Черное солнце

В соседней Вселенной случилась война Магнитное поле неравного боя Смертельной волной приближается к нам

Они вдвоем сидели на берегу тихого моря и наблюдали за тем, как небо постепенно окрашивалось из нежно-розового в синий, а у горизонта и вовсе сразу в черный. Звезд с каждым днем становилось все меньше, а сияние оставшихся неизменно тускнело. Мир с каждым днем менялся неумолимо, а путей отступления уже не было. Ёнджун помнил о просьбе Сяотин. Но ему все это казалось неправильным и нежеланным. Несправедливым. - Ты же не курил раньше, - тихо говорит Бомгю, наблюдая, как парень чиркает зажигалкой, поднося пламя к сигарете. - Ага. Теперь курю, как видишь, - в подтверждении Ёнджун затягивается - глубоко, едва ли не до кашля - и выдыхает дым. Ветра почти нет, но приятная прохлада вечера все равно обдувает их обоих на пристани. - Целоваться будет противно, - притворно кривит губы Бомгю. - И одежда пропахнет. - Тебя это будто волнует, - усмехается парень напротив. И не поспоришь. С каждым днем какие-то вещи волновали их все меньше и меньше. Бомгю особенно.

В бескрайней ночи источники света

Мерцание звезд, огоньки сигарет

- Когда ты уйдешь? - спрашивает старший, следя за тем, как курит Ёнджун. Он всегда смотрел слишком пристально. Чересчур. Молчание затягивается минут на пять минимум. Небо теперь полностью затянуло темно-синим, а редкие звезды мерцали в последней надежде. Бомгю вспомнил, что Чонвон их считает каждый день на этом участке. Вчера он говорил, что их осталось около пятиста. - Я... не хотел бы уходить совсем. Ёнджун знает, какой будет реакция, но врать ему не хочется. Он никогда и не врал - Бомгю особенно. - С ума сошел, - низко шипит старший, глаза его поблескивают раздражением.- Не хочет он. Ты должен! Эта гребанная дыра в другой мир, - он резко тычет пальцем себе за плечо, указывая на огромный замок на скале в центре острова. - Для одного тебя и предназначена. Отсюда должен кто-то выбраться. Это более не обсуждается. - И оставить тут вас всех? - все равно спрашивает Ёнджун. Он уже не вскипает так, как раньше, но ему все равно горько. - Да, Ёнджун, оставить нас всех, потому что иначе никак, - заключает Бомгю. - Мы не раз говорили на эту тему, но давай ты наконец уже полностью осознаешь, что все наши чувства не имеют никакого значения перед грядущим. Это было решено давным-давно и даже не нами. Этого не изменить. Он договаривает, затем выхватывает сигарету из пальцев Ёнджуна и закуривает сам. «Ужасно красивый», - внезапно проносится в голове младшего. Он решает ничего не отвечать.

Если взорвется черное солнце Все в этой жизни перевернется Привычный мир никогда не вернется Он не вернется

После они, конечно же, целуются. До боли в губах и последнего воздуха в легких. Наверное, это единственное, что еще заставляет Бомгю чувствовать что-то особо сильное внутри него. Дрожь и трепет от прикосновений, тишина вокруг. Сильные руки Ёнджуна, обхватившего его талию. И черное небо над головами. С тускнеющими звездами. Ночь опускается на мир, а они двое - на землю, переплетаясь друг с другом.

Но не услышат и не помогут

Мертвые боги

После того как Ёнджун уходит, Бомгю не жалеет. Может лишь самую малость - что они не встретились раньше. Вряд ли это изменило бы ход вещей в их вселенной, но даже если все их воспоминания вскоре исчезнут, Бомгю хотелось бы, чтобы у младшего их осталось как можно больше. В одну из ночей на небе остается лишь одна звезда. И он смиренно это принимает. День уже никогда не наступит.