утопи своих бабочек в моей крови

      Целую неделю Ванда только и делала, что отрабатывала в магазине пропуски, чтобы быть свободной на новогодние праздники, которые вот-вот начнутся. Вакаса, как и обещал, каждую смену находился с ней, но сейчас все было как-то отчужденно. Но она и не была против, наоборот, им обоим нужно время на раздумье всего, что случилось. И вот, сидя в магазине ночью, они слышат, как открывается входная дверь. В магазин входит её заместитель Мэтт. Коротко поприветствовав, парень протянул ей букет разноцветных васильков, неловко улыбаясь. — Это что? — спросила Уолкер, косясь на Имауши, который делал вид, что читал какую-то книжку, а сам внимательно слушал этот разговор. — Цветы… Тебе, — неловко проговорил парень, перекладывая букет ей в руки. Девушка изогнула бровь, глядя на него с немым вопросом на лице. — В честь чего? — спрашивает Ванда, аккуратно касаясь записки внутри. — И что это? — она уже хотела было достать её, как парень вдруг разволновался, размахивая руками. — Откроешь, когда я уйду, — сказал Мэтт, смотря на неё. В этот момент Имауши немного привстал, здороваясь. — А он что здесь делает? — спросил парень, глядя на него с какой-то неприязнью, с чего бы это, интересно? — Вакаса сидит со мной каждую смену. — проговорила Уолкер, цепляясь взглядом за очень интересную муку.       Оказывается, в их магазине, продаётся и правда прекрасная мука! — С чего бы это? — продолжал парень, уже не пытаясь скрыть своего презрения. — Долгая история… — начала Ванда, но была перебита своим временным сотрудником. — Если это все, что ты хотел, то ты свободен, — сказав это, он наконец захлопнул книгу, разглядывая цветы. — Тебе нравятся васильки? — спросил Имауши, глядя ей в глаза. — Ага, очень… Особенно люблю чихать от них,— сказав это, первый чих раздался в магазине, как подтверждение. Она передала цветы Вакасе, перед этим вытянув записку, кладя ту в карман. — Извини… я не знал, — сказал Мэтт, покраснев то ли от стыда, то ли от смущения. — Я в принципе не очень люблю цветы, но спасибо, — Ванда натянула улыбку, на которую Имауши лишь хмыкнул. — Ладно… Тогда, я пошёл. Встретимся у церкви? — спросил парень, уже улыбаясь. — Да, — он попрощался, а Уолкер лишь кивнула.       Мэтт наконец вышел и девушка устало села на кресло. Такие разговоры утомляли, даже очень. Вспомнив про записку, она быстро развернула её, начиная читать. «Привет, Ванда. В этом письме я бы хотел признаться в своих чувствах к тебе. Я понял, что влюбился, ещё в первый день нашего знакомства, когда вызвался драться с тобой. Ты — часть чего-то прекрасного, и я не могу позволить себе упустить шанс на любовь с тобой. Прости, что я не признался тебе лично, просто, для меня это трудно… Я надеюсь на твой положительный ответ на Новый год:)»       Прочитав письмо, Уолкер опустилась, мучительно застонав. Только этого ей не хватало, влюбленности парня, которого она считала своим другом. Вакаса хмыкнул, отрываясь от очередной книги, начиная разговор. — Чего так вздыхаешь? — спросил парень, рассматривая её измученное лицо. — Ты же и сам знаешь, не глупый парень, вроде как, — немного агрессивно ответила девушка, но не обратила на это никакого внимания. Она знала, что парень понимал её состояние сейчас, и не будет принимать это на личный счёт. — И что ты собираешься делать? — продолжал допрос Имауши, наблюдая за её пальцами, которые сейчас рвали записку на маленькие кусочки. Возможно, это не было правильным, но как это чертовски не вовремя. — Он ждёт положительного ответа, но я не испытываю к нему ничего, кроме дружбы, черт, — последнее слово Ванда измученно простонала, оседая уже на пол, одновременно зарываясь руками в волосы, взъерошивая их.       Кстати, о волосах. Теперь на волосах девушки красовались две чёрные пряди, сильно выделяясь. Реакция увиденного, подвергла в некий шок только одного человека, который знал о их значении. Ванда не обращала на это должного внимания, ссылаясь на то, что ничего страшного не случилось, и у неё ещё полно волос. — Так скажи ему это, — просто ответил ей парень, будто это было так просто. Она не хотела обидеть его, но и не хотела уничтожать себя, соглашаясь на отношения с ним. — Я не хочу разрушать нашу дружбу, но… — она не успела договорить, как в дверь вошёл сотрудник, готовый её сменить. Это была её последняя смена, поэтому искренне улыбнувшись, Ванда мигом накинула курточку, забыв застегнуть на молнию.       Двое молодых людей вышли из магазина, направляясь к байку парня, который, как обычно, довозил её до самого дома. Сев назад, Ванда уставилась на недовольного парня, который всем своим видом говорил, что она так не поедет. — Что-то случилось? — спросила Уолкер, глядя на него. Имауши ничего не ответил, а лишь подошёл к ней, ловким движением пальцев застёгивая её пальто до самого конца. Наблюдав за этой картиной, какая-то группка друзей присвистнула, что-то крича о том, что девушки вообще обнаглели, лишая себя всякого тепла и уюта. Они не говорили это со злости, и продолжали улыбаться, проходя мимо них.       Вакаса еле слышно вздохнул, и сел спереди, заводя байк. Девушка машинально обхватила его торс руками, кладя голову на затылок, насколько это было возможно. Они долго спорили по поводу того, чтобы Ванда надевала шлем, но все же, в этой стычке она одержала победу, наслаждаясь ветром, который колыхал её волосы, играясь с ними.       Это нравилось ей. Ветер ассоциировался у девушки со свободой, о которой она так мечтала. Всю свою жизнь, Ванда проживает будто в кандалах, опираясь на то, что один лишний шаг — и она окажется в пропасти, длинною в страшную жизнь, которая не захочет выпускать её из своего омута ложных надежд и громких проклятий.       Вакаса, услышав такое из уст девушки, стал смотреть на это по-другому. Наверное, можно сказать, что под другим углом. Каждый раз слушая рассказ Уолкер о чем-то, во что она продолжает верить и жить, парень улыбался, не осознавая этого. У Ванды было множество своих причуд, которые были известны малому количеству лиц, наверняка, она и сама не догадывается о том, насколько прекрасна, когда говорит о чем-то таком. Чем-то, что вселит в любую душу надежду, подарит свет, который, казалось, навсегда исчез из этого мрачного мира. Её мысли заставляли жить и чувствовать иначе, чем привыкли все люди. Она будто была той недосягаемой звездой, которая указывала всем верный путь, выбирая приоритет плохому. Ванда готова свалить на себя все беды мира, но направить каждого в нужное русло. «Звезда, которая освещает маршрут, но сама ему не следует» — подумал как-то Вакаса, разглядывая её профиль лица.       Наконец остановившись возле её дома, они увидели несколько байков, которые уже там стояли. Повернув голову на Имауши, который так же вставал со своего, девушка спросила: — Что вы задумали? — спросив это, Ванда немного наклонила голову в сторону.       Парень лишь пожал плечами, беря её за руку, сопровождая в дом. Войдя внутрь, девушка заметила несколько пар ботинок, и одни маленькие, совсем детские. Торопливо разувшись, она скинула куртку, направляясь в гостиную.       Девушка не успела войти, как её уже сбили с ног, крепко обнимая. Смех разлился по комнате, а Ванда не сразу поняла, кто осмелился так сделать. Приподнявшись на локтях, она увидела Манджиро, который улыбался, глядя на неё. — Привет, сестренка! — завопил мальчишка, вставая. Гул стих, наблюдая за реакцией Уолкер. — Сколько тебе раз говорить, Сано. Я не твоя сестр… — договорить она не успела, потому что мальчик вмиг перебил её: — Нет, моя! Ты часть моей семьи, а значит — моя сестра! — закричал мальчик, сжимая маленькие кулачки.       Ванду эти слова привели в заблуждение, и добрые две минуты она так же лежала на полу, опираясь на согнутые локти, как вдруг почувствовала дыхание на затылке. — Собираешься вставать? — спросил Вакаса, присев спереди, смотря в её лицо. Кивнув, девушка коснулась его руки, и вмиг оказалась на ногах.       Она молча подошла к мальчику, садясь перед ним на колени, чтобы быть одного роста. Набрав воздуха в легкие, Ванда сказала: — Да, наверное, ты прав, — вмиг маленькие руки обнимают её за шею, и по комнате разливается еле слышное умиление. Она осматривает комнату, останавливая взгляд на Шиничиро, который вмиг поймав её взгляд, подскакивает к ним, говоря: — Манджиро, ты отобрал у меня сестру,— парень легонько получил по лбу, от чего театрально свалился на пол, вызывая у присутствующих смех. — Так… А что вы здесь все делаете? — спросила девушка, вставая с пола, чтобы сесть на диван. — Пришли кое-что сказать, но не думаю, что тебе понравится эта новость. — сказал Кейзо, неловко потирая затылок. Девушка напряглась, что не ушло от взгляда лучшего друга, который вмиг сжал её руку. — В общем, — парень ненадолго замолчал, и в комнате повисла гробовая тишина. В какой-то момент, чёрное пятно оказывается на диване, в нескольких сантиметрах возле девушки. Испугавшись, она спиной прижимается к Шиничиро, который вдавливает в диван сидевшего Имауши, который от чего-то начал еле слышно смеяться.       Увидев перед собой Цербера, Ванда застыла, наблюдая за животным, которое облизывалось, смотря на неё. Глубоко вздохнув, девушка вернулась на своё место, уже поглаживая животное. По комнате разлился смех, вызывая у девушки странное чувство. — Впервые вижу, чтобы ты чего-то испугалась. — сказал Такеоми, ухмыляясь. — Ну я же не «Бог войны», чтобы ничего не бояться, — съязвила девушка, подчеркнув прозвище, которое ему дали. — Кстати, о прозвищах, ты тоже его обрела, — сказал Кейзо, на которого до этого, девушка, не смотрела.       Вопросительно выгнув бровь в ожидании, Ванда ждала какое-нибудь дурацкое прозвище. Парень, постучав по груди, гордо промолвил: — Алая бабочка, — услышав это, Уолкер даже понравилось. Не закручено, не преувеличено, даже, можно сказать, красиво. — Тебе подходит, — сказал Шиничиро, который сидел возле неё, опасно смотря на Цербера, который упокоил свою морду на её ногах. — Это же не то, что вы хотели мне сказать? — спросила Уолкер, проведя взглядом по всех присутствующих. Но она не заметила одного парня, и спросила: — А где Мэтт? — в комнате присутствовали все высшие чины банды, но его не было видно. — Его убили, — сказал Такеоми холодным голосом, вводя девушку в мелкую дрожь. — Из-за тебя, — добавил парень, наблюдая за её лицом, которое сейчас выглядело бледнее обычного. — Не говори глупостей, Акаши, — сказал Вакаса, поднимаясь со своего места. — А что, не правда что ли? Только он стал заместителем этой девчонки, как тут же получил пулю в голову от её папаши. Не находишь в этом ничего ироничного? — парень так же поднялся, встав напротив Белого леопарда.  Взгляд девушки упирался в спину, Вакасы, который был готов наброситься на друга, каковой нёс чушь, по его мнению. — Прекрати, Вака, — голос слегка охрип, на что Имауши повернулся, увидев дрожащие как осиновый лист руки девушки, и Шиничиро, который держал эти руки, пытаясь сделать лучше, но выходило, мягко говоря, так себе. — Что ты сказала? — спросил Имауши, поднимая её лицо. В глазах читался нескрываемый ужас, который та была не в силах скрыть. Только сегодня она видела своего друга с букетом цветов, которые ей не нравились. Но девушка не знала, что видела его в последний раз. — Он прав, — тихо начала она. — Уходите, так будет лучше, — большинство уставилось на неё с непониманием, а лишь Такеоми ухмыльнулся так, что казалось, Ванда слышала звук. — Не говори чуши! — потребовал Шиничиро, вставая перед ней. Лицо её было опущено, и густые волосы закрывали глаза — Такеоми… — тихо сказала девушка, на что комната залилась полным горя молчанием. — Почему ты так ненавидишь меня? — спросив это, Уолкер подняла голову, встречаясь с взглядом названного.       Парень явно не ожидал этого вопроса, поэтому некоторое время в ступоре смотрел на неё, наверняка раздумывая над ответом. — Ничего личного, — начал он, после чего девушка перешла на крик. — Какого черта я должна расплачиваться за наших предков, придурок? — она встала, отпихивая Имауши, чтобы стоять напротив Акаши. — Ты что, думаешь, мне нравится вся эта херня? — вновь крик, казалось, стены содрогаются от каждого слова, смешанного с неминуемой болью.       Каждый сантиметр её тела кричал, моля о помощи, которую невозможно прочесть глазами. — Да я, черт возьми, все время мечтала прожить нормальную жизнь, в полноценной семье, без всякой непонятной мне чуши, — она смотрела на него, и казалось, лицо парня меняется с каждым словом, сказанным ею. Ванда не хотела срываться, уж точно не хотела кричать. Паника накрывала её, забирая в свой вечный омут, полный страха. Уолкер не думала, что говорила, слова лились из души нескончаемым потоком, не давая сказать собеседнику. Удивленные глаза и уши находящийся в комнате, впитывали информацию. Некоторые опускали головы, кто-то пытался взять её за руку, но та была грубо откинута. Были просто те, кто не выражал ничего, внутри сопереживая. — Я не хочу расплачиваться за войну между нашими семьями, — уже понижая тон, говорила та. — Но если я буду находится с тобой в комнате с двумя пистолетами, то я выстрелю первая, — сказав это, Ванда мигом выскочила из комнаты, громко хлопая дверью, что та казалось, слетела с петель. Выбежав на улицу, девушка не задумываясь рванула в какую-то сторону, стараясь держать себя в руках, в надежде, что никто не осмелиться идти за ней. Не сейчас. Ей нужно побыть одной.       Уолкер не заметила, как пришла к детскому приюту, где её рассматривали знакомые глаза, словно изучая, будто впервые видели. Они стояли на расстоянии нескольких метров, как мальчик делает шаг в её сторону, будто нажимая на кнопку движения. Уолкер срывается, обнимая мальчика, оседая на холодную дорогу, покрытую снегом. А он молчит. Лишь гладит её рукой, которая уже стала почти как её. Девушка подметила, что он вовсе не изменился за все то время, что они не виделись. Она готова простить все обиды, которые у неё были на него. Этот момент важнее всех остальных, и он не может пропасть из-за такой чепухи, как затаившийся обиды.       В какой-то момент, к ним присоединяется ещё один человек, даря тепло своего тела. Не нужно было видеть лица, чтобы понять кто это.       Родные руки, которые Ванда так часто видела, которые обнимали её изо дня в день. Иногда смазанные в смолу, или ещё какую-нибудь дрянь, но это никогда не останавливало этого нахала. — Я знал, что найду тебя здесь, — сказал он, когда эти трое шли в направлении здания, в которое должен был вернуться Изана. — Ты слишком много знаешь, — ответила ему девушка, смотря перед собой. Так хотела побыть одна, а в итоге оказалась рядом с людьми. Родными ей людьми. — Думаешь, это плохо? — продолжал Сано, поворачивая к ней голову. Курокава шёл по середине, внимательно их слушая. — Думаю, что это может погубить нас, — вновь отвечает девушка, так же поворачивая к нему голову. Парень, недолго думая, подходит к ней, беря её руку в свою, мигом засовывая в карман его пальто. Это было так обыденно, так по-домашнему, что Уолкер не возражала. Все же, её брат отличный человек.       Изана, смотря на это, мельком улыбается, а потом вновь надевает привычную для него маску безразличия. Наверное, это тот из немногих моментов, когда он мог чувствовать себя счастливым, с счастливыми людьми, которые уже завтра вновь познают беды этого сурового мира.       Взъерошив его волосы на прощание, Уолкер кивает, уходя с Шиничиро в противоположную сторону. Её рука покоится в его, все такая же холодная, как и всегда. Хотя, наверное, Сано поделился теплом своего сердца, немного растопив ту. Он никогда не отпускал её, какой бы холод она не излучала. Парень знал, что лишь обстоятельства заставляют её быть такой, и увы, сейчас разговор не о руке.       Сано шёл не спеша, рассказывая ей очередную историю, которые Уолкер так любила слушать, иногда что-то спрашивая. Они могли говорить о чем угодно. Чаще всего, рассказывал именно парень, но их это вполне себе устраивало. А ещё, Шин постоянно говорил о том, что его отшивают девушки, но искренне Ванда не понимала, почему. Парень бы никогда не допустил свою девушку к банде, и наверняка оберегал её от всех бед, подставляя своё мужское плечо. Его можно было назвать мужчиной. Эти слова слетели с уст девушки, словно птичка, которая всю жизнь сидела в клетке, пытаясь вырваться на волю. — Ты правда так думаешь? — спросил Сано, открывая дверь в дом Уолкер свободной рукой. Он не отпускал её ни на миг, даря свою бесценную поддержку таким жестом. — Однозначно, — ответила ему Ванда, впервые улыбаясь за всю их прогулку. Когда они входили, девушка увидела опирающегося об косяк Имауши, который наверняка даже не уходил отсюда. Стоя на пороге, она даже как-то глупо смотрела него, улыбаясь краешком губ тому, что он не ушёл. Сано стоял рядом, вынимая свою руку, поспешно прощаясь. — Он волновался за тебя, но я заставил его ждать тебя дома, — Сано прошептал ей это на ухо, обнимая. Ещё раз кивнув, парень вышел из дома, закрывая дверь с той стороны.       Снимая пальто, которое у неё любезно забрал Вакаса, девушка застыла, в который раз за этот вечер. Они все так же стояли в прихожей, не отрывая друг от друга взгляда. Парень делает шаг вперёд, аккуратно обнимая её. Уолкер отвечает, запуская свои пальцы в его волосы, прижимаясь сильнее.       Он аккуратно гладит её спину, наслаждаясь этим грустным моментом. Вновь он с ней, разделяя боль на двоих, освобождая её душу от невидимых для чужих глаз цепей, каждый раз разрывая их вдребезги, и сдувая пыль, которая от них осталась. Ванда смотрит в зеркало, на его красивую спину, на его немного согнутые ноги, чтобы ей было удобнее. Мелочи, но до боли приятные, такие близкие. В какой-то момент парень отстраняется, поднимая её на руки, неся в гостиную.       Расположившись на диване в объятиях друг друга, они молчали. Никто не осмеливался начинать разговор первый, да и говорить о чем-то было трудным. Ванда полу-лежала на нём, не давая намёка на какой либо интим. Это наверняка последнее, о чем эти двое сейчас могли думать. Их взаимоотношения были чем-то легким, но одновременно трудным, даже слишком. Поддержка, которую они друг-другу дарили, была самым большим подарком судьбы для них. Их судьбы сплетались в единое, нечто невероятное, подобное легким бабочкам, которые были фиолетовых и красных оттенков. Игра, в которой победителями выйдут сильнейшие, гордо держась за руки.       Они цеплялись друг за друга давая очередной толчок, каким бы сложным он ни был. Невидимая связь, путь. К которому готовились двое, не зная об его опасности или благословении.       В какой-то момент дыхание Ванды стало равномерным, и за ней незамедлительно последовало его, родное. Закрыв глаза, она надеялась провести эту ночь без кошмаров, которые не осмелились бы ей сниться, когда девушка лежала в объятиях белого леопарда. Столь сильного снаружи, и не менее сильного внутри.