Что такое любовь?

      Достав из-за пазухи пистолет, в ночной тени он направил дуло прямо на меня, целясь в голову. Сердце от страха пропустило удар, второй, третий. Глушила тишина, что стала перегородкой между нами. Он полностью спустил капюшон с головы, поправив очки. На губах Кисаки появилась зловещая улыбка. — Одно слово от тебя — и я спускаю курок. Откуда информация про моих людей? Я несколько секунд приходила в себя, переваривая слова парня и пытаясь вникнуть в сказанное. Он не подгонял меня, наоборот, терпеливо ждал. Но я знала — терпение главы опасной группировки не вечно. — Спускай, — холодно произнесла я, подойдя на шаг к дулу ближе. — Мне всё равно, абсолютно наплевать, — прошипев слова сквозь зубы, я подняла руки к ночному звёздному небу, не отрывая глаз с Кисаки, внимательно наблюдая за его реакцией. Лучшая защита — нападение. Он не сможет выстрелить, если я буду блефовать. — Ты уверена? Мне ведь не сложно… — но он не уступал мне в наглости и во лжи, надавив пистолетом на кожу лба, оставив на том красный след. На секунду я засомневалась, безопасно ли находиться один на один с этим человеком в тёмном переулке почти в полночь? — Ты действительно думаешь, что мне это кто-то сказал? Думаю, любой дурак на моём месте догадается, что ты необычный человек. Управляешь какой-то крупной бандитской группировкой, не так ли? Чьи это были люди тогда? — Я задала слишком много вопросов: он отвёл пистолет в сторону, выстрелив куда-то в пол, в нескольких метрах от нас. Я вздрогнула от оглушающего звука удара свинца об асфальт. В тишине ночного Токио это звучало взаправду громко. — Заткнись и слушай сюда: если кому-то проболтаешься — я лично поговорю с тобой, но уже в другом месте совершенно другим тоном. Готовь себе могилу. — Он, словно зверь, вцепился мёртвой хваткой в мой воротник на кофте, выплюнув слова мне в лицо. — Как скажешь, Киса, — подмигнув тому, я засунула руки в карманы, достала кнопочный телефон и подключила к нему наушники. Мне катастрофически не хватало воздуха, он вновь закончился. Лёгкие опустели, а в глазах отражалось блеклое свечение фонаря. Дрожащей рукой достав сигарету, я провела по ней пальцем, зажигая и поднося к губам. Дом Эмы был совсем близко. Ноги сами тащили меня к нему, а сознание покинуло разум.

***

      Ужасное чувство — это проснуться после похмелья. Вокруг дивана стояли две недопитые бутыли из-под дешёвого алкоголя. Вишнёвый ликёр, словно алая кровь, разлит по полу. Я была на месте преступления. — Как себя чувствуешь? — в комнату зашла Эма, скрестив руки на груди у порога и, словно грозная мамочка, просверливая мою душу взглядом. — Нормально, — отрезав, я поспешила накинуть на себя минимальный слой одежды. Ни дай Боже в эту комнату заваливался кто-то кроме подруги. — Я приготовила завтрак. Иди поешь, пожалуйста. В твоём желудке нет ничего, кроме спиртного. — Она вышла, прикрыв за собой дверь. Я нервно перебирала в уме варианты развития событий, что произошли со мной вчера: напилась, погрустила, осмыслила свою никчёмную жизнь. Снова. Голова трещала, расходилась по швам до искр в глазах. Я опиралась о белую стену рукой, стараясь не свалиться с ног. Дойти до кухни и первого этажа, не упав и ничего не сломав, оказалось для меня непосильной задачей. — Держи, — протянув мне в руку белую пилюлю, диаметром примерно один сантиметр, она чуть сжала в ладони стакан прохладной воды со льдом. Я выпила аспирин залпом, зажав глаза. — Через десять минут должно полегчать. Эма ждала, сев на кресло напротив меня, когда я начну диалог первой. Расскажу причину, почему решила напиться, поделюсь своими тараканами в голове и, возможно, она сможет мне чем-то помочь, но нет. В нашей дружбе ещё никогда не наблюдалось такой практики. Я не жалуюсь людям, а они не жалуются мне. Но наше безмолвие прервали тихие всхлипы Эмы: она закрыла лицо руками, облокотилась на спинку кресла и плакала, так глухо и горько. — Ты почти ничего мне не рассказываешь о себе, Рей… Это меня сильно расстраивает. Я хочу быть полезной тебе, — я поняла, — подруга отчаялась. Мне стало искренне жаль её, впервые за долгое время меня передёрнуло от чувства собственной вины. Склонив голову к полу, я зажмурилась до боли в глазных яблоках, сжав ладони на коленях до побеления костяшек. Слёзы всё никак не хотели капать по щекам, поэтому я выдохнула, выпрямившись и рассказав Эме о Кейске, Кисаки, матери, больницах, но промолчав про здоровье. Это разрушит её, убьёт в ней всё, уничтожит с концами. Весь день и всю ночь мы провели в объятиях друг друга, её мольбах о моём скорейшем выздоровлении и просьбах бросить курить. Она царапала мою кожу на руках и спине, когда сжимала моё тело, удушая в любви и тоске. Я просила её успокоиться, прийти в себя, выпить воды и просто побыть наедине с собой, но она не покидала комнату, лежала на моих коленях, выла, насколько жизнь может быть несправедливой. Допивая последнюю кружку кофе за день, я распласталась на диване, вяло переключая канал за каналом на старом телевизоре Деда Сано. Он барахлил, звука на нём почти не было, но занимать себя чем-то нужно было. Нудные книги о бытие я на дух не переносила, предпочитая насладиться сводящей с ума тишиной. Эма часто куда-то уходила, оставляя меня в доме за старшую в компании маразматика за семьдесят. Часто рука непроизвольно тянулась к мобильнику, желая набрать номер Чифую, спросить, как он поживает и нашёл ли себе девушку. Хотелось позвонить и Кейске, узнать, как и этот засранец поживает, но чувство скомканного осадка и обиды затаились где-то на границах души, и я тупо отводила взгляд в сторону, прибавляя громкость на телевизионном ящике, усаживаясь поудобнее. Время не доходило и до девяти часов утра. Эма только сходила в магазин за яйцами, молоком и рисом, я же пила зелёный чай на террасе, наслаждаясь свежим воздухом и последними солнечными и тёплыми днями лета. Чувствуя, как волосы обдувает ветер и щекотит спину, я полностью расслабилась, подставляя себя лучам непокорной и яркой дневной звезды на небе. — Рей! Можно тебя на пару слов?.. — Из вакуума размышлений и мечтаний меня выдернул Такемичи, до ужаса растрепанный, нелепо одетый, выпучивший глаза прямо на меня. Я напряглась, выпрямив спину и развернувшись к парню. Он облегченно вздохнул, когда понял, что к разговору я настроена положительно. — Что-то случилось? — чуть приподняв бровь, вяло поинтересовалась. Он нервно закивал, сев рядом. Я подвинулась, завязав спутанные волосы в низкий хвост, чуть наклонившись. — А… Рей… Я с Хиной… — блондин поставил руки перед собой, смущённо оправдываясь и посмеиваясь над ситуацией. Я в недопонимании нахмурила брови, прищуриваясь и шмыгая носом из-за солнечных лучей. — О чём ты подумал, идиот? — я вернулась в прежнюю позу, закатив глаза и потерев лоб. Никогда бы не подумала, что парни такие испорченные. — Ну и зачем искал меня? — тишина начала меня напрягать: я задёргала ногой, а желание послать на три прелестных буквы Ханагаки резко возросло. Сдерживала себя, попутно тяжко вздыхая. — Никогда не думала бросить курить? — Нет, а что? — к чему он завёл этот разговор? — Знаешь, мне кажется, что твоя тягота к сигаретам в будущем не приведёт ни к чему хорошему… — потеребив пальцы рук, как бы невзначай ответил Такемичи. Я хмыкнула, не подала виду, но внутри меня царил хаос. Голова разрывалась от мыслей о том, как почти незнакомый мне человек может знать про мою смертельную болезнь или астму? Что ему ещё известно обо мне и… как?.. — Что ты имеешь в виду? — я чуть привстала, повернув голову в его сторону и безразличным, холодным взглядом пронзая его голубые глаза. Он сглотнул ком в горле, капли пота стекали по его вискам, а руки теребили рубашку. Я потянула руку к воротнику светлой ткани, сжав ту и потянув на себя. — Спокойно, остынь, — Такемичи набрал в лёгкие воздуха, перед тем как выпалить мне это, — я всего лишь хочу… предупредить тебя. — Это угроза? — Нет, нет… — Так что тебе нужно? — В будущем ты… умрёшь. — Я приподняла одну бровь, укорительно посмотрев на Такемичи из-под полузакрытых век и вернув телу прежнее положение. Удивительно, наверное, подумал он, потому что не ожидал такой реакции от меня. — Неужели тебе всё равно? — до него, похоже, никак недопетривало, поэтому я вяло цыкнула, потянувшись в спине. — Мою медицинскую карточку украл, гадёныш? — я расплылась в улыбке и залилась звонким смехом. — Что? Нет! Я предсказал тебе это, — он подтвердил мои догадки, поставив точку в своём утверждении. Я помрачнела во взгляде, ведь знала, что заглянуть в будущее в прямом смысле этого слова могут только главные герои всяких комиксов или фильмов. — Что ж, мне будет действительно интересно узнать как же? — ухмыльнувшись, я до сих пор не верила в правоту сказанных им же слов. Сердце в грудной клетке бешено стучало, а язык так и намеревался сказать эти четыре проклятых слова: «да пошёл ты, Ханагаки». И он мне взаправду рассказал о том, что путешествует во времени и что узнал о моей скорой кончине от Дракена только спустя двенадцать лет. Я была, оказывается, важной персоной в Токийской Свастике, раз про меня так заветно помнили. Он не знал, что смерть моя далеко не из-за табака и этих мерзких отравителей организма, по крайней мере, это не главная причина. Он не знал про болезнь, Кейске, семью или сестру. Я внимательно слушала его, местами считая просто сумасшедшим, но слишком много совпадений оправдывали парня, поэтому я сочла за должность выслушать бред Такемичи до конца. — Тобой дорожила Эма. Я должен тебя спасти… — моё тело пронзила судорога душевной боли. Меня огорчала мысль о том, что подруга застанет мою смерть, будет разбита, морально уничтожена. Прикусив губу, я отвела взгляд, тяжко вздохнув. — Меня уже никак не спасти, Такемичи, — не хотелось распускать слюни и сопли, поэтому я вновь выдохнула, вставая с места и возвращаясь в дом. — Тебя ждёт Хината на кухне, поторопись, когда-нибудь продолжим этот разговор. Ты мне ещё многое не рассказал. Любовь не знает рвов, не знает далей. Не ведает она границ и дна. Сплетает в косы радость и печали, Но только если истинна она. Любовь не знает рабства и тщеславья. Корысть неведома, и ревность ей чужда. Всегда в глазах её улыбка понимания Но только если истинна она. Журчит тихонько, освежает сердце. И греет будто солнце иногда. В мир волшебства распахивает дверцы Но только если истинна она.

1 июня 2005 года.

***

— Рей, куда ты? Скоро ужин, да и на улице темнеет, — Эма, стоя у плиты в фартуке, в полном недопонимании раскинула руки в сторону, наблюдая, как я бегаю по дому подруги, ищу свои вновь растерянные носки и одежду. — Туда же, куда и твой брат, — выплюнула я, что было роковой ошибкой: девушка мимолётно приструнила эту затею, чуть не зарядив горячим половником по моей голове и загородив проход телом. — Совсем с дуба рухнула? Это секретное собрание, девушкам и не состоящим в организации туда нельзя! Если тебя заметят и как в прошлый раз поймают? Тебе крупно повезло, что Баджи вытащил тебя из этого дерьма. Всё могло пойти куда хуже. — Эма редко бывала злой или агрессивной, но сейчас она больше походила на человека, действительно боящегося за мою жизнь и переживавшего за моё здоровье. Я склонила голову к деревянному полу, вздохнув. Не хотелось с ней спорить, но и оставаться дома я тоже была не намерена. — Я ничего не натворю, обещаю, Эм, — я погладила подругу по щеке, улыбнувшись. Конечно, я соврала. У меня была одна цель: прийти на это долбанное собрание и погубить все планы, что этот грёбаный Кисаки строил, по всей видимости, не один год. Я настроена серьёзно, Ханагаки поведал мне о многом, также о своих планах и о спасении Хинаты Тачибаны. Эма устало вздохнула, трезво осознавая, что дома меня удержать не сможет и я всё равно сбегу. Я поцеловала подругу в щёку, желая спокойной ночи и уговаривая не ждать меня, ведь домой вернусь поздно. Она слабо кивнула, продолжая заниматься уборкой и готовкой. О гараже покойного старшего брата Эмы и Майки я знала, но воровать один из байков того было слишком низко даже для меня, поэтому, заранее спросив разрешения у подруги, взяла старый велосипед Манджиро, перед этим подслушав разговор главы Свастонов с Дракеном о том, где будет проходить само собрание. Место знакомое, это точно, проблем не будет. На этот раз я не маскировалась, так как посчитала, что в этом нет необходимости. Всё же мой план подразумевает под собой немного иной исход событий… Лицезрев перед собой вновь опасную группировку Токийской Свастики вживую, по венам в крови разливался ужас и страх. Холодный ветер в этот день сковывал мои движения, и мне потребовалось немало времени, чтобы как следует собраться с мыслями и сделать шаг, от которого в будущем будет зависеть не одна жизнь. Причёска растрепалась, под глазами ужасающие синяки, но искусанные в кровь губы только сегодня обещали Ханагаки помочь, разобраться и использовать себя для блага в дальнейшем. Я еле как протиснулась сквозь толпу парней, больше схожих с какими-то аномальными титанами; мне также было не по себе только от одной мысли, что по своей глупости наткнусь на каких-нибудь неприятных личностей, например, на того придурка в маске или на… Кейске. Чифую я разглядела почти мгновенно, так как стоял он поодаль от своего друга, но подходить не решилась, ибо именно он мог всё испоганить. Подкравшись к Такемичи, дёрнула того за рукав, в надежде, что парень не заорёт и не обратит излишнее внимание. Честно, я просто молилась на это, потому что Ханагаки — самый непредсказуемый человек в мире, после Кейске, конечно. — П-с, блондин, — я чуть пнула того, и он обернулся, сначала не разглядев в темноте ночной, кто именно его потревожил. Затем его зрачки расширились, и он нагнулся. — Что ты тут делаешь?! — взвизгнул парень, за что я огребла рукой болючий подзатыльник. — Не кричи. Помнишь, что ты рассказывал мне сегодня днём? Ну, сразу после того, как вернулся из будущего? Так вот, как и говорила ранее, я хочу кое с кем помочь… Всё-таки жить осталось мне недолго, а вот оставить хоть какой-то след после себя надо. У меня есть план, и я попрошу, пока что по-хорошему, в него не вмешиваться, всё ясно?.. Он молча кивнул. Я улыбнулась и погладила того по голове, встав с колен, закрыв себя телом Ханагаки. Всматриваясь в то, что происходило спереди, я молилась, лишь бы Рюгуджи не повернул голову в нашу сторону из-за шумов или Майки не решил бы выйти вперёд. Но я ошибалась. Уже начав думать, что я не найду того, кого изначально искала, меня передёрнуло. — Капитан третьего отряда — выйти из строя! — скомандовал Манджиро Сано, отчего мои незаплетённые волосы на голове, кажется, встали дыбом. Медленно, но верно к «пьедесталу» шёл Тетта Кисаки. Зрачки уменьшились, а дыхание сбилось. Это он… тот, с кем я флиртовала, по крайней мере неумело пыталась это делать, чьё внимание добивалась и кто изначально показался мне странным, даже подозрительным. «Значит, плану не пойти коту под хвост. Всё будет даже масштабнее, чем я ожидала…» Все присутствующие, узнав, что блондин — один из Мёбиусцов, начали громко возражать, посылать того матом и угрожать расправой, вот только Кисаки было совершенно наплевать на этих несмышлёных животных, так и читалось в его взгляде. Ханагаки же было совершенно не до шуток, его явно охватило дежавю после встречи с неприятелем: на висках образовались капли холодного пота, зубы скрипели, а руки стиснулись в кулаки. Я успокоила того, положив руку ему на плечо, выйдя вперёд. Все на секунду замолкли, а некоторые даже ахнули, — видимо не ожидали увидеть из присутствующих девушку. Я надвигалась прямо в сторону пьедестала, когда Майки с Дракеном официально завершили собрание и собирались уходить прочь, повернувшись к Свастонам спиной. Глаза блондина в очках округлились, как заметили меня, уверенно идущую к нему. Он остановился, когда между нашими лицами читались буквально сантиметры. Я улыбнулась, сократив расстояние и поцеловав Кисаки в края губ, привстав на цыпочки, положив свою руку к нему на шею. Кажется, в эти несколько секунд не дышал никто, даже листья не шелестели от силы ночного и холодного ветра. Все замолчали, на завершённом собрании царила гробовая тишина. Я открыла глаза и повернулась в сторону остальных Свастонов. Они смотрели на меня, я же — искоса на них, но единственный взгляд в этой толпе показался мне нечитаемым. Он поразил меня, заставил чувствовать ножевое ранение в груди и нестерпимую боль. Я поддалась вперёд, но Баджи оставался стоять неподвижно, скрестив руки на груди. В его глазах читалась злость, горькая ненависть, потаенная сознанием обида. Грудная клетка часто вздымалась, а костяшки на кулаках побелели от натиска. Уголки губ парня задрожали в омерзении и отвращении от происходящего. Только после реакции Кейске я почувствовала себя шлюхой. Грязной, отвратительной. Он смотрел на меня сверху вниз, пренебрежительно, будто пялясь на кусок дерьма, гнили. Отойдя в сторону, я оступилась, так как увидела несущегося Такемичи, что занёс кулак для удара над Кисаки. И он ему врезал, отчего блондин в очках чуть не упал на спину, сплюнув слюну вперемешку с кровью. На глазах Ханагаки образовалась пелена слёз. — Что вы творите, Такемичи, Рей?! — Я ничего не смогла ответить, а в голове перемешались мысли разных характеров. Страх заполонил моё тело, было тяжело пошевелиться. Атмосфера накалялась. Ханагаки, по всей видимости, совершил этот поступок в состоянии аффекта, когда эмоции взяли вверх, а разум отключился. — Ну и что тут у нас? — Кейске начал стремительно приближаться в нашу сторону, ещё ни разу не зацепив взгляд на мне. Мои зелёные глаза бегали из стороны в сторону, а приступ бронхиальной астмы застал, кажется, в самый неподходящий момент… — Стало неожиданно весело, — ухмылка не спадала с лица Баджи, а только наоборот, расплывалась ядовитой насмешкой. Он понимал, что в разы сильнее Такемичи, осознавал, что сможет с ним сделать, будь его воля. Удар, второй, третий, четвёртый. Он бил, не щадя свои силы и жертву. Избивал, как беззащитного кутёнка, жестоко и безжалостно, прямо как тех ублюдков в белых куртках. Его вовремя остановили, перехватив за локоть. Мицуя спас Ханагаки вновь от больничной койки. Но слова, которые произнёс Кейске затем, повергли в шок всех, даже меня. — Знаешь, я ухожу в Вальгаллу. Тебе ведь не нужен дебошир, Майки?