Что такое любовь?

      Выйдя на улицу, я вдохнула свежий воздух полной грудью, что так давно не ощущала на своей коже. По телу пробежались приятные мурашки, а мои темно-каштановые волосы развивались по ветру, прохлаждая рассудок, освежая память за ближайшие несколько недель. Конечно, первое, за чем я потянулась в карман, так это были сигареты. О Боже, как я по ним скучала, просиживая больничную койку почти четырнадцать дней… — Рей! Тебя уже выписали! Почему не позвонила? — Только я поднесла ко рту табак, завернутый в бумагу, и зажигалку, заслоняя ту от ветра рукой, как на встречу выбежала Эма, держа в руках несколько пакетов и сумок, полностью и целиком набитых одеждой. — Не хотела тебя беспокоить от таких важных дел, Эм, — улыбнулась я подруге, переводя взгляд на пакеты. — Пойдём в кафе. Дракен и Майки уже там, я угощаю. — Я редко наблюдала на лице подруги сразу несколько несочетаемых эмоций: счастье, грусть, радость и печаль. Такие, казалось бы, совершенно разные и противоположные чувства одновременно. — Хорошо, — кивнула я, делая глубокую затяжку, запрокинув голову к яркому, безоблачному, голубому небу. Улыбнувшись своим непосредственным и далёким мыслям, поспешила за Эмой, чьи пальцы из-за объёмности груза на тех посинели. — Давай понесу, хм, — пришлось выхватить сумки, надоело наблюдать измученность на лице блондинистоволосой подруги. — Врачи что-нибудь говорят? — Этого вопроса я почему-то боялась больше всего. Сделав как обычно непринуждённое лицо, пожала плечами, кратко бросив «нет». Конечно, возможно, всё выглядело до глупости сомнительно, фальшиво и неправдиво, но только так я могла уберечь подругу от лишних переживаний, что ей, как самому доброму человеку на земле, не пожелаешь испытать. Эма слишком близко всё воспринимает к сердцу. Я не хочу тревожить внутренний мир ещё совсем ребенка, который многое пережил за свою жизнь. Ей знать всю правду ни к чему, какой бы жестокой она не была… Майки с Дракеном действительно уже были внутри. Дыхание спёрло, и я была не в силах сдвинуться с места. Сердце колотилось как бешенное, а зрачки от страха уменьшились, кажется, в тысячу чёртовых раз. «Что же мне говорить парню в знак перемирии, который чуть не прихлопнул меня, словно надоедливую муху?..» В голове летало тысячу разнообразных сценариев, но один хуже другого. Он не примет мои извинения и пошлёт на три красивых буквы? Может решит разобраться за мой язык без костей прямо там? Но я всё ещё не прожила свои последние два года, за которые, уверена, почти ничего не успею. — Эй, Рей, ну ты чего застыла как вкопанная? Пошли быстрее! — начала торопить меня Эма, взяв под руку, заходя внутрь. Парни сидели за столом вдвоём, что-то яро обсуждая. В нос мимолетно ударил запах едкого мужского одеколона: терпкого, резкого, но почему-то достаточно узнаваемого и приятного. — Рей только выписали с больницы… Простите, что задержались… — поклонилась девушка, на что я впала в ступор. Парень и брат, кто бы мог подумать, какие у них отношения… — Ничего, Эма, садитесь, — буркнул блондин, пренебрежительно обведя меня взглядом карих глаз, тут же отвернувшись. — Рей, будем знакомы, — подала руку я, стыдливо пряча глаза за удлинённым каре чуть ниже плеч. — Ну, хоть перегаром от тебя больше не несёт, на этом скажу спасибо больнице и работникам там. — Вот это уже за все рамки выходит. Я тут стою, извиняюсь, а он ещё и комплименты мне делает. На этот раз, покрыв блондина трехэтажным матом про себя, я спокойно выдохнула, садясь рядом с подругой. Внутри всё горело синим пламенем, а язык так и чесался выплюнуть тому в лицо пару нецензурных словечек, но я держалась как могла. — Со мной ты уже знакома, ведь так, Рей?.. — встрял в разговор глава Токийской Свастики, что весьма повергло меня в шок. Манджиро я не знала ни как человека, ни как личность, да даже в роли брата лучшей подруги не представляла, только как кровожадного и задиристого гопняру, что вечно лезет на рожон. Оказалось, что он будет чуть подобрее своего дружка, который кидается на любого, словно собака на привязи, кто просто косо на того посмотрит. Кивнув, я глупо опустила голову к столу, словно провинившийся ребёнок, формулируя про себя, как же начну просить прощения у такого статного молодого человека, как Рюгуджи Кена. — Что ж, кхм, — начала я, совершенно потеряв всю уверенность в себе и в своих силах, — хотела бы извиниться за своё поведение тогда, пару недель назад… Повела себя ужасно, соглашусь и признаю это. — Проехали. Мне не нужны детские, сопливые извинения от тебя, девчонка. Достаточно и того, что это больше никогда не повторится. — Дракен вздохнул, прикрыв глаза и полностью облокотившись о кресло сзади. В принципе, бóльшего ответа я от него и не ожидала. Просто благодарна за то, что меня хотя бы выслушали и поняли. Мне этого достаточно. — Эм, я сама заплачу. — Быстро достав кошелек из кармана, я начала рыскать в поисках денег, что мне любезно предоставила матушка, оставив на больничном столе. Конечно, никто за время, пока мы сидели в кафе, больно много не брал из еды. Майки взял классическое детское меню, Дракен кофе без сахара, Эма — чай и пирожное. Мне же ничего в рот не лезло. Я летала где-то в мыслях, иногда отвлекалась на диалог ребят. Размышляла, как мне жить дальше, что делать; как доживать последние 2 года, а может и меньше… — Сегодня собрание Свастонов в честь конца учебного года, ведь так, Майки? — Мои бесконечные размышления прервал грубый голос Рюгуджи под ухом, заставляя дернуться от неожиданности. Майки кивнул, доедая свой бургер, вытирая рот салфеткой. Иногда тяжело понимать и воспринимать людей по их статусу в обществе, несмотря на поведение и характер. — Рей, если хочешь, можешь пойти ко мне домой. Нам, девушкам, на собрании гопников делать нечего, — непринужденно ответила Эма, допивая остывший чай. — Тем более, время позднее, почти пять вечера. Почему-то до слов Эмы я как-то и не задумывалась по поводу того, что могу явиться на собрание Тосвы, вот так, без повода и приглашения. Даже и не знала, пустят ли меня, девушку, причём достаточно конфликтную, на территорию Свастонов — территорию одной из самых опасных и больших группировок гопников в Токио. — М-м-м… пожалуй, Эм, я пойду домой к себе. Не хочу лишний раз напрягать тебя своим присутствием, да и долги нужно доделывать. Сама понимаешь, конец года; к тому же лежала в больнице я долго, необходимо догонять материал. — Я улыбнулась. Возможно наигранно, но мои глаза, в прямом смысле этого слова, сияли изнутри; они горели новой импульсивной идеей, и сегодня я её обязательно осуществлю, чего бы мне это не стоило. Оставив деньги за всех на столе, я поспешила к выходу, доставая из сумки сигарету, делая на улице новую затяжку и выдыхая густой табачный дым.

***

— Азэми, я дома, — зайдя внутрь, крикнула я, разуваясь и ставя сумку на пол. Вещей как таковых с собой у меня не было, только всё самое нужное: крем, зажигалка, сигареты, блокнот, ручка, две футболки, джинсы, резинка для волос и гигиеническая помада. — Рей! Ты выздоровела! — Сестра неслась сквозь опустевший дом прямо ко мне на встречу в объятия. Я скучала по ней, хоть и редко проявляла любовь к близким людям. — Мамы как всегда нет дома?.. — с некой долей надежды решила поинтересоваться я. Ну, конечно, кто бы мог сомневаться… её тут нет… — Как себя чувствуешь, Рей?.. — Сказать, что я была в шоке — совершенно ничего не сказать. Зрачки в глазах уменьшились, а дыхание спёрло. И снова этот добрый взгляд голубых глаз, что я наблюдала когда-то очень давно… В детстве… — Тётушка Хикари?.. И долго же Вы здесь… живёте? — Уже вторую неделю. Твоя мать уехала за границу на месяц, ты не знала? Её слова меня ни чуть не удивили, хоть и некая обида кольнула изнутри. Я отрывисто вздохнула, проходя в собственную комнату. Странно и то, что за ней действительно эти две недели ухаживали. Не было ни пыли, ни разбросанных бумажек на полу; кровать застелена, а окно проветривало тёмное и тусклое помещение, куда обычно еле просачивался свет. Плакаты никто не трогал так же, как и гитару. В руки её я брала редко, в последний раз это было год назад, но она то самое редкое воспоминание из прошлого. — Нет, не знала… — прошептала я, скатываясь спиной по стене вниз. Тётушка Хикари — самый добрый человек в мире, конечно, после Эмы. Её воодушевлённая, добродушная улыбка, мнимый, но такой родной взгляд голубых глаз, старческие черты лица и седые волосы. Она сидела со мной некоторое время в детстве, когда мама уезжала в командировку или же с Виктором в Европу. Всегда заботилась обо мне, ухаживала, уделяла достаточно внимания. Конечно, когда у матери заканчивались деньги, женщина не могла оставаться со мной, хотя по рассказам очень хотела, но вечно говорила, что сама живёт на стипендию внучки, подрабатывает няней в нашем районе. — Детей тут много, что поделать, деньги мне нужны, да и детишек бедных жалко… Кто-то, поди, и без родителей остался, у кого-то почти такая же ситуация, как и у тебя. Есть братья и сестры: одни работают и платят за младших, младшие же учатся, чтобы в будущем не сидеть на шее у старших. Замкнутый круг, понимаешь? И такие монологи Тётушки я могла слушать часами напролет, испытывая невероятное сострадание ко всем тем, кто переживает что-то подобное или даже хуже… Потом же с годами начала привыкать к жестокости мира, к его бытию и необъятности, неуравновешенности; к времени, что вечно тикало, пока мы занимались чем-то ненужным от безысходности. Взяв в зубы резинку, я заплела небрежный пучок, спрятав свои блондинистые пряди и заколов всё невидимками. Далее распушила брови и стёрла свой минимальный слой косметики, которой обычно даже не пользуюсь. Взяв в руки чёрный карандаш, обвела глаза и подкорректировала веко. Скулы — одни из важнейших частей в образе, так же, как и губы: их же зрительно пришлось уменьшить. Заострила нос, округлила и так круглое лицо. Обвязав бинтами грудь, накинула серую мешковатую кофту, а как низ — темно-синие джинсы. Кеды и синяки под глазами — и образ закончен.

***

Жизнь ничего не украдёт, Она однажды всё воздаст вам. И вдруг такая ночь придёт, Где время сходится с пространством! Достать до неба и до дна Ты одинаково готова. Ты с тем и там, где быть должна. И нету ничего другого. И всё срастается в душе, И всё вокруг тебе послушно, И на судьбинном вираже Ты балансируешь воздушно. И в кухне капает вода, А в небесах звезда мигает. И это слово — «никогда» — Уже нисколько не пугает.

3 апреля 2003 года.

      Выходила из дома я обычно через окно из своей комнаты. Оно было небольшим, но моя тушка в него помещалась, хоть я и никогда не была худой. Как почти всех девушек, меня выдавали ноги, а точнее бедра, обычно не свойственны парням, а также грудь, которую не удалось нормально спрятать. Закурив последнюю сигарету в пачке, я начала медленно спускаться по пожарной лестнице вниз. На улице закат — невероятно красивое зрелище, что я наблюдаю почти каждый вечер на крыше, мечтая о чём-то своем, погружаясь глубоко в мысли и раздумья. Идя по улице, я серьёзно переживала за свой план, что мог в любой момент с треском провалиться, будь это Чифую, узнавший меня, или же Майки с Дракеном попадутся по пути. Вдохнув полной грудью, поняла как нахлынула паника нескончаемым, неконтролируемым потоком, будто ветер ударил в лицо, — не вздохнуть не выдохнуть. Из кармана достала ингалятор, получив дозу облегчающего лекарственного пара. Вроде стало легче, но успокоиться и прийти в себя нужно было срочно, ведь я почти приближалась к месту встречи, а точнее к собранию Свастонов — Токийской Свастики Токио. Было жутко. До ужаса пугающе протиснуться сквозь толпу здоровых парней, что одним разом, если бы захотели, то прихлопнули, будто муху на подоконнике. Не выдавать свой страх и пошатнувшиеся нервы было ещё сложнее. Руки вспотели, тряслись, а глаза бегали из стороны в сторону, ища знакомых людей, которых уж точно не хотелось встретить. Только не сегодня. Возможно кто-то и заподозрил что-то странное, ибо же на мне совершенно не было никакой приемлемой им формы, что и выдавало с потрохами. Народу становилось настолько много, что даже к краю подойти было крайне проблематично. Ноги топтали, а в каждое ухо выкрикивали бранные словечки; казалось, меня даже не замечали, что не могло не радовать. — Кто такой? — беловолосый парень в чёрной маске перегородил мне путь, сложив руки на груди, медленно, изучающе проходясь заторможенным взглядом бирюзовых глаз по моему телу. — А… э… Коуки Накаяма, новенький. «Боже, что я несу, Господи… Теперь мне точно полный пиздец…». Про себя я сто раз пожелала о сказанном, проклиная всех и вся, что только можно и нельзя. Ну, вот и откуда этот хрен вообще вылез? Что ему на своём месте спокойно не стоялось? — Майки о тебе не рассказывал… В каком отряде состоишь? «Ух, блядь… тут ещё и какие-то отряды существуют… Что ж, вот и пришла моя смерть за мной чуть раньше, чем обещали врачи…» — В первом, — отрезала я, смотря прямо в глаза парню напротив. Вот сейчас действительно было не до шуток страшно. Выглядел этот человек опасно, одни глаза не сулили ничего хорошего. Он наклонился ко мне почти вплотную, вдохнув въевшийся аромат сигарет на кофте. Я отрывисто вздохнула, стараясь даже не поворачивать голову в его сторону. — Чёрт с тобой, потом разберусь, есть дела поважнее, собрание начинается… — выплюнул мне в след беловолосый, моментально скрывшись за спиной. «Раз сам Бог дал мне шанс, нужно им воспользоваться». Прошмыгнув в кусты неподалёку, я спряталась, дабы наблюдать за всей картиной отсюда. Видок, конечно, не лучший, но здесь будет явно побезопаснее. К самой же в голову до сих пор не пришла ни одна здравая мысль, на кой черт я сюда, собственно, притащилась. Ради чего такие жертвы собой, репутацией, которая уже подорвана и нечиста и, конечно, здоровьем, что меня в последнее время сильно подводит. — Так-так, и что же мы тут делаем? — Голос. Кто-то наклонился и прошептал мне это в самое ухо, из-за чего мурашки по спине были неизбежны. Поворачиваться страшно, отвечать тоже. Я просто сидела, притаившись, ожидая следующих действий человека позади. Этот голос нельзя было спутать с каким либо другим: низкий, хриплый, грубый, насмешливый, но такой манящий, притягательный… Длинные чёрные волосы начали щекотать мою оголённую шею, отчего я неожиданно дёрнулась с места, упав с корточек, на которых сидела значительно долгий срок. — Т-ты?.. — приблизившись к моему лицу, парень засунул руки в карманы, долго всматриваясь в мои мутные зелёные глаза. — А ты ожидала увидеть кого-то другого?..