Рассвет

      Ни души. Очень странно, потому что обычно возле винокурни находится довольно много людей. Ветер уже давно стих, и в воздухе повисла тишина. Какая-то странная. Гнетущая. Но стоило девушке войти в помещение, сразу все встало на свои места. Все, кто только мог находиться сейчас на винокурне, столпились одной большой кучей вокруг дивана. — Что с ним? — казалось, холодно спросила девушка у Эльзера. — Ну как сказать... Истощение на фоне стресса, алкоголь и обморок. Если честно, я не знаю, куда он собирался, но упал сразу же, как только наступил на пол. Только есть одно маленькое но. — мужчина нахмурился и поджал губы. — Он умудрился разбить голову об угол стола, и насколько эта травма серьёзна, мы пока не знаем. — Боже...       Розария растолкала людей, чтобы увидеть этого болвана. Пол, угол стола, диван, сам Венти — всё было в крови. — Как давно это произошло? — нервно спросила девушка у рядом стоящих людей. — Около двадцати минут назад. Странно. Почему тогда кровь не сворачивается. Только если... Через мгновение её глаза округлились, а мозг продолжал выдавать предположения, в которые не хотелось верить. — Он пил непосредственно до этого? — Да, к нему заходил капитан кавалерии с бутылкой вина. — Где она? — в её голосе становилось все больше раздражения, а движения становились более резкими. — П... под столом. — голос девушки, которая отвечала на все вопросы, начал подрагивать. — Благодарю, а теперь все вон отсюда.       Толпа покорно разошлась, точнее как разошлась, скорее разбежалась, чтобы не злить и без того нервную Розарию. Один Эльзер остался стоять неподалёку. — Ты что-то знаешь об этом? — девушка подняла бутылку из-под стола. — Боюсь, что нет, но... — Антикоагулянты. — сухо констатировала Розария. — Что, прости? — мужчина удивлённо посмотрел в её сторону. — Слишком большая доза, поэтому кровь и не сворачивается. — девушка потерла переносицу и шумно выдохнула. — Принеси полотенце, перекись и марлю. А и ещё я попрошу тебя найти аминокапроновую кислоту. — она ещё раз расстроенно окинула взглядом лицо барда, перепачканное кровью. — Без неё будет тяжко.

***

      Темно. Голова раскалывалась так, будто ей несколько часов бурили землю. Пальцы правой руки и левая ступня были слегка занемевшими, из-за тряпок, пропитанных ледяной водой. Во рту вновь появился привкус металла, а все звуки были приглушенными. Все, кроме шелеста пакета, надетого на его голову. Это был самый обычный чёрный мусорный пакет, который закрепили, обмотав скотчем вокруг шеи, и в котором сделали несколько небольших отверстий, чтобы парень не откинулся раньше времени. За пределами его вакуумного сознания люди, находящиеся рядом с ним, о чем-то спорили. Но слов было не разобрать. Только в теле неприятно резонировало нарастающее ощущение чего-то неизбежного, чего-то страшного. — Нет, это ты ничего не понимаешь. Ты вообще знаешь, что такое предел человеческого тела? Ты знаешь риски? Ты знаешь, что одной своей прихотью ты убъешь его через секунду, а он даже и не поймёт? Конечно, нет. Ты не знаешь ничего из того, что может быть полезно сейчас. Поэтому не лезь со своими предложениями. Не мешайся. — Ой-ой-ой, и что это мы разошлись? Мне кажется, на тебе воду можно кипятить. Всё, остынь. Так и быть, послушаю тебя... Хоть иногда должна же от тебя быть какая-то польза.       Девушка лишь злобно ухмыльнулась, а мужчина, стоящий рядом с ней, закатил глаза. Одно тихое "идиотка" прозвучало из его губ, но до ушей той, кому это слово предназначалось, не донеслось.       Дилюк слышал тихое шуршание, то, как перекладывают вещи с одного места на другое, глухие шаги того самого мужчины. Кто же он такой. Эта мысль не давала покоя парню. Больно знакомое у него было лицо. Кто же... Кто же... Кто... ...блять. Неужели он.       В глаза больно ударил свет тусклой лампы, усиливая головную боль, а перед лицом возникло размытое пятно, в котором чётко улавливались очертания маски и ярких волос. — Снова здравствуйте, господин Рагнвиндр. — сказал Дотторе с лёгкой ухмылкой.       Этот голос. Сейчас он был более чем узнаваем. Сейчас он раздражал уши и заполнял все пространство пустой головы. Именно сейчас Дилюк полностью прочувствовал смесь злости и страха, ярости и отчаяния. Он не хотел снова пересекаться с этим человеком, по крайней мере не в такой обстановке. — Я могу предположить, что ты чувствуешь. Ты же узнал меня только сейчас? Ну так давай немного поговорим. – мужчина сделал небольшую паузу. — Ты не переживай, у тебя даже есть шансы выбраться отсюда живым, если мы учтём все возможные варианты развития событий. Но сейчас не об этом. Пока ты был в отключке, у меня было достаточно времени, чтобы подумать о некоторых вещах. Давай предположим, почему ты не сразу узнал меня. За всё время, что я наблюдал за тобой, я пришёл к одному забавному выводу: тот факт, что у тебя мужской пол и нестабильное физическое и моральное состояние сыграли с тобой злую шутку. Если говорить в общем и целом, то недавно, пока ты не соображал от слова совсем, я выявил у тебя небольшую фибрилляцию предсердий, но не переживай, через недельку должно пройти, если я правильно всё рассчитал. На этом фоне развилась транзиторная ишемическая атака, а её симптомом стала транзиторная глобальная амнезия. Знаешь, я даже удивлён, что ты так быстро пришёл в себя, учитывая твоё состояние и положение в течение последних нескольких дней. В любом случае, у тебя на лице написано, что ты понимаешь почти всё, что я сейчас говорю. Но можешь не отвечать. Я не заставляю. — Дотторе обошёл стул, на котором всё ещё находился Дилюк, встал за спинку и наклонился немного ближе к парню, слегка опираясь на его плечи. — Я на 93% уверен, что ты помнишь нашу последнюю встречу. Но теперь у меня есть возможность восполнить тот гештальт в моих исследованиях, который образовался не без вашей помощи, и ты мне очень сильно поможешь.       На лице мужчины появилась едкая улыбка. Раздражает. И так всё происходящее было как в тумане, теперь ещё и это. Неизвестно, что ожидать от этого безумца, хотя на первый взгляд и не скажешь, что с ним что-то не так — обычный учёный, интеллигентный, обаятельный молодой человек. Молодой человек, который в очередной раз кропотливо проверяет проводку и исправность устройства. А лицо у него счастливое, беззаботное, один лишь взгляд выдаёт всю гнилую натуру и фальшивые эмоции. Обычный человек этого скорее всего не заметит, но Дилюк и не был обычным. — Я бы не воспринимал, то, что с тобой произойдёт, как нечто плохое. Считай, что делаешь огромный вклад в науку, если так тебе будет легче. — Только парень хотел высказать что-то на этот счёт, как его перебили. — Ах да, в твоих же интересах сохранять более-менее стабильный эмоциональный фон. Я старался сделать расчёты максимально точно, с учётом всех отягчающих факторов, но я не могу целиком и полностью перенести теорию на практику. Во-первых, потому что я не обладаю практическим опытом и руки мои связаны исключительно теорией, а, во-вторых, в общем, чем больше деструктивных, то есть разрушительных, эмоций ты испытываешь, тем больше шанс летального исхода. Конечно, после всего этого Синьора тебя просто так не отпустит, но мне от тебя больше ничего и не надо. Я не заинтересован в твоей смерти, мне все равно, что с тобой произойдёт. Так... Ну и небольшое предупреждение, перед тем как мы начнём: может быть немного неприятно.       После этих слов Дилюк ничего не стал говорить, ему просто было нечего сказать человеку, который безразличен практически ко всему. Одновременно в голове проносился нескончаемый поток спутанных мыслей и мрачная пожирающая пустота. Кожа была покрыта мурашками, а к местам, где находилась мокрая ткань, изящные руки прикрепляли какие-то провода. Вот же сука, даже ко внешности его не подкопаешься, а такая гниль изнутри. Тревога, страх, беспокойство — все отошло на задний план, даже ощущение отчаяния уже не так сильно беспокоило.       Боль. Слишком резкая. Рука парня невольно вздрогнула, а челюсти сжались. Через несколько секунд всё стало нормально, а на лице Дотторе отображалась лишь некоторая задумчивость. Брови сведены к переносице. Постояв так ещё немного, он начал что-то писать в своём журнале. После этого мужчина поднял взгляд на Дилюка, как бы предупрежлая о следующем разряде. Парень слегка кивнул, как будто его мнение правда здесь учитывается, и уставился в потолок.        Снова боль. Судороги конечностей стали заметно сильнее. Ты вроде лежишь и знаешь, что сейчас будет, но к подобным вещам не привыкнешь, каждый раз будет как в первый, каждый раз будет резко и неприятно, каждый раз будет по-своему мучительно. Но сейчас боль не отпускала так же быстро, как в прошлый. Она плавно сходила на нет, оставляя после себя противный шлейф.  Лицо учёного выглядело более спокойным и, наверное, даже довольным. Видимо всё идёт так, как должно быть.        Снова исчерпывающий холодный взгляд. Снова немое согласие. Снова разряд. Но с каждым разом становится всё хуже и хуже. Теперь кисти рук и ноги по колено изнывали после очередных судорог. Боль совсем перестала покидать измученное тело. Челюсти уже сводило от чрезмерного напряжения, а глаза начинали слезиться.       Разряд. Сердце противно кольнуло. Боль пронизывала всё тело насквозь. Челюсть сжалась ещё сильнее, казалось, что она скоро сломается под таким сильным давлением. По лицу медленно стекали первые слезы. Воздух. Его не хватало. Дышать было невообразимо трудно, как будто ему просто кто-то нарочно пережали дыхательные пути. Открыв глаза, Дилюк увидел мужчину, который продолжал стоять на своем месте и о чем-то думал, подчеркивая некоторые записи в журнале. — На самом деле, я поражён твоей стойкостью. Ни звука не произнёс почти. — Дотторе довольно улыбнулся. — Итак, мы подошли к границе, определяющей твою судьбу. Шансы выжить я тебе озвучивать не буду, так не интересно. В любом случае, даже я не могу точно предугадать исход, это же зависит не от меня, но вероятность в процентном соотношении я набросал, наблюдая за твоим состоянием все это время. — Мужчина взглянул на часы. — Давай подождём ещё секунд 10, можешь в голове посчитать, если тебе так легче будет.       Да уж. Дилюк никогда бы не подумал, что так глупо закончится его жизнь. Все хорошее, что вообще происходило с ним, мелькало быстрыми воспоминаниями в его затуманенной голове. Надежда на спасение неумолимо затухала с каждой секундой. Да он бы и сам давно разобрался с ними и выбрался, если бы не продуманность этих крыс.       Хах, ответственно же они отнеслись к моему похищению. Вот, видимо, и всё. Венти, дурачок мой, прости меня... Прости за то, что всё так обернулось. Прости за то, что я не смог сделать тебя счастливым. Я тебя правда очень сильно и искренне люблю.       Эти мысли проносились за секунды. Секунды, которые спешно утекали. 5... 4... 3... 2... — Вечер в хату, долбоёбы! — неожиданно пронеслось в помещении вместе с грохотом открывающейся двери.