化妆的本质 / Huàzhuāng de běnzhí

      Почему люди красятся? Вас никогда не интересовал этот вопрос? Вот маленький Мо Сюаньюй порой спрашивал это у тёти, которая была любительницей навести марафет на своём лице, но та лишь отмахивалась и с грозным «не беси меня!» уходила прочь.       С возрастом понимание этой простой истины пришло и в голову Мо Сюаньюя. У всех разные мотивы, чтобы наносить на свою кожу косметику. Цзини, например, делали это ради должного блеска кожи — они же всё-таки не из абы какого-то Ордена, а и с самого Ланьлин Цзинь! Мадам Мо красилась, чтобы поддерживать свой статус — ну ведь негоже госпоже её статуса ходить, словно серая мышка.       Стоя над бочкой с водой, Мо Сюаньюй нашёл причину того, почему красится он. Гладь дождевой воды чуть искажённо отразила его лицо, покрытое синяками и бесчисленным множеством рубцов. Мало кому придётся по душе такая картина на коже юноши в самом расцвете сил. Но, увы, объяснить это двоюродному братцу не удастся: когда тот с силой начинает бить ногой по животу, все слова, к его удивлению, вырываются изо рта лишь хриплым кашлем. Приходится использовать макияж. Красные тени, белая пудра, чёрный уголь — выглядит достаточно хорошо, чтобы сойти за сумасшедшего. А значит, меньшее количество людей пытается контактировать с ним. Но это лишь приятный бонус. Суть его призрачного, как это прозвали жители деревушки Мо, макияжа совсем в другом.       Он не делал это ради каких-то жалких людей, чтобы те пугались не побоев, а косметику на его лице. Ведь какой в этом смысл? Они и без этого считают, что Мо Сюаньюй не дружит с головой.       Всё делалось ради Не Хуайсана. Тот не должен видеть то, как ужасно выглядит его лицо без тонны белой, как первый снег, пудры. Он обязательно начнёт задавать вопросы. Он обязательно начнёт волноваться. Но зачем? Лишний раз портить нервы не стоит. Раз Мо Сюаньюй до сих пор живой после избиений Мо Цзыюаня, то беспокоиться, правда, не о чём.       И сколько бы Не Хуайсан не просил; и сколько бы самолично не пытался стереть макияж. Мо Сюаньюй всё равно не позволит видеть себя так, как сейчас видит себя он. Нельзя портит впечатление такого мужчины о себе. Он ведь не Яо-гэгэ, над которым нестрашно подшутить.       Плюнув в бочку, Мо Сюаньюй грязно выругался. По воде поплыли круги, сильнее искажая не только его отражение, но и мужское счастливое лицо, обладатель которого стоял за спиной Мо Сюаньюя.       — Не понимаю, чего ты стеснялся. — Не Хуайсан положил ладони на плечи юноши, поворачивая его к себе передом.       — Я не стеснялся!.. — но возмущение лишь утонуло в утренней тишине.       Веер прикоснулся к левой щеке, где расцвёл самый крупный синяк — след от ботинка Мо Цзыюаня.       — Дело рук твоего брата?       — Скорее, ног… — смысла что-либо утаивать уже не было. — Как ты догадался?       — Не догадается разве что болван, мой милый. — место веера занял большой палец Не Хуайсана. Он прочертил аккуратную линию, не задев раны, от уголка глаза до верхней губы. Там и застыл, словно вкопанный. — Мы можем ему отомстить, если ты того желаешь.       Губы растянулись в непроизвольной злорадной усмешке.       Не Хуайсан ответил на это лёгким поцелуем в лоб.