Заглушу эту боль для тебя.

— Я так давно не слышал твоего голоса, — чужой шепот звучит совсем тихо. Настолько, что сначала он кажется лишь игрой фантазии. Но кисти свечей, что еле заметно движутся прямо за гостем говорят совершенно обратное. — А я-то думал, что ты уже не соизволишь прийти, — с легким смешком отмечает блондин, так и не посмотрев на пришедшего. Ему пока совершенно не до этого. Его руки неумолимо дрожат, да так, что небольшие хрустальные колбы чуть ли не падают на землю. Находящаяся жидкость льется крупными каплями мимо, оставляя на столе и не растаявшем снеге, что замело сюда метелью, бледно-розовые пятна. — С каждым разом тебе все хуже… — адепт шумно вздыхает. Каждый раз, покидая алхимика, он надеялся и верил, что подобное - в последний раз. Он не хотел видеть то самое отчаяние в глазах, слышать мольбу в голосе, что после срывался на хрип из-за плача. Ему было невыносимо видеть эту боль. Такую знакомую ему не по наслышке. — Я не могу оставить тебя, тем более, когда ты сам просишь о помощи. — И все же не лгал, — алхимик улыбается краями губ, что подрагивают не хуже чем руки; казалось, что в любой момент он сорвется либо в истощенном крике, либо в немой истерике. — За кого ты меня принимаешь?... — срывается с потресканных губ защитника якса. Он подходит к алхимику из-за спины и обнимает нежно-нежно, прижимая к себе. Как давно они вообще стали решать проблему таким способом? Он хочет повернуть голубоглазого к себе кладя руку на щеку, но невольно чувствует неровности на ней. И Сяо, и Альбедо на момент замирают, - кажись, оба из-за зародившегося страха - но после адепт осмеливается совершить задуманное. — Какого черта.. — Если бы я знал, — отрезает юноша, возвращаясь к колбе с жидкостью. Мгновение — и вся она до дна опустошена. — В.. любом случае я.. не собираюсь ходить с этим долго, — на выдохе заканчивает он, невольно морщась от послевкусия. — Эта дрянь тебе практически не помогает, — Сяо вновь проводит по щеке. На подушечках пальцев ощущались полосы, что так похожи на засохнувшие глубокие раны. Алхимик тихо шипит, осмеливается убрать чужую ладонь, предварительно чмокнув тыльную сторону в знак извинения. Прикосновения адепта были очень нежны, но на пораженной коже отражались почти что как вождение острейшим лезвием, которое предварительно окунули в горстку соли. — Алиса… должна скоро навестить нас с Кли, — Альбедо, наконец-то, поворачивается к золотоглазке, вжимаясь носиком в основание шеи. Запах цветов цинсинь давно успел стать для него любимым. — Я писал ей про своё самочувствие. Она обещала что-то придумать. Но я не могу справиться без посторонней помощи, как раньше, — он вжимается в адепта так крепко, будто в последний раз. — Я не могу справиться со своими мыслями. Их так много… Их слишком много. — Поэтому я снова здесь… — конечно, это не было для него сюрпризом. Более того, про состояние юного алхимика знали не многие. Такое полагалось хранить в тайне ото всех. — Никто бы не стал мне помогать. Нет, даже не так… — парень опирается о стол, немного отстраняясь от чужого тела. Холодно. — Я не хочу, чтобы кто-то иной помогал мне. Он говорит это тихо, будто боясь собственных слов. И не зря, ведь охотнику на демонов чуть ли не срывает крышу. Особенно, когда один из самых проблемных “демонов” сидит прямо перед его лицом. — Альбедо, что же творишь, — выдыхает парень прямо в шею алхимика, слабо проводя руками вдоль талии. Который раз он отмечает, насколько же худой был он: ребра выпирали, а от пресса было лишь мнимое напоминание в виде еле заметных рельефов. С сочетанием бледнейшей кожи и вечными темно-синими кругами под глазами казалось, что капитан следственной группы Ордо Фавониус чем-то болен. К сожалению, он не был так далек от правды. — Сяо… — смелости хватает лишь позвать адепта, но тому и слова особо не нужны. Сценарий у их встреч был один. Но каждый нуждался в его повторении. Адепт целует грубо, властно, будто как никогда ранее. В первые разы он старался быть как можно внимательнее и нежнее, пока не выяснилось, что алхимик нуждался в совершенно обратном. Не сказать, что его это не устраивало. Альбедо в такие моменты отдавался ситуации: тихо скулил от укусов, крепко обнимая Сяо за шею, а после шумно выдыхал, слизывая собственную кровь с губ. Так ужасно, так развратно и неправильно для него. Но так запретно-сладко и успокаивающе, что он не может отказать в своих желаниях, скидывая это раз за разом за потребность. Потребность быть выебанным самым красивым адептом на весь Тейват. Окунуться в ощущения страсти и сладостной дрожи в руках, ногах, тяжелого узла чуть ниже живота… Забыться в этих чувствах. Забыться на всю ночь. И только с ним.