Фея смеется

      Гарри проснулся от того, что у него затекли шея и рука. Вчера после весёлых посиделок с Драко он, только придя в теплое, душное помещение вдруг осознал, что выпил-то немало, и что последний стаканчик портера был явно лишним. Почти не раздеваясь, чего с ним уже очень давно не бывало, он завалился прямо в гостиной на кушетку и так и уснул, прикрывшись тонким пледом и не переставая улыбаться. Теперь же вчерашняя вакхическая радость отдавала тупой болью в затылке и висках, а тихий, нудный голосок внутри нашёптывал, не провести ли этот пасмурный денёк под одеялом вместе с Лапочкой. Гарри сел в постели и, поморщившись, понял, что вчера, вернувшись домой, он эгоистично даже не вспомнил, не подумал о своём дорогом питомце. Тряхнув головой, с негромким похмельным стенанием Гарри вышел в кухню и жадно припал к кувшину с водой, попутно вглядываясь по углам в поисках кота. Миски одиноко стояли всё ещё наполненные на полу, лоток по-прежнему пустовал.       — Лапочка! — утирая губы рукавом, позвал Гарри. — Малыш, кис-кис! Ты где?       Дом полнился тишиной. Гарри посмотрел на часы и, не сдержавшись, выругался. Он проспал! Хорошенечко проспал! Времени ни на душ, ни на завтрак уже не было, что уж говорить о поисках кота. Проклятье! Гарри достал из холодильника оставшуюся отварную грудку, быстро и мелко порезал ее и выложил в миску вместо сухого корма в надежде, что кот простит ему такое пренебрежение к своей персоне и хотя бы полакомится вкусненьким. Он поменял воду в поильнике и наскоро сполоснул лицо и очистил одежду магией, что делать не любил, так как считал это признаком лени и не ощущал себя после такой процедуры в должной мере опрятным, но сейчас выбора не было. Пообещав самому себе больше никогда не бражничать в середине рабочей недели, он вышел на улицу и быстрым шагом направился в аврорат.       Погода вновь не радовала. Хоть и не было дождя, но общая сырость и плотность воздуха давили на грудь и несвежую голову Поттера.       — Гарри! — услышал он звонкий окрик уже почти подходя к воротам аврората. К нему через дорогу перебегал Драко, выглядевший до противного бодрым и безукоризненно выглаженным. В руках у него были два бумажных стаканчика, а на лице радость и капелька ехидства. Перепрыгнув через парапет, он подошёл совсем близко и, сдунув со лба прядь волос, улыбнулся. — Как вы, капитан, нынче утром? — спросил он и протянул Гарри один из стаканчиков. — Выпей. Это какао, очень сладкое. То, что нужно с похмелья. Поднимет глюкозу и насытит. Что-то мне подсказывает, что ты не завтракал.       Гарри принял стаканчик и сделал глоток. Сладкое, приторное, густое тепло обволокло желудок и будто даже чуть сдвинуло небо, давящее на темечко Поттеру. Он замурчал бы, если б был один, но так лишь сдержанно поблагодарил.       — А ты? Такой бодрый, но тоже проспал? — наслаждаясь напитком, спросил Гарри.       — Что вы, кэп, я в шесть утра уже был в отделе внутренних дел. Проторчал там всё утро и вот возвращаюсь. Обещал Софи позавтракать с ней... — он покосился на стаканчик с какао в своей руке и отпил из него. — Но, видимо, обойдётся наша щебетунья без шоколада, — подмигнул он Гарри. — Вам, кэп, это сейчас нужнее.       — А ты, я смотрю, легко переносишь излишние возлияния, — хмыкнул Гарри, глядя на совершенно румяное, пышущее здоровьем лицо Малфоя.       — Да, я не страдаю с бодуна, это точно. Знаешь, отец говорил мне в юности, что у меня в крови аргентум. Может, дело в этом? — лукаво улыбнулся Драко, чуть приподнимая подбородок.       Гарри поперхнулся какао.       — Ты неподражаем! — прыснул он. — Я вспомнил, — дёрнул он Драко за рукав, — вспомнил анекдот. Лондон. Утро. Туман. Лорд подходит к окну и говорит дворецкому: «Сегодня смог, Джон». — «Я рад за вас, сэр!» — смеялся Гарри, ехидно вглядываясь в потешно изменившееся лицо Драко. Тот замер на полдвижении и закатил глаза.       — Я понял... Очень смешно, Гарри, очень... — качал он с притворной укоризной головой.       — Ты не обиделся? — вдруг спросил его Поттер, и Драко прыснул в кулачок.       — Не-е-ет. Погоди, погоди... — ткнул он пальцем в Гарри. — Я тоже вспомнил один. Лорд говорит дворецкому: «Джон, чей это скелет на полу? Его нужно убрать». — «Это скелет уборщицы, сэр, его некому убрать». — задорно рассмеялся он, глядя как вытягивает лицо Гарри.       — У меня не валяются дома скелеты, — нахмурился тот.       — А я и не о тебе, кэп. Ты и не лорд к тому же, — показал он Гарри язык и пошёл дальше.       — Стой! — в два шага догнал его тот и пошёл рядом. — Что ты делал в такую рань в отделе внутренних дел?       Драко, не сбавляя шага, бросил уже пустой стаканчик из-под какао в урну.       — Я писал жалобу на Смита, а также прошение о его переводе, кстати, удовлетворённое почти мгновенно. — ответил он, а Гарри остановился и удивленно округлил глаза.       — Ты... что?! — переспросил он.       — Какао не подействовало? — приподнял бровь Драко. — Я же сказал, я написал донос на Смита. Я подумал, что тебе как участнику этой всей истории будет неудобно такое сделать, и написал сам. Рассказал начальнику управления о неподобающем поведении рядового пятого отряда Смита, о том, что тот устроил драку, использовал своё звание и значок в личных целях, а также, и это главное, оскорбил старшего по званию, публично обвинив его, то есть тебя, в непристойном поведении, подкупе и использовании служебного положения в своих интересах, — отрапортовал Драко.       — Но ведь это так, — нахмурился Гарри.       — Это ещё надо доказать, во-первых, — парировал Драко, — а во-вторых, ты намного важнее для руководства, чем какой-то там Смит! Так что всё улажено, кэп. Смит теперь патрульный где-то на окраине матушки Британии, а ты и Джордж в порядке, — пожал Драко плечами.       — Но зачем? Зачем ты сделал это? Зачем тебе это всё? Ты никогда не любил Джорджа, ты не обязан мне ничем, к тому же, по правде говоря, такое развитие событий тоже... довольно двусмысленно. Словно я устраняю неугодных мне людей.       — Не ты, а я, — поправил его Драко и остановился. Он повернулся к Гарри лицом, посмотрел серьёзно, почти строго. — Послушай, я не терплю слизняков, которые используют чужую слабость и горе в своих целях. Это низко. То, что сделал Смит, гадко, как ни крути. Джордж слаб и уязвим, он всё ещё горюет. Его потеря останется для него потерей навсегда, а этот скот ударил в самое больное место, в самое незащищенное. Он хотел, видимо, навредить тебе и выбрал для этого самого слабого из твоего окружения. Понимаешь? Я слил Смита не ради тебя или Джорджа, просто он жалкая крыса и идиот, а таким не место в аврорате. Сегодня он так поступил с тобой, завтра с кем угодно!       Гарри смотрел на суровое лицо Драко во все глаза и не мог поверить, что тот говорит всё это. Так просто и четко, легко и о главном, о том, о чём он сам уже думал всё это время, переживая бурю негодования не за себя, а за Джорджа.       — К тому же, — продолжал Драко, — с такими, как Смит, нужно играть по их же правилам — то есть без них. Он сделал ход и проиграл, пусть пожинает плоды. Нельзя жалеть всех, Гарри, нельзя. Они бьют тебе в спину, а ты ищешь им оправдания и поворачиваешься лицом, чтобы получить ещё и плевок! — почти зло распалялся Драко, но, увидев растерянный взгляд Гарри, тут же смягчился и уже тише и будто даже ласково, примирительно, но по-прежнему со свойственной ему иронией, добавил: — Святой Поттер, — и раскрыл перед ним дверь в холл аврората, тут же прекращая разговор и через минуту сливаясь с общей массой алых плащей.       В кабинете Гарри ждала вновь повисшая дамокловым мечом неловкость и напряжение между ним и Барроу — эрзац их былой обоюдной легкости и дружелюбия. Гарри пока не получал ответа от директора Хогвартса, Барроу на эту тему, конечно, молчал, но в воздухе висела недосказанность. Гарри чувствовал себя паршиво из-за того, что не мог порадовать друга, но... ещё и потому, что внутренне на самом деле и не хотел. Нет, не из вредности или противоречий, а из ощущения собственной, как и всегда, впрочем, использованности. Он старался гнать от себя эти крамольные мысли. Ну что может быть обычнее и проще, лучше, чем помочь близкому человеку, облегчить ему что-то на его пути, тем более, что и особых усилий это Гарри вроде не стоило, но всё равно, всё равно это горькое чувство в самом отдалённом уголке его души не переставало шептать, что он вновь, вновь всего лишь мальчик-который-может!       — Мы завтра в патруле, ты помнишь? — обратился к нему Барроу, и это были почти первые слова за весь день, что они провели в кабинете нос к носу.       — Да, я видел внизу расписание, — отозвался Гарри и подумал, что двенадцать часов на дежурстве в атмосфере взаимной недосказанности с Барроу станут для него настоящим испытанием. Признаться, он любил быть в патруле, это разбавляло рутину кабинетных будней, позволяло разогнать по жилам кровь, но в этот раз его тяготила мысль о предстоящем дежурстве. Если только...       — Может, возьмёшь отгул? — спросил он, и Барроу изумленно поднял глаза от бумаг.       — Отгул? Зачем?       — Побудешь денёк с семьей, разве плохо? И ты упоминал, что Малфой как раз говорил, что хочет быть чаще на воздухе. Вот его и возьму, пусть подышит, а ты отдыхай.       — Спасибо, — ошарашенно ответил Барроу и просиял улыбкой, вполне искренней наконец-то, так что у Гарри отлегло от сердца — наладится ещё у них всё, всё ещё будет нормально. У всех же случаются размолвки, ошибки, недопонимание, неприятные стычки. На то они и друзья, чтобы выходить из всего такого всё же друзьями.       В свой перерыв Гарри бездумно вышел в коридор и бесцельно пошатался по нему, блуждая мимо дверей кабинетов. Он потоптался возле торгового автомата, зачем-то выбил себе шоколадную лягушку, хотя сладкого после приторного утреннего какао и не хотел. Покружил у буфета, совсем не заманчиво пахнущего в этот день рыбными палочками. В голове было до странности пусто. Он никак не мог сосредоточиться, но было чувство, будто он забыл что-то и никак не мог вспомнить. Ноги сами привели его в сквер возле плацдарма. День был пасмурный, всё говорило о том, что вот-вот пойдёт дождь. В воздухе уже витало это пряное давление, такое, когда, даже вдохнув полной грудью, не ощущаешь насыщение кислородом. На тренировочной площадке никого не было, только уборочная бригада сметала редкие залетевшие за ограждение листья. Гарри помедлил возле сетки ещё пару минут, отчаянно отгоняя от себя отголоски странного разочарования.       Возвращаясь в свой кабинет, он решил зайти к заму главы аврората и узнать распределение патрулей на завтра. Дверь в приёмную была приоткрыта, и Гарри услышал негромкие голоса и приглушенный женский смех. Софи, видимо, обедала с кем-то — эта маленькая модница не знала отбоя от поклонников, и возле её стола часто можно было застать очередного воздыхателя.       — Ты так напряжён, — услышал Гарри её воркование и, замедлив шаг, чтобы не поставить юную ведьмочку в неловкое положение, издали заглянул в небольшой зазор между дверью и стеной.       В кресле у стола, вальяжно откинув голову на спинку, сидел Малфой. Его расслабленное лицо было полно довольства, глаза прикрыты, а волосы чуть откинуты со лба назад — он выглядел таким спокойным и открытым. Софи стояла позади кресла и своими изящными, но цепкими пальцами с ласковой силой разминала Драко плечи. Ткань белой форменной рубашки сходилась и расходилась складками под её руками, и пальчики то и дело проходились по основанию шеи, по светлой коже у распахнутого воротничка. Драко улыбался и что-то тихо говорил в ответ на замечания Софи о его сильных плечах и мышцах спины...       Гарри бесшумно попятился назад. Не было ничего непристойного в том, что он увидел, ничего странного. Двое взрослых красивых людей флиртовали в свой обеденный перерыв — обычное дело. Это даже не нарушало общих правил аврората, но Гарри вдруг испытал незнакомое для себя чувство, какой-то точечный очаг боли, словно он неосторожно ударился локтем об угол, самой острой, болезненной его частью.       Притихшим и робким вернулся он в свой кабинет и до конца рабочего дня безостановочно, но, увы, безуспешно пытался вчитаться в присланный министерством новый свод правил об использовании боевых заклинаний при арестах. Он перечитывал одну и ту же строку по несколько раз, не вникая в суть, и читал дальше, потом вновь возвращался к прочитанному и пытался понять, о чём там шла речь, но за несколько часов не продвинулся дальше первой страницы.       Незадолго до конца рабочего дня Гарри оставил всякие попытки вникнуть сегодня в нужный документ и, пожелав Барроу хорошего отдыха, вышел чуть пораньше. Уже почти у дверей холла он вспомнил, что так и не уведомил Малфоя о замене в патруле, и не желая вновь наткнуться случайно на неудобную сцену, вместо того, чтобы сообщить Драко о перестановке лично, послал тому служебную записку, надеясь, что она не затеряется среди бесконечно мельтешащих самолетиков.       По дороге домой Гарри всё же попал под дождь. Небо разверзлось косым, хлестким ливнем, и он с досадой вновь припомнил всё ещё стоящий в его кабинете зонт Малфоя, который, конечно, не мешало бы вернуть. Влетев на ступеньки своего крыльца, он боковым зрением заметил какое-то движение у окна первого этажа и, обернувшись, увидел на карнизе скрюченного Лапочку, уже порядком вымокшего и пытающегося впрыгнуть в приоткрытую форточку, но соскальзывающего с покатого подоконника.       — Ах ты шалапут! — всплеснул руками Гарри — А я-то думаю, что он тут скучает один, — Гарри перегнулся через перила лестницы и подхватил мокрого, облепленного своей шерстью кота под лапы. — Ну и что ты удумал? Где бродил? Неужто себе подружку приглядел у кого из соседей, охламон?! — говоря всё это, Гарри отпер дверь и, подобрав с порога письма, что забрасывали в почтовую прорезь, положил их на тумбочку, бегло разглядывая конверты. — Из Хогвартса ответа так и нет, — вслух резюмировал он и скинул мокрую насквозь мантию. — Ну что, будем сушиться? — поднял он вверх на вытянутых руках Лапочку, с которого живописно стекала вода прямо на ковер. — Я запрещаю тебе бегать по улицам. Это опасно! Ты можешь потеряться или попасть под машину, или блох подцепить, — увещевал кота Гарри, на ходу сбрасывая китель и взмахом палочки разводя огонь в камине. — Что я буду делать, если ты пропадёшь, м? — он посадил начавшего вылизывать мордочку кота возле очага и ушёл в спальню.       Вернулся Гарри уже переодетый в домашнюю одежду и с полотенцем на голове. В руке он держал чёрный кожаный ремешок, тонкий и почти неприметный. Взяв вновь палочку, он махнул ею в сторону кота, и тот, подпрыгнув над полом, опустился на ковер уже полностью высушенным. Шерсть его стала невероятно пушистой, и весь он целиком напоминал теперь мохнатый белоснежный шар. Синие глаза опасно сузились, а хвост поднялся пышной трубой.       Гарри подхватил его на руки и, усадив себе на колени, ласково погладил.       — Убегать из дома нехорошо, — мягко выговорил он коту и накинул на хрупкую шейку кожаный хлястик-ошейник. Тот мгновенно сомкнулся по краям и чуть заискрил тёплой магией. — Вот теперь не потеряешься, — подергал Гарри за кожаный ободок. — Он зачарован, и снять ты его не сможешь, пушистость моя. Уж извини, но я не могу позволить тебе беспечно расхаживать невесть где. Впредь буду бдительнее и стану закрывать окна, раз ты у меня такой разбойник-вертихвост.       Кот шало крутил головой и выгибался, пытаясь куснуть ошейник или стянуть его.       — Нет, нет, — успокаивая, погладил его Гарри, — ничего не выйдет. Прости, но ты теперь домашний кот и должен ходить с полагающейся атрибутикой, — Гарри дотронулся до ошейника. — Тут написано: «Мой Лапочка» и наш с тобой адрес на всякий случай.       Кот недовольно зашипел, видимо, новый аксессуар ему совсем не понравился.       — Я голоден как гиппогриф, — улыбнулся Гарри. — Уверен, что и ты нагулял аппетит, — он встал с кресла и, прижав кота к груди, вышел в кухню, усаживая его там на синюю подушку. — Вот у всех есть личная жизнь, даже у тебя, кот... — смеялся Гарри, занимаясь ужином. — А я, видимо, так и помру холостым, — помешивал он ризотто, пробуя мимоходом специи на вкус.       Лапочка тем временем усердно пытался задней лапой стянуть с себя ненавистный ошейник. Он шипел, покусывал себе шею, цеплялся когтем за ремешок, оттягивая его, и вновь поддевал лапой, ёрзал попой по подушке и выкручивался кренделем, принимая всевозможные позы, чтобы избавиться от сковавшей его шею кожи ремешка.       — Это для твоей же безопасности, — сказал Гарри, видя усердные старания своего питомца. — Даже не пытайся, — шлёпнул он котяру легонько лопаткой для помешивания. — Лучше садись есть.       Недовольно и хищно треснув когтистой лапой по лопатке, кот, будто всё же смирившись, сел на своей подушке и, прищурившись, стал аккуратно выбирать из риса кусочки мяса.       — Даже не знаю, что делать с Барроу, — делился с котом своими мыслями Гарри, попутно наблюдая, как тот неделикатно расправляется с ужином. — Боюсь, как бы вся эта история с Хогвартсом не повлияла на наши отношения. Но что я могу? Я не решаю кого зачислять, а Барроу думает, видимо, именно так. Это всё так неприятно, — кот, почавкивая, бросал изредка внимательный взгляд из-под своих пушистых бровей, но не отвлекался от мясца. — Знаешь, был такой древнеримский философ Сенека, — продолжал Гарри, аккуратно натыкая на вилку горошек, — так вот он говорил: «Нужно жить для других, если хочешь жить для себя», — кот фыркнул и, закашлявшись, выплюнул в миску кусок риса. — И я стараюсь, стараюсь как могу помогать всем, быть полезным, достойно использовать то, чем одарила меня судьба, но... — Гарри встал из-за стола и, скинув остатки еды с тарелки в мусор, поставил посуду в мойку, — но всё чаще мне кажется, что в чём-то я ошибся, что что-то делаю неверно. Понять бы что…       Кот спрыгнул со своего места и стал тереться Гарри об ноги, трясти хвостом и громко урчать.       — Наелся? — погладил его тот. — Ну пойдем отдыхать, — он подхватил Лапочку себе к плечу и пошёл в гостиную. Там, ссадив кота в кресло, Гарри вынул из массивного комода холщовую сумку и, положив её возле себя, уселся у огня, удобно вытягивая ноги. Из сумки он вынул моток цветной светлой пряжи и толстые спицы, а следом объёмный разноцветный длинный-длинный шарф. Шарф этот был широким и уже несколько метров в длину, пёстрый, яркий, не слишком искусно связанный, костяные спицы торчали из него с одного конца. Гарри отбросил вдоль ног готовое уже вязанное полотно и, удобно облокотившись о кресло, предварительно пересчитав незаконченный ряд, стал провязывать новую петлю. Кот, сидящий позади него, аккурат возле усердно склоненной над вязанием головы, на миг замер и любопытно потряс ушами, помял обивку лапами и, положив свою мордочку Гарри на плечо, стал громко храпеть ему в ухо, урчать и иногда даже будто курлыкать горлом.       — Страшный секрет аврора Поттера, — засмеялся Гарри и, развернув лицо, поцеловал Лапочку в лоб. — Когда-то, когда я был совершенно разбит, раздавлен потерями… я тогда думал, что это я виноват во всех тех смертях, что я не сумел, не уберёг... — Гарри вздохнул и проворно защёлкал спицами, пополняя шарф очередным рядком петель. — Тогда я не хотел здесь оставаться. Дом казался мне страшным, холодным, он напоминал каждым углом о Сириусе. Я вообще не предполагал тут жить и в те дни беззастенчиво пользовался гостеприимством Молли и Артура. Мне больше некуда было идти, а они видели во мне чуть ли не сына, да и, думаю, в перспективе зятя, — Гарри поёрзал на месте и снова потёрся носом об лоб кошака, что не переставая мурлыкал у него на плече. Его тёплое тело будто воротник огибало шею Гарри, и было приятно, мягко и так уютно, что Гарри то и дело жмурился от удовольствия. — Я слонялся по их дому несколько недель, не зная куда себя деть, не мог толком спать, что-либо делать, думал, свихнусь совсем. — Кот повернул мордочку вбок и стал аккуратно облизывать Гарри шею. — Лапочка мой, — умильно дёрнул плечом Гарри, чувствуя мурашки от шершавого касания к коже. — Вот тогда-то Молли и научила меня вязать. Ничего особенного, просто ряд за рядом. Руки при деле и будто и не бесцельно. Меня это так успокаивало, а потом вошло в привычку. Жаль, я не умею вязать что-то красивое, а то смастерил бы тебе, например, худи. Розовое. Под цвет носика, да? Тебе бы пошло. — Кот несильно прикусил острыми зубами нежную кожу у плеча. — Не кусайся, — поддел плечом Гарри. — Ох и своенравный же ты котяра у меня, — улыбнулся он и потёрся затылком об урчащий, словно вибрирующий бок. — Представь, как бы все смеялись, узнай кто, чем я тут по вечерам занимаюсь, — усмехнулся Гарри. — Дразнили бы, наверное, как в школе, если не хуже. Авроры все такие супер-мачо, — хихикнул он. — Представляю, как бы негодовал Жак, да и Барроу, наверное, тоже, а уж Малфой точно со свету б меня сжил своими шуточками. — Кот вновь куснул, уже сильнее, шею Гарри и отвернул мордочку. — Ай! — поморщился тот. — Вредина! Чего это ты грызёшь меня... — возмутился Поттер, но не успел договорить и даже чуть отшлёпать показательно своего кусаку, как в дверь позвонили, и Гарри, сложив аккуратно вязание в кресло, пошёл открывать.       На пороге стоял незнакомый юноша. Он был совершенно вымокший, одежда вся заляпана грязью, оторванный рукав его куртки живописно свисал книзу. Длинные каштановые волосы скатались сосульками, а на приятном чуть смуглом лице широко зияли испуганные глаза, тёмные, бархатистые, немного раскосые. Юношу трясло не то от холода, не то от страха, и он беспокойно переминался с ноги на ногу.       — Сэр, — обратился незнакомец к Гарри, — на меня напали и ограбили, — он обхватил себя руками, словно старался унять дрожь. — Всё забрали, и деньги, и палочку, избили и сбежали. Прошу вас, сэр, я увидел у вашей двери знак аврората... — это было правдой.       Нововведение министерства сразу после войны пользовалось, как говорят, большим успехом и зарекомендовало себя за эти годы как действенное и нужное. У всех авроров и медиков теперь возле дверей был прикреплен знак отличия, сообщавший любому прохожему, что внутри в экстренной ситуации тот может получить помощь, если вдруг в нужный момент на улице не оказалось поблизости постового. Ребята говорили Гарри, что уже не раз сталкивались с подобными случаями, но самому же Гарри по этому поводу в дверь постучали впервые. Немного растерявшись от неожиданности и слов юноши, Гарри всё же взял себя в руки и быстро заговорил в ответ:       — Да, да, конечно, проходите! — он отошёл в сторону, пропуская замершего, испуганного молодого человека внутрь.       — Позвольте мне воспользоваться вашей совой и отправить сообщение родным, чтобы они приехали за мной, — пройдя следом за Гарри в гостиную и чуть справившись с волнением, попросил юноша.       — Разумеется, — суетился Гарри и жестом указал тому на столик с письменными принадлежностями и сидящей на жёрдочке совой. — Пишите, я все отправлю куда скажете.       Юноша спешно трясущейся рукой набросал несколько строк, сложил пергамент и протянул сове, сказав имя получателя.       — Вам надо согреться, — сказал Гарри, глядя на бледные губы незнакомца.       — Спасибо, — робко отозвался тот и улыбнулся. Лицо его тут же преобразилось, расслабилось, и стало очевидно, что он невероятно хорош собой, юн и очарователен. — Меня зовут Крис, — представился юноша.       — Кристиан? — уточнил Гарри       — Кристоферсон, — вновь улыбнулся тот и стал стягивать мокрую куртку.       — Оу, какое красивое имя, — удивленно приподнял бровь Гарри.       — Это вы ещё мой адрес не слышали, — вдруг подмигнул ему Крис, и Гарри почувствовал, как резко начинает краснеть, словно глупый мальчишка.       — А вы... — чуть склонил голову юноша.       — Гарри, — протянул руку Поттер и несильно сжал ледяные пальцы.       — Гарри, — мягко произнес Крис. — Позволь мне воспользоваться твоей ванной комнатой, — смело переходя на ты, попросил он. — Я вымок до костей.       — Да, да, — закивал Гарри, прерывая затянувшееся рукопожатие. — Справа по коридору, — махнул он в нужную сторону. — Я пока приготовлю чай.       Крис грациозно обошёл гостиную и скрылся в темноте коридора, а Гарри потряс головой и, улыбнувшись, посмотрел на кота, что всё это время сидел возле кресла и напряжённо топорщил уши.       — Нет, ты это слышал? — усмехнулся Гарри. — Или я перегрелся, или он со мной только что флиртовал, — игриво подёргал он бровями. — А он симпатичный, да? — спросил Гарри кота и пошёл в кухню готовить горячий напиток, не видя, как Лапочка высунул язык и прохрипел ему в спину, будто собирался стошнить на пол комок застрявшей в горле шерсти.       Пока Гарри сервировал чайный столик, кот беспокойно вышагивал возле коридора, словно поджидая незваного гостя, и тот спустя десяток минут появился на пороге гостиной. Абсолютно нагой, прикрытый лишь полотенцем, повязанным на бёдрах, он держал в руке комок мокрой одежды. По его стройному, гибкому как лоза телу стекали капли, смуглая кожа засветилась в бликах огня, тёмные соски торчали острыми конусами, а зачёсанные, приглаженные назад волосы струились до лопаток. Гарри, развернувшись, остолбенел, так и замер с чайником в руке и осёкшись на полуслове.       — Моя одежда пришла в полную негодность, — тихо, словно пропел, сказал Крис и вытянул руку, демонстрируя Гарри мокрый ком тряпья. — Не мог бы ты её посушить и починить, — ласково улыбнулся он, и Гарри немедля взял палочку и, смущённо пряча глаза, одним взмахом мгновенно высушил бельё юноши и восстановил порванный рукав. Аккуратной стопкой опустилась будто новая одежда возле ног Криса, и тот, посмотрев восхищённо вначале на Гарри, а потом на стопку, томно улыбнулся и, медленно поддев узел полотенца на своих бёдрах, скинул его вниз, оставшись теперь полностью обнажённым.       Гарри ошарашенно округлил глаза и даже приоткрыл от удивления рот, не зная, что сказать и как реагировать, пока Крис, перешагнув через сухую теперь одежду, словно дикая рысь, плавно шёл к нему навстречу.       — Спасибо, — интимным шёпотом проговорил он. — Я даже не знаю, как тебя отблагодарить, — ворковал Крис, подходя всё ближе и ближе и лаская Гарри похотливым взглядом, от которого у того прилип к нёбу язык, а в пальцах похолодело и стало покалывать. Он прочистил горло и всё равно хрипло сказал, подбирая слова:       — Не за что. Не стоит... — но в этот момент юноша подошёл вплотную и, обжигая взглядом, облизал свои пухлые, красивые губы и стал склоняться к губам Гарри...       — А-а-а!!! Что?!! Что это?!! — вдруг резко отпрыгнул в сторону Крис, и лицо его исказилось болью и гневом. Он склонился к своей щиколотке и, подергивая ногой, увидел кровавый росчерк у свода стопы и ещё один чуть повыше — бурые капли уже проступили на ровных полосах, оставленных хищными когтями, а сам нападающий припал тут же рядом к полу, опустив уши и злобно шипя.       Гарри мигом отмер и закричал:       — Лапочка, фу! Фу, негодник! Иди прочь! — топнул он ногой и с досадой посмотрел на Криса, что, неловко согнувшись, поглаживал раненое место. Возле царапин Гарри мельком заметил небольшую татуировку цветка — нежно-розовый бутон пиона на секунду отозвался узнаванием в его мыслях, но он не успел ухватить воспоминание за хвост. Крис подскочил и обрушил на шипящего кота град отборной ругани и сильно пнул того ногой под живот, отбрасывая пушистую тушку на добрый метр к камину.       — Мерзкая тварь! — с отвращением гаркнул юноша и, негодуя, ринулся на кота, намереваясь продолжить экзекуцию.       — Не смей! — дернул его за плечо Гарри и с силой оттолкнул в сторону. Он подошёл к забившемуся в угол кресла Лапочке, пригладил осторожно стоявшую дыбом шерсть и ласково взял на руки. — Не бойся, не бойся, мой хороший. Всё в порядке, я здесь, я рядом... Никто тебя больше не тронет, — шёпотом успокаивал он дрожащее животное. — Вам лучше покинуть мой дом, — строго посмотрел он на Криса и недвусмысленно схватился за палочку.       — Это дикая тварь, а не кот! — огрызнулся Кристоферсон, натягивая брюки и свитер. — Усыпи его, пока он тебя не сожрал, — брезгливо фыркнул он в сторону Гарри.       — Я вас провожу, — хладнокровно ответил Гарри и, прижав к сердцу Лапочку, шёл за гостем по пятам вплоть до двери, и лишь захлопнув её за спиной нарушителя их спокойствия, он снова потеплел глазами, приподнял кота вверх, осматривая пушистое пузико и проверяя, в порядке ли тот. — Маленький мой, моя пушистость, ну что ты? Что развоевался? — улыбнулся Гарри. — Мне так жаль, котенок, так жаль. Зачем ты набросился на него? Ну вот зачем? Хулиган! — потерся он о недовольную мордочку лицом. — Защитник моей чести, — рассмеялся Гарри. — Вот это история! Никогда бы не поверил, что такое может произойти, — нёс он кота обратно в гостиную, нежно поглаживая. — Интересно, чего он хотел? — рассуждал Гарри, плеснув себе немного рома. — Уж точно не прельстился моими трениками, — смешно повихлял он бёдрами и, выпив залпом бокал, сел в кресло и взял свое вязание. — Ну и денёк... — шумно выдохнул и защёлкал спицами.       Кот спрыгнул с его колен и вначале сел на длинный шарф, скатывающийся с ног Гарри, а потом, изогнувшись дугой, подпрыгнул и вцепился в подрагивающий на полу клубок пряжи, повалился на бок и забил по нему задними лапами, подбрасывая и вновь цепляя когтями, гонял по кругу, путая и нити, и клубок, и шарф. Гарри отложил спицы и, хохоча в голос, стал дергать клубочек, специально подначивая кота к игре.       — Вечерний тыгыдык, — поощрял он резвые прыжки Лапочки и, смеясь, почувствовал, как в груди разлилось тепло, может, от стакана рома, а может, от того, что Лапочка, сам того не подозревая, отвёл его от ужасной ошибки поддаться мимолетной похоти, а теперь так потешно отвлекал от неприятных мыслей о собственном одиночестве, достигшем уже такого пика, что он едва не согласился отдаться первому встречному, польстившись всего лишь на томный взгляд и ласковое слово.