë имя и дату в верхнем углу работы и поворачивается, чтобы безмятежно взглянуть на Кару. — Нет, вы с ней встречаетесь. — Почему, почему ты так думаешь? — удаëтся произнести Каре, задыхаясь и краснея. Еë племянница в ответ дарит ей закатывание глаз, говорящее «ради бога». — Потому что, — растягивает она, и это звучит больше похоже на шестнадцать лет, чем на шесть. — Вы делаете всë, что делает пара. Кара разевает рот. — Не делаем. Эсме надувает губы. — Делаете. Кара краснеет, жар распространяется по еë щекам и покалывает затылок. — О, да? Например, что? — Ты всегда открываешь перед ней дверь, — без малейшего колебания начинает Эсме, отмечая каждый пункт загибанием маленького пальчика. — И выдвигаешь для неë стул, точно так же, как делает мамочка для мамы в дорогих ресторанах. Кара хмурится. — Это… я не… — Ты приберегаешь для неë еду, — невозмутимо продолжает Эсме. — И сторожишь еë напиток, когда она отходит. Кара фыркает. Насчëт этого она уже наслушалась от Нии. — Если это из-за шампанского на вечеринке на прошлой неделе, то это было всего один раз… — Ты отдала ей свой последний пельмешек на вечере кино, когда мы смотрели «Принцессу пиратов». — Эсме смотрит на неë так холодно, словно она своим доказательством только что забила последний гвоздь в крышку еë гроба. В каком-то смысле, как полагает Кара, так оно и есть. Но шестилетний ребëнок не должен этого знать. — Ну и что? — оправдывается Кара, пытаясь казаться беззаботной, но с треском терпит неудачу. — Это не имеет большого значения. — Мамочка говорит, что имеет, — спокойно возражает Эсме, глядя на неë и моргая своими милыми карими глазами. — Мамочка говорит, что однажды ты чуть не ударила еë по лицу, когда она попыталась взять у тебя последний пельмень. Это не очень красиво, тëтя Кара. — Миниатюрные ресницы неодобрительно трепещут. — Ты не должна бить людей по лицу. Мисс Флеминг в школе говорит, что всегда лучше разговаривать и обниматься, чем бить и драться. Лицо Кары морщится в гримасе, и она фыркает, проклиная свою сëстру и еë склонность мутить воду. — Как ты думаешь, мисс Флеминг могла бы научить твою мамочку держать еë большой рот на замке? Эсме моргает, глядя на неë поверх края своей чашки с рисунком в виде зебры. — Что? — Ничего. — Кара вздыхает, проводя рукой по распущенным волосам. Ей не следует впутываться в это с шестилетней девочкой, какой красноречивой и хорошо образованной та бы ни была. Она протягивает руку, заправляет непослушный локон за ухо Эсме и проводит рукой по щеке племянницы. — Малыш, мы с тëтей Леной лучшие подруги. — Пусть даже эти слова слегка обжигают еë кончик языка, ну и что. Если даже еë сердце раскалывается пополам, находясь в безопасности в пределах грудной клетки, ему не стоит издавать ни звука. Кара делает глубокий вдох. — Вот почему мы делаем все эти вещи. Потому что мы очень близки. Но мы… мы не пара. Так что, я думаю, нам лучше исправить эту линию в твоей работе. Эсме хмурит брови. Кара нежно проводит большим пальцем по маленькой морщинке, пока ребëнок возится с плюшевой игрушкой у неë на коленях, теребя хлопчатобумажную гриву зебры. — Но… — Что, милая? — Твоë сердце бьëтся быстрее, — шепчет Эсме, глядя на неë со скорбным выражением лица. — Оно очень сильно бьëтся, когда здесь тëтя Лена. Иногда оно так рвëтся из груди, что я даже думаю, что сейчас выскочит из тебя — и шлëп на пол. — Маленькая девочка показывает это действие, хлопая тыльной стороной кулака по раскрытой ладони. Она смотрит на Кару серьëзно и мрачно. — Ни с кем другим такого не бывает. Кара тяжело сглатывает внезапно возникший комок в горле. Она не променяла бы Эсме ни на что в галактике, но, конечно, конечно же, еë приëмная племянница должна была оказаться пришельцем с даром перенимать суперсилы. Маленьким проницательным инопланетным существом с заимствованной криптонской способностью улавливать такие неловкие вещи, как сердцебиение и учащëнный пульс, и достаточной эмоциональной зрелостью, чтобы догадаться, что это значит. Кара не отвечает, и Эсме, протянув руку прижимает большой палец к морщинке, которая, должно быть, образовалась между бровями девушки. — Не волнуйся, — шепчет она тихо и близко, будто делится секретом. — У тëти Лены сердце тоже хочет сделать шлëп, когда она тебя видит. У Кары резко вырывается выдох. Ей вдруг становится слишком тепло. Она чувствует себя пылающей, обнажëнной и немного не в своей тарелке, опьянëнной ложной надеждой, капающей, как мëд, с губ шестилетнего ребëнка. Кара закрывает глаза и крепко сжимает губы. С трудом взяв себя в руки, она медлит, пока ей не удаëтся изобразить улыбку, которая выглядит почти искренней. — Малыш, я тебя уверяю. — Она берëт маленькие ручки ребëнка в свои, поражаясь хрупкости под мягкой кожей. — Мы с тëтей Леной лучшие подруги. Ничего больше. Итак, давай ещë раз взглянем на твою работу, хорошо? Но Эсме, серьëзно нахмурясь, убирает руки. — Нет. Кара морщится. — Эсме… — Нет! — Девочка отталкивается назад, пока еë спина не соприкасается с твëрдым краем журнального столика. Кара протягивает руку, пытаясь успокоить племянницу, но Эсме извивается в еë объятиях. — Мама рассказывала мне, что значит быть парой, — настаивает она, повышая голос. — Когда два человека всегда смотрят друг на друга, думают друг о друге и делают что-то вместе. Когда они устраивают ночëвки, обнимаются и проводят много-много времени вместе, потому что они любят друг друга. Эсме отталкивает руки, которыми Кара пытается прижать еë хрупкое тело к себе от края стола, и еë лицо морщится в гримасе. — Мама сказала мне! Это то, как они с мамочкой были девушками друг друга до того, как собрались пожениться. Это то, как ты ведëшь себя с тëтей Леной! Кара с трудом сглатывает. Она всë ещë пытается загнать извивающиеся конечности девочки обратно в безопасное место у себя на коленях, когда в замке поворачивается ключ и входная дверь квартиры распахивается. — Я очень извиняюсь, — бормочет Лена, ещë не переступив порог, нагруженная сумками, и чуть не запинаясь о кончик своего зимнего шарфа. — У Брейни произошëл, эм, инцидент в лаборатории, и всë наше оборудование оказалось покрыто слизью, которую было очень трудно счистить, и вот я опоздала на особый вечер с ночëвкой Эсме, хотя обещала… Наконец зелëные глаза останавливаются на них двоих, и бессвязная речь Лены обрывается, когда она видит на их лицах страдание, красные щëки Эсме и то, как та всë ещë пытается освободиться от объятий Кары, пытающейся помешать ей разбить голову о край стола. Лена моргает, глядя на них, и хмурит брови. — Всë в порядке? Эсме — с помощью Кары — наконец удаëтся встать, не причинив себе вреда, она отталкивается от дивана, бежит и врезается прямо в Лену. Лютор бесцеремонно роняет сумки, которые держит в руках, на пол и обеими руками успокаивающе гладит Эсме по волосам, а та утыкается лицом ей в живот. — О, что такое, дорогая? — мягко спрашивает Лена, наклоняясь, чтобы подхватить Эсме на руки так естественно, как будто делала это годами. Сердце Кары, и без того ноющее, начинает болеть ещë сильнее. Лена, удерживая ребëнка на бедре, проводит свободной рукой по раскрасневшимся щекам Эсме, поглаживает мелкие морщинки еë хмурого лица. — Эй, в чëм дело? — растягивает слова она, притягивая девочку немного ближе. — Ты можешь рассказать мне, что случилось, Эсме? Мы можем попытаться разобраться в этом вместе? Толкнув бедром входную дверь, она подходит к дивану с Эсме на руках и устраивается с ней поудобнее на подушках. Несмотря на то, что внимание Лены сосредоточено на расстроенном ребëнке, Кара чувствует, как подруга касается пальцами еë бедра и одаривает еë быстрой, неуверенной улыбкой. Только одного этого, одной лишь точки соприкосновения между ними достаточно, чтобы немного ослабить невидимый обруч, сжимающийся вокруг грудной клетки Кары. — Ладно, — бормочет Лена, прижимая Эсме к груди и поглаживая большим пальцем тыльную сторону еë ладони. — Ты скажешь мне, почему ты расстроилась, и мы посмотрим, что мы можем сделать, чтобы это исправить, как тебе такое? Эсме кивает, потираясь щекой о мягкую шерсть зимнего пальто, которое Лена ещë не сняла. — Тëтя Кара говорит, что вы с ней не пара, — ворчит она в ткань, сжимая в руке шарф Лены. Лютор замирает в совершенной неподвижности, тогда как еë глаза расширяются и из неë вырывается почти неслышный выдох. Проходит добрых тридцать секунд, прежде чем она приходит в себя настолько, чтобы заговорить: — И… — Еë голос срывается, она сглатывает, прочищает горло, и еë щеки краснеют. Она больше не смотрит Каре в глаза. — И почему это тебя расстроило, дорогая? — Потому что вы пара, — причитает девочка, это звучит в равной степени печально и возмущëнно. — Вы делаете всë это! Вы так смотрите друг на друга, и вы любите друг друга, и я уже включила это в своë домашнее задание, и, и… — Она замолкает и шмыгает носом в воротник Лены, пряча лицо в мягких волнах еë волос. — И оба ваших сердца так сильно бьются, они рвутся из груди, что вот-вот выпрыгнут и — шлëп на пол, — шепчет Эсме как раз в тот момент, когда глаза Лены встречаются с глазами Кары над еë макушкой. — Они делают это прямо сейчас. В квартире на долгое мгновение воцаряется тишина. Кара должна отдать должное своей племяннице. Ощущение того, что в данный момент творит в груди еë сердце, определëнно можно было бы описать как намерение выскочить и сделать шлëп. Эсме крутится, поворачиваясь лицом к Лене на коленях, и глаза Лютор отрываются от Кары, оставляя потрескивание скрытого напряжения, которое проносится по всей длине еë позвоночника. Лена несколько раз быстро моргает, затем протягивает руку, чтобы пригладить непослушные волосы Эсме. — Ладно, но… я по-прежнему не понимаю, почему ты так расстроена, дорогая, — удаëтся произнести ей, после чего еë зубы слегка прикусывают мягкую нижнюю губу. Любому, кто не знает еë так, как Кара, она показалась бы совершенно спокойной. Однако еë пульс говорит о другом. — Потому что! — упрямо настаивает Эсме, хотя сейчас еë голос звучит немного спокойнее. — Потому что тëтя Кара сказала, что это не так. Потому что она вела себя глупо, она… она говорила неправду. Кара невольно вздрагивает от этого обвинения. Такое осуждающее заключение из уст ребëнка, которого она так отчаянно хочет защищать, о котором заботится, которого любит, поражает еë сильнее, чем она могла ожидать. У неë в животе возникает щемящее чувство сожаления, и к горлу подступает тошнота от того, что она так сильно расстроила Эсме, независимо от того, насколько непреднамеренно. Внимание Лены по-прежнему приковано к ребëнку на коленях, но одна рука тянется, проскальзывает под водопад локонов Кары и касается под затылком. Ладонь Лены теплая, еë пальцы действуют уверенно, слегка обхватывая шею в молчаливом заверении. Кара смягчается от этого жеста и задаëтся вопросом, для кого, чëрт возьми, они продолжают дальше притворяться. — Знаешь что, — мягко говорит Лена, обнимая девочку за спину и притягивая еë ближе. — Я не думаю, что тëтя Кара хотела тебе солгать, Эсме. И она уж точно не хотела тебя расстраивать. Это… это правда, что мы не пара. Эсме возмущëнно открывает рот, однако Лена заставляет еë замолчать, изогнув губы и нежно приложив палец ко рту девочки. — Но могу я открыть тебе один секрет? — тихо спрашивает она, улыбаясь, и девочка нетерпеливо кивает. Лена наклоняется ближе, одной рукой по-прежнему слегка перебирая завитки волос у затылка Кары. — Мне кажется, мы обе ведëм себя глупо, — заговорщически шепчет она, слегка стукаясь лбом о лоб ребенка. — Потому что ты очень умная, Эсме, и очень наблюдательная, и знаешь что? Думаю, что ты, возможно, права. У Кары перехватывает дыхание, и тогда подбородок Лены поднимается и их взгляды встречаются. Глаза Лютор остаются прикованными к глазам Кары, и в уголках еë губ появляется едва заметный намëк на нерешительную улыбку. — Потому что моë сердце рядом с ней на самом деле хочет вырваться из груди и сделать шлëп, — тихо шепчет Лена, спокойная, смелая и красивая. Еë взгляд непоколебим. Любовь в еë глазах ни на мгновение не угасает. — Думаю, так было всегда. Эсме подпрыгивает на коленях у Лены, настолько возбуждëнная, что чуть не падает вниз. Еë инстинктивно подхватывают четыре руки, чтобы вернуть в безопасное место, хотя взгляд Кары остаëтся прикованным к Лене. Дэнверс смотрит широко раскрытыми глазами, не отрываясь и не веря, что то, что, как она надеялась, могло бы происходить между ними, на самом деле реально. Эсме спрыгивает на пол и бросается на Кару: все предыдущие обиды, очевидно, забыты, когда маленькие ручки крепко обнимают еë за шею. — Я же говорила тебе! — пропевает она Каре на ухо, розовощëкая и хихикающая. — Теперь ты просто должна тоже ей сказать! Лена сжимает губы, чтобы сдержать ухмылку из-за командного тона племянницы. Она соскальзывает с дивана, садится рядом с Карой на пол, подталкивая еë согнутые колени, и наклоняется ближе. — Ну так что, тëтя Кара? — спрашивает Лена. В еë глазах мелькает едва заметный намëк на опасения, и она, сглотнув, облизывает губы. — Ты хочешь мне что-нибудь сказать? Может быть, что-то об одной конкретной части тела и довольно наглядном звуковом эффекте? Но с Кары довольно разговоров. Она осторожно отстраняет Эсме от шеи, крепко удерживая еë между колен, и делает то, что должна была делать с самого первого дня, когда еë сердце сделало шлëп о грудную клетку на верхнем этаже просторного офиса L-Corp. Она поворачивает голову, наклоняется и прижимается губами к губам Лены. Та вздыхает в поцелуй, расслабляясь, и вскоре это уже не Кара и Лена, а просто они, с совместным дыханием, нежным обменом чувствами и воплощением всех их самых смелых надежд. Их прерывает тихое покашливание рядом, и они со смехом разрывают поцелуй, тяжело дыша и не веря в происходящее. Лоб Лены стукается о лоб Кары, и рука Лютор, скользнув вокруг с затылка блондинки, в едва скрываемом удивлении поглаживает еë скулу. — «Шлëп»? — шепчет Лена, еë дыхание мягкое и сладкое на припухших от поцелуев губах Кары. Дэнверс вся светится. Она не могла бы перестать сиять, даже если бы попыталась. — «Шлëп». Когда они наконец отстраняются друг от друга, Эсме улыбается, как будто сегодня еë день рождения и Рождество сразу, хлопает в маленькие ладошки и подпрыгивает между согнутых ног Кары. — Ура! — визжит она, с усмешкой переводя взгляд с одной девушки на другую. — Больше никаких глупостей! Кара подмигивает, набрасывается на девочку и, легко перевернув еë на руках, дует, фыркая, на еë живот, и Эсме верещит от восторга. Лена смеëтся, еë ладонь всë ещë лежит на шее Кары, слегка поглаживая большим пальцем кожу под челюстью. — О, этого я не знаю, — хмыкает она, протягивая руку, чтобы бережно убрать волосы Эсме с глаз, и Дэнверс наконец отпускает девочку. — С тëтей Карой всегда так много глупостей. Щëки Кары горят, она улыбается, затем наклоняется и снова захватывает губы Лены в едва заметном поцелуе. — Тебе это нравится, — выдыхает она ей в рот, и обнимает за талию, чтобы невзначай провести большим пальцем по еë бедру. Лена усмехается. — Мне это действительно нравится. — Итак, — подаëт голос Эсме, возвращая их внимание к себе. Рука Лены, обхватив колени девочки, находит пальцы Кары и крепко переплетается с ними. Их племянница показывает на лист бумаги, по-прежнему лежащий на кофейном столике: фиолетовая черта связывает их имена в центре еë домашнего задания. — Мне уже не нужно исправлять линию пары? Лена, соединив свои губы с губами Кары, сжимает их сплетëнные пальцы, и затем еë лоб склоняется к плечу блондинки. — Нет, милая, — шепчет она, и всë еë лицо озаряется такой сияющей улыбкой, что она почти ослепляет. — Думаю, ты с самого начала всë поняла правильно.