Что такое любовь?

      Холод, а затем мгновенный жар и тепло — то, что я почувствовала в последние минуты перед тем, как окончательно отключилась. Кто-то нёс меня на руках, положил на ткань, а затем ушёл, оставив за собой лишь аромат моего любимого мужского одеколона и приятно пахнущих тёмных волос. Очнулась я, оказывается, спустя несколько часов после того, как «Кровавый Хэллоуин» закончился. Теперь его можно с трудом назвать таковым. Кадзутору всё же посадили, но, как выяснилось позже, убил он ни Баджи, ни Майки, ни Дракена или кого-то другого. Кисаки пришлось застрелить слишком любопытного парня из толпы, основываясь на том, что тот уж очень был заинтересован в чём-то, что знать ему вовсе не следовало, задавая глупые и навязчивые вопросы. Окровавленный пистолет подложили Ханемии, и, по правде говоря, мне стало его даже жаль. Возможно, не убив он ни Баджи, ни кого другого и не став наживой ради прикрытия, его жизнь приобрела бы совершенно иные краски. — Только попробуй прикоснуться к ней своими вшивыми пальцами ладони, и я самолично раскромсаю тем самым ножом твою тупую башку, — остервенело прошипел знакомый мне голос, словно огрызаясь, с неподдельной злостью отзываясь о собеседнике. Эти угрозы уже не казались столь пустыми, поняв, от кого они доносились. — Она моя девушка, и я имею на это полное право. А ты, сопляк, вечно вертишься у её тушки. Даже не мечтай завладеть ей, она только моя. — К горлу подкатила тошнота от услышанных мной только что слов, а главное произошло это из-за человека, в чьём тоне я различила девственно-мерзкий голос Кисаки Тетты. — Ха-ха, что? Кто ты? Повтори, я, кажется, плохо расслышал, — хрустнув костяшками пальцев и согнув те в кулак, растирая шею, полушёпотом произнёс Баджи, улыбнувшись. В памяти всплыли отрезки того, что происходило сегодня днём, но усталые веки, твою мать, не поддавались, а поэтому мне оставалось неподвижно лежать на диване, иногда постанывая от боли. — То, что она подарила тебе заветный и, по всей видимости, первый твой поцелуй, не означает, что вам теперь официально можно ходить за ручку и трахаться в переулках. — О чём ты таком говоришь, ублюдок?.. — Я всё видел своими глазами, можешь не оправдываться. Как она слизывала с тебя последние капли твоей девственности, чуть ли не залезая в штаны. По-вашему я настолько глуп? — Чуть приоткрыв правый глаз, я увидела, как он сложил руки на груди, заграждая своим телом дорогу ко мне. Кисаки поправил очки, склонив голову к полу. — Идиот… у нас с ней ничего не было, — устало пробубнил блондин, вздохнув. И тут я поняла, что если тотчас не вмешаюсь, подобные разборки точно закончатся чьей-то гибелью. — Это правда, Кейске… Он мой… — с губ сорвался тихий шёпот, сопровождаемый недомоганием во всём теле. Закончить начатое предложение так и не получилось: слова просто сами не хотели слезать с языка. Мне пришлось сильно постараться, чтобы сказать то, что в итоге получилось. На мой шёпот обернулись оба парня, кажется, обрадовавшись тому, что я, наконец, пришла в себя. Но счастье на лице Кейске длилось недолго, ровным счётом до того момента, пока информация, сказанная мной несколько секунд назад, не дошла до его барабанных перепонок. Зрачки в тёмных глазах округлились, а злорадная ухмылка начала медленно сползать с его губ. Брови спустились к переносице, на лице застыло мимолётное разочарование и отрезвление, сменившись гневом и отвращением. Снова… Я всё так же держалась за голову, пытаясь медленно встать с места. Краски перед глазами расплывались и смешивались. Чётко я видела лишь их силуэты и лица. Ни то, что позади них, ни тела, ни комнату. — Оставь нас, — подходя ближе, повысил голос Кисаки, кажется, довольный моим ответом. Баджи покинул комнату без криков, кулаков или скандалов, что странно, сопротивляться не стал. Я освободила место для того, чтобы парень смог сесть, но он отрицательно кивнул, вздохнув и сняв с носа квадратные очки. — И что это было пару часов назад? Какого хрена ты ёрзала у этого упыря на коленях, спасая от смерти и подставив под сомнение свою собственную жизнь? — гневно отрезал Кисаки. Кажется, у кого-то в одном месте заиграла ревность, или как это называется его языком. То, чем владеть может только он. Собственичество. Но сил не было для препираний и разборок, даже для оправданий, поэтому я кратко отрезала: «Он мой друг. Я не могла поступить иначе». — Друг, говоришь?.. Мне кажется, он так не считает. Все эти пять часов тёрся около тебя, перенёс в эту квартиру и перевязал руку. — Внутри меня всё ликовало. Баджи нёс меня на руках, заботился и ухаживал? Черта с два я в такое поверю! Скорее красный снег пойдет в Токио в октябре. Наверное, он ожидал, когда я начну восклицать, мол, почему это сделал не ты? Но мы оба, видимо, прекрасно осознавали, почему именно. — Это ведь… моя комната? — в глазах на секунду потемнело, и я откинулась назад, взявшись за голову. Когда зрение вновь вернулось ко мне, я смогла разглядеть потёртые жёлтые обои, старые прокуренные плакаты, гитару, круглое окно, расправленную кровать и повсеместный бардак на полу. — Я бы на твоём месте в этом не сомневался, — скривив лицо от отвращения, прошептал блондин. — Впрочем, вся эта болтовня в пустоту. Я думаю, нам надо расстаться. Ты мне больше не нужна. — Подняв уставшие глаза на Кисаки, мне казалось, что он неудачно пошутил. Я улыбнулась, а затем из лёгких вырвался смешок, второй, третий. Я смеялась как не в себя, не могла остановиться. Он смотрел на меня как на чокнутую, просто сумасшедшую. — Очень смешно, ха-ха, больше не шути… хорошо? — я вытерла с уголков глаз накопившиеся слёзы, приходя в себя. — Я максимально серьёзен. С этой минуты мы больше не вместе. — Тетта зашуршал ремнём, достав из пазухи пистолет, направив дуло прямо в мою голову. Я почувствовала, как ствол холодного металлического оружия упирался мне в кожу, оставляя красный округлый след. — Пришёл за моей кровью? Раз уж так, будем честны, ты мне тоже больше не интересен. А теперь стреляй. — Здоровой рукой я обняла ручку пистолета, обвив указательный палец около курка. Кажется, он был ошарашен такой искренностью и уверенностью в моих желаниях. Ещё пару секунд, и я бы спустила курок, но он выхватил кольт и убрал обратно, откуда тот был изъян. — Я заметила, ты любишь блефовать, — мой внутренний ребёнок был в восторге от такой наглости. Кисаки же, видимо, был просто потрясён. — Если бы я хотел, убил ещё раньше и другими методами. Тем не менее, ты неспроста возилась со мной. Хотя в твою голову залезть не просто, последние месяцы были неплохими. Мне было по-настоящему хорошо… — Меня парализовало от шока из-за услышанных только что слов, но отрицать сказанной правды было бы грехом. — Но я не люблю тебя и никогда не любил. Забудь о моём существовании раз и навсегда. Парень развернулся, спрятав руки в карманы чёрной формы, покинув помещение. «Надеюсь, судьба никогда больше не сведёт нас, Кисаки Тетта…»

***

      Наплевав на все принципы и моральные устои, заложенные мною же, я встала с кровати, поджигая одной рукой кое-как вновь потухшую из-за сквозняка сигарету, направляясь к выходу из комнаты, на ходу накидывая белую кофту поверх рубашки. — Ну, давай же, возьми трубку… — в сотый раз набирая на телефоне номер Кейске, я всеми силами пыталась дозвониться до него, но он не брал трубки, по всей видимости, из-за своей гордыни, очень маловероятно из-за какой-то другой причины. — Чёрт! — выругавшись, я кинула телефон на пол, выбежав из комнаты, направляясь на первый этаж квартиры, распахивая входную дверь одной рукой. Я бежала изо всей силы. Так, насколько это было возможно. Ноги переплетались, спотыкались о возможные препятствия, но я продолжала нестись сквозь дымку вечера и тени. Прохожие ругались мне вслед, показывая непристойные жесты руками, проклиная. К горлу подкатил радостный вскрик, и я улыбнулась, вытирая со лба холодные капли пота. Ощущение свободы, то, чего мне не хватало все эти прошедшие месяцы. Ощущение того, что все беды и несчастья позади. По щеке предательски скатилась одинокая слеза. — Открывай, твою мать! — я колотила дверь неповрежденной рукой и двумя целыми ногами. Я знала, что он там, по крайней мере точно была уверена. Но за жухлой древесиной балок и железа царила, кажется, кромешная тьма и тишина. — Блядь, скрываешься от меня и сбегаешь, словно трус! Если так хочешь откровенного разговора, то я тут, прямо перед тобой! Открой же и набей мне мою жалкую морду! — Какого хрена ты тут орёшь? — спрятав руки в карманы светлых джинсов, безразлично отрезал Баджи, стоя позади меня на земле. Его лицо не отличалось от моего ярким эмоциональным спектром. Даже самая привычная ухмылка больше не наблюдалась на его тонких губах. Адреналин в крови зашкаливал, и я, будто пьяная, спустилась по лестнице вниз, улыбаясь, словно несмышлёная дурочка, доставая на ходу из сумки полупустую пачку сигарет. Он продолжал стоять на месте, внимательно следя за моими действиями. Его волосы были распущены, неопрятно сложены на плечи, грудь и спину. Прямая спина и хмурые брови говорили о его не очень приятном расположении духа. Но он собирался выслушать меня, либо скорее сбежать домой, убрав такую надоедливую истеричку с пути. Остановившись в нескольких метрах от брюнета, поджигая сигарету, я сделала затяжку, а затем вторую и третью. Никто из нас, по всей видимости, диалог начинать не хотел, но нервы Кейске были на исходе, поэтому, докурив, я кинула косяк на землю, растоптав тот ногой. — Он бросил меня, — легко выкинула эти слова с языка, не смея поднимать взгляд зелёных глаз на его, вечно рассерженные и раздражённые. Кажется, он мне не поверил, а поэтому, усмехнувшись, прошёл мимо в нескольких сантиметрах, почти дойдя до лестничного проёма, с которого я только что оступилась. — Ожидаемо, — едко выплюнул Кейске, чуть остановившись. — Постой! — развернувшись, я схватила его за рукав белой кофты, только сейчас поняв, что парень так и не покинул Вальгаллу. Возможно, это временно, но подобная информация не могла не расстраивать. Баджи медленно повернул голову в мою сторону, отстранённо всматриваясь в мои глаза. Мы не прерывали зрительный контакт до того момента, пока он не решил резко развернуться, сократив между нами расстояние. Сердце в груди забилось быстрее обычного, и только я успела открыть рот, как мои губы были накрыты его, такими тёплыми и манящими… Он положил горячую ладонь на мою щёку, притянув другой рукой за талию, оставив меня без возможности выбраться, дать пощёчину или просто убежать. Но и, сказать по правде, мне этого не хотелось. В отличие от нашего первого поцелуя, спонтанного, ребяческого, глупого и необдуманного, этот был наполнен чем-то интимным, сокровенным и нежным. Через него мы будто передавали друг другу все свои мысли, обходились без слов. Одной незабинтованной рукой я сминала ткань собственной одежды, просто не зная, как себя вести в подобной ситуации, куда деть свои ладони. — Прокатимся? — улыбнувшись, Кейске оторвался от моих губ. Мы по-прежнему стояли почти в обнимку, но моя здоровая рука уже лежала на его крепком плече, впиваясь острыми ногтями в кожу парня через плотную белоснежную ткань. Я прерывисто вздохнула, когда Баджи заправил мои волосы за ушко, склонив голову в бок, как бы ожидая ответа. Я кивнула, опустив глаза к земле. — Я смог украсть твою маску постоянного безразличия и дерзости? Или… не только маску? — рассмеялся брюнет, отходя в сторону припаркованного чёрного байка. Я отвернулась, теребя тёмные каштановые волосы правой рукой, другой же закрывая покрасневшее ухо. — Почему ты так резко изменил своё отношение ко мне?.. — залезая позади, начала хмуриться я, ожидая явного подвоха в ответе, но ни того, ни другого так и не дождалась, ибо Кейске быстро пересадил меня вперёд, усевшись сзади, прижавшись своим торсом к моему телу. От него всё так же веяло теплом, приятным одеколоном и апельсиновым шампунем. Скажу честно, эти ароматы ему до безумия шли, и скрыть приятное покалывание в животе у меня получалось очень плохо. — Я никогда не хотел к тебе плохо относиться, Джин, если ты про это. Принудительные, возможно притянутые за уши, но меры. — На моей памяти, он впервые назвал меня лишь по фамилии, и я ещё сильнее помрачнела, не узнавая Баджи в его же свойственной манере. — Что с тобой? — я слегка заерзала на сиденье, повернувшись в бок, почувствовав горячее дыхание над ухом. Он заводил двигатель. Неспешно, но при этом так чётко и без лишних движений. — Будешь задавать много лишних вопросов, выкину тебя посреди дороги под колёса машин, — хмуро процедил тот, и я, наконец, успокоилась, узнавая терпкость слов брюнета. — Зачем ты закрасила свои… — он сделал небольшую паузу в предложении, тяжело вздохнув, — белые пряди? — Чтобы спасти тебя. Они сильно выделялись на фоне моих тёмных волос, оттого мальчишеских форм мне это не придавало, — спокойно пожала плечами. — Спасти меня? Думаешь, я бы так просто умер? — вопрос прозвучал угрожающе, с нотами иронии и, как показалось, грусти. — Идиот, я ещё не слышала слов благодарности! Моя рука теперь… — выдохнув, я опечаленно взглянула на перевязанную бинтами руку, которые выглядели свежо и ново. Вспомнив, кто их менял, я ухмыльнулась, подвинувшись к Баджи на пару сантиметров ближе. — Кхм, ты что делаешь? Не ёрзай, — прошипел тот сзади, напрягшись. — Ты сидел со мной на протяжении всего дня, меняя бинты и ухаживая. — Какая ты догадливая, однако, — усмехнулся парень, наконец, вырулив байк и уводя его ближе к выезду к дороге. — Ты даже не будешь злиться? Говорить какая я беспомощная дура, и вообще, лишних нервов мама не подарила… — Но Кейске резко перебил мои восклицания, положив подбородок на макушку моей головы. — На тебя нервов действительно не хватит.

***

Мы мчались на полной скорости по полупустой дороге, обгоняя редкие фуры и куда-то спешащие машины. Фары мотоцикла ослепляли, но одновременно приводили в чувства, а сердце постоянно замирало, когда нужно было проскочить мимо людной улицы или горящего светофора. Из-за того, что Кейске был гораздо выше меня самой, такой проблемы, как вмешательство моих волос просто не существовало. — Спрашивай, — чувствуя торсом мою заминку и покусывание щеки с обратной стороны почти до крови, спокойно отозвался Баджи, ускоряясь. — И всё же… ты постоянно оставался таким грубым и циничным ублюдком, что я сама не поняла, как втрескалась в тебя по уши… — Скрывать уже было нечего, все карты давно лежали вскрытыми тузами вверх. — И остаюсь таким же, — улыбнулся парень, останавливаясь и пропуская пешеходов. — Я всегда любила тебя, сама того не осознавая. — Попеременно трахаясь с Кисаки и Чифую, да, — резко и сухо отрезал брюнет, вновь набирая скорость до восьмидесяти, а затем и ста десяти километров. — Об этом я хорошо наслышан. — Ни с кем я не трахалась! Не делай из меня последнюю потаскушку! — рявкнула я в ответ, намеренно ударив Баджи волосами, на что тот лишь чертыхнулся, продолжив рулить. — Ладно. Ты встречалась с моим врагом, этим мерзким типом… — сжав губы в единую полоску, с натиском вдавливая ладони в руль, прошептал Кейске. Я лишь закатила глаза, выпрямившись. — Ты не знаешь всей правды, даже единого процента от неё, а поэтому не имеешь права осуждать меня в поступках, выстроив свойственные выводы. Я не любила его. Никогда не любила. Молчание. После сказанных мной слов мы продолжили дорогу в неловкой тишине, а затем парень решил остановиться у продуктового супермаркета, работающего двадцать четыре часа в сутки. Я купила воду и сигарет, в горле ужасно пересохло, а Кейске прихватил сладкие палочки и один леденец. — Не думала, что ты сладкоежка, — прикрыв веки, парировала я. Брюнет ничего не ответил, открыв упаковку и вытянув оттуда пару штук, закинув те в рот. — Ты же осведомлена о том, что в Вальгаллу я пришёл далеко не по собственному желанию? Точнее, неверно высказался, по собственному, но не по той причине, о которой твердят на каждом шагу. — Я утвердительно кивнула, открывая зубами только что купленную пачку Hope. — А сейчас ты будешь осведомлен о том, что я так же считаю Кисаки мерзким типом, и ни за какие деньги не кинулась бы ему в кровать, — промямлила я с сигаретой во рту, выдыхая светлый табачный дым. Чуть успокоившись, пальцами правой руки я обхватила небольшой косячок, запрокинув голову к уже звёздному небу. — Отношения с ним были некой иллюзией для того, чтобы войти к нему в доверие, Кейске, — холодно ответила я. Кажется, огонь в глазах брюнета погас. — И у меня это не получилось… не знаю, к сожалению или к счастью… — добавила я, массируя висок правой рукой безымянным и мизинцем. — Думаю, нам вдвоём не стоит рассказывать о предпосылках каждого. В твою голову всё равно залезть не получится, — вяло протянул Баджи, выкинув остатки карамели на палочке в ведро, крадя у меня сигарету и зажигалку. — Как и в мою тебе.