На заре, на расстрел.

Дилюк вошел в комнату. Он оглядел помещение: красиво заправленная постель; круглый журнальный столик с аккуратно сложенной стопкой бумаг; шкаф; и полки с разными рамками, книгами, и на удивление фотографиями. Не верилось что здесь мог жить Кэйа. Этот постоянно ищущий приключений на пятую точку придурок (Дилюк не побоялся этого слова), сеял после себя хаос. Вероятнее всего в штабе была горничная. Хотя, с другой стороны, бывший брат не мог позволить себе эту халатность в силу этикета, которому его учила семья Рагнвиндров. Не то что бы комната была большой, но и маленькой ее не назвать. Конечно, Джинн всегда была женщиной занятой, но не могла же она позабыть о спальном месте Дилюка. Расстелит-то он, расстелит матрас, но продолжаться так не могло. Не очень-то хотелось спать на Альбериховской постели, хоть и в детстве они были почти пришиты друг к другу. От одной этой мысли хотелось назад, на родную винокурню. Помнится, Крепус раньше часто оставлял тех одних, на попечение Аделинды, а сам уезжал в город. Но справедливости ради, он всегда возвращался с разными родом подарками. Однажды даже привез двух котят: серого и черного. Аделинда, конечно, была не в восторге, но всегда старалась помочь с неугомонными животными. В один день, Кэйа, пришел утром к Дилюку весь заплаканный. Успокоившись он объяснил что котенок куда-то пропал, а спустя несколько часов мастер Крепус отдал серенького комка, сказав что нашел его во дворе винокурни. Правда, тот значительно подрос; но брат был даже рад, говоря что когда-то перерастет Дилюка так же. Было весело. Иногда Дилюк давал себе слабину вспоминать былые времена.

***

— Да, конечно, я не против, – с привычной улыбкой проговорил тот, отпив четверть бокала. — Спасибо, Кэйа! – радостно воскликнула Джинн. Сразу же опомнившись и отдернув себя вспомнила. – "Так не подобает магистру". — Все же... постарайся не давить на него, – добавила следом она, – ты же его знаешь. — Не вопрос. Ах, да! Хотел спросить. — Хм? — С чего это вдруг, Дилюк, примчался сюда. У него же за городом винокурня, люди. В конце концов он не любитель выезжать куда-либо. — Кэйа, ты издеваешься? Во-первых Фатуи задобрили уж явно что-то неладное, а во-вторых он сказал что пришел сюда за тем же, что и они! Ты понимаешь что он знает чуть больше ордена? Да и плюсом, он отличная боевая единица. — Да, но он уже покидал Ордо Фавониус. И я знаю, уж поверь, знаю, если мы не заполучим его доверие, то он ничего нам не расскажет. Не стоит хвататься за мнимую надежду. — Но попробовать стоит! Кэйа только хмыкнул в ответ.

***

Дилюку было не очень приятно в штабе совсем одному. Если свое одиночество на винокурне он мог оправдать "родным местом", то здесь правда было как-то скучно. Гуннихильдр пообещала, что пошлет своих ребят забрать вещи парня, он в свою очередь позвонил и сообщил об этом Аделинде. Разложив остатки вещей, данную горничной одежду и себе матрас, тот не понимал что делать, как дальше быть. В приоритете было заселиться поближе к глазу и все же попытаться с помощью Ордо Фавониус найти его. Но сейчас ему хотелось спать. Рагнвиндр ложился рано, вставал так же рано, – организм привык. На гуляющего допоздна брата уже было попросту все равно. Дилюк не злился, хотя в первую их за долгое время встречу, он ...весьма удивился. Даже вспоминать об этом стыдно. С этой мыслью он лег спать, обдумывая завтрашние действия. Дилюк уснул. Кэйа вернулся в их комнату поздно, даже, почти под утро. Пьянно шагал к своей кровати и грустно смотрел на спящего огненного-мальчка. Да, это глупое прозвище из детства до сих пор зналось Альберихом. Так раньше тот называл его из-за ярких рыжих, почти красных волос и глаз. Раньше много прозвищ было: как только его не называли – Рагнвиндр младший, Люк, огненный-мальчик, феникс... Но самым любимым и чувственным было Ди. Так всегда называл его маленький Кэйа, мило и ласково. Никто не имел права называть Дилюка именно так. Уникальное, единственное, его. — Ди... – хрипло, почти неслышно произнес в пустоте комнаты рыцарь. Лишь сопение Дилюка слышалось и отдавалось эхом. Кэйа лишь обреченно вздохнул, понимая, что никогда более они не будут близки как раньше. И что в этом виноват лишь он сам. На утро Рагнвиндра на месте не было.

***

Лучи солнца скользнули по руке Кэйи, а позже и по лицу. Нос защекотало, и это его разбудило. Очередной раз проклинал он себя за выбор Джинн. Комната была в восточной стороне и полностью направлена на восход светила. Хоть и рассветы здесь были невероятные, но... Тут и безо всякого будильника будешь вставать раньше всех. Поворочившись в постели, тот все-таки решил пробудиться. Лениво встал, пошел умываться, сделал все дела, оделся и выглядел как новенький. Правда, голова болела. На часах было около семи утра. Обычно Альберих просыпался в это время, но видимо звезда сегодня решила по-другому. Ну и что же мне делать? – пронеслось в голове. Логичным решением было пойти завтракать, но Кэйа, как обычно, выделялся. Он не хотел идти в столовую раньше времени, да и есть тоже не хотелось. — В таком случае, – глянул тот на пустующий матрас Дилюка, вспоминая слова Джинн, – ох... так уж и быть, куплю тебе что-нибудь. Зная превередливость брата, тот бы отказался от столовочной еды в пользу магазинной. Конечно, непривыкший парень не стал бы есть еду с непонятно чем. Хоть и кухня ордена была не лучшей, но и не сказать, что совсем плохой! Ох уж эти аристократы... Кэйа захватил свою заначку, с давно не до конца оторванных обоев, прикрывающих дырку в стене. Спустился вниз по лестнице и выскочил на улицу. На удивление было прохладно... И неудивительно, ведь скоро конец августа, конец лета. Хоть это и не многое изменяло в графике рыцарей, все же было как-то грустно. Магазин находился через кучу домов и дорогу. Пройдя сквозь утренний поток, Кэйа зашел внутрь. На полках пестрили этикетки от различных продуктов. Продавщица лениво смотрела на Альбериха, прошеднего к фруктово-овощному оделу. Смуглая рука прихватила с верхней полки упаковку клубники. Дилюку понравится, Кэйа не сомневался. Пройдя чуть дальше, взял некоторые угощения другим своим друзьям. Вернувшись, парень сразу направился в кабинет Джинн. Конечно же, она была там. И не только она. — Утречка, – входя в комнату, поднял он руку в приветствующем жесте. — Доброе утро, Кэйа, – ответила сидящая за рабочим столом Гуннихильдр. — Это я вам принес, — Кэйа вывалил на стол печенье, булочки и банку кофе. Девушке не помешало бы. Рыцарь часто таскал вкусняшки подруге. Еще с около-подросткового возраста. — Оу, спасибо! Не выпьешь чаю? — Спасибо, откажусь. – Вежливо ответил тот. В комнату вошла Лиза – местный библиотекарь, по совместительству самый проницательный человек в ордене. — Рыцарь Кэйа, – улыбнулась та, оставляя на столе Джинн кружки с чаем и садясь где-то рядом. — Ну, я пойду, наверное? — А что такое? – удивилась ведьма (называли ее так за таинственность). — Мне еще к Дилюку заскочить. Не знаете где он? — Должен быть в штабе. – После этой фразы Кэйа вышел. Опять Дилюка неизвестно где носит. Обыскав все здание Кэйа вернулся в комнату и о чудо! Увидел его здесь: — Я уж думал не найду тебя. — Искать меня? – Парень недоверчиво посмотрел исподлобья. — Да, но я ничего такого не задумывал, честное-пречестное! – Альберих вытащил из пакета пачку с клубникой и довольный сел рядом. — Что это? — Подарок, – прикрыв глаз, улыбнулся он. Дилюк еще пару секунд пялился на ягоды и все же выдавил так же недоверчиво: — Спасибо. — Обращайся, братец! – Рагнвиндр стойко проигнорировал фразу Кэйи. Проходили дни, недели, месяца. Дилюк постепенно привыкал к обстановке. Наконец, ему выделили отдельную комнату. Он познакомился с разными интересными людьми: как оказалось, не все в Ордо Фавониус были никчемными и беспомощными. Допустим, первым с кем он познакомился была Эмбер. Наверное, гиперактивнее девушки в Тейвате он не знал, разве что – Кли. Та была мелкой сестричкой здешнего химика. К слову, сам Альбедо (так его звали) был также человеком не простым. Достаточно умен, изящен и загадочен. Интересно то, что с ним постоянно вертелась его ассистентка, полная противоположность Альбедо. Сахароза была воплощением неловкости. Неумело разговаривала с людьми, проглатывая и запинаясь на словах. Но сказать честно, она прирожденный ученый. Дилюк верил, что девушке светит большое светлое будущее. А однажды, рыцарь, прогуливаясь по окрестностям штаба, заметил тренерующегося юношу. Подойдя ближе, оказалось, что его зовут Беннет, и что он знаменит своей неудачей. Беннет оказался весьма приятным человеком в общении, искренним и дружелюбным, Дилюк таких любил. Еще – Беннет был трудолюбив и никогда не опускал руки. — Ну, так... что? Договорились? – весело отрезал парень с пластырем на носу. — Хорошо, в любом случае у меня много свободного времени, – как бы успокаивая себя, промолвил Рагнвиндр. — Хе-хе, – мальчишка усмехнулся и зашел в здание. Они говорили о стилях фехтования. Уж Дилюк в этом смыслил. Беннет напомнил ему об одном стиле... до боли в груди знакомом. Рыжий не мог не вспомнить о нем, и уж тем более – перепутать. Кэйа, он учил парнишу драться. Стойка, хватка, взмах руки, все было его. Единственное отличие это опыт. Беннет махал не так легко и одерженно, как его брат. Бывший.

***

Вечерний Мондштадт воистину прекрасен. Кэйа стоит с открытым окном, всматриваясь светлым глазом в глубь. Его пробирает до мурашек от холода с улицы. Хлопья снега падают на лицо, волосы падают на ключицы и грудь, и сразу же тают, оставляя за собой влажное место, что сразу кололо холодом из-за ветра. Но он не может оторваться от города, от мыслей. Они поглощют рыцаря больше и больше, но тот не боится. Он лишь открыто встает лицом перед правдой, сердце колет. Последние несколько дней, после первого снега, ему снились сны – давние, такие родные. Снилось то, как в детстве он и его братишка просыпались, и сразу же бежали к елке открывать подарки. Подходил мастер Крепус, обнимал детишек, попутно трепля их по макушке. Вечером они праздновали Новый Год. На улице в то время танцевали снежинки. Кэйа томно прикрывает глаз. Он понимает, что безумно устал от всего.

***

До Рождества оставалось всего ничего, около двух недель. Косясь на настенные часы, Джинн сложила руки на груди: — Никакого рождественского настроения, – пожаловалась она Лизе, спокойно попивающей чай. — Не волнуйся Джинн, уверена, за неделю мы управимся и весь орден будет украшен, – мило улыбнулась ведьма и взяла близжайшую вкусняшку. — А вот я, очень-то сомневаюсь. — Можем устроить небольшое собрание, а позже разослать поручения остальным ребятам. Хоть мы и ведем "нелегальную" деятельность, но подполье – подпольем, а праздники по расписанию. — Ты права. – С неким сожалением выдохнула магистр, – Думаю, как Кэйа прийдет, накажу ему и другим рыцарям разослать весть. Не хочу тратить тонны бумаги. Лиза довольно хмыкнула. Спустя некоторое время, как и ожидалось, пришел Кэйа. Капитан был будто сам не свой, какой-то поникший. — Не спалось? – чисто из интереса спросила Джинн. — Типа того. – кратко бросил тот в ответ, – Я вот что пришел, могла бы ты дать мне побольше поручений? Буду, так сказать, нагонять мои упущенные деньки, – улыбнулся тот своей выученной ухмылкой. — Неужели, внук пирата, решил за ум взяться? – девушка явно отсылала на его байки, рассказанные новобранцам, а так же легко подшутила. Конечно Кэйа не обиделся. Следом Гуннихильдр рассказала о своих намерениях. Капитан согласился. Хихикнув в ответ, тот ушел выполнять монотонные задания, по типу: потренировать новеньких, сделать им небольшой экскурс, закупить продукты в кухню и тому подобное, попутно извещая сказанные слова магистра. Здесь не было эпичных боев и перестрелок, а хотелось. Но стоило помнить, что любая ошибка приведет к смерти, все же они люди. И... интересно, в последнее время Фатуи притихли, в городе не происходят убийства, а Джинн, кажется, совсем не беспокоится ни о чем. Вероятно, это было затишье перед бурей, но Кэйю это мало волновало. Он справится. А вот с чем он мог бы и не справиться – это его внутреннее состояние. Убиваться мыслями не было желания, но даже нагрузка поручениями не помогала отогнать назойливые мысли. Он заткнул ухо наушником и старался не думать. Получалось, кстати, это плохо. Разговоры с ним, музыка и навязчивые воспоминания давили, на, и без того уставшего, Кэйю. Он не чувствовал этого ощущения уже как минимум пару лет. Единственный раз как это произошло, был связан с названным братом. После того инцидента он был в похожем подавленном состоянии. Сейчас же – это внезапное появление Дилюка в жизни капитана. Неизвестно за чем он явился, почему здесь. Но волновало другое – почему Дилюк относится к нему так... странно?.. Такого не могло случиться. При каких обстоятельствах горящие в ненависти глаза, смотрящие на Кэйю, вдруг сменились стеклянными и опустошенными? Почему, когда Дилюк смотрит из под своих алых прядей в лицо Альбериха, тот не видит в них отвращение? Кэйа не искупил свою вину! Кэйа виноват! Виноват во всем что произошло в ту ночь; во всем что происходит сейчас; в том, что именно из-за него Дилюк лишился этого пламенного окрыленного взгляда, что теперь так не достает рыцарю. Внутренняя борьба не давала покоя. Он не имел права вспоминать Дилюка, и все, что произошло четыре года назад. Хотелось забыть это как кошмар, кошмар, который больше никогда его не потревожит. Голова разболелась. Хотелось рвать и метать, убивая все живое на своем пути, вырвать клочья отвратительных длинных волос, расцарапать лицо. Он сгорал внутри, не подавая вида; только глаз изредка подрагивал, улавливая громкие звуки. Оболочка просто слышала месиво из голосов. — Мистер Кэйа, вы согласны? – особенно пронзительно спросил один из них, самый крупный. — Да-да, – выйдя из транса, содрагнувшись, Кэйа попытался уловить суть сказанного. — Безумно благодарен, капитан! – воскликнув, убежал малец, а за ним его друзья. Альберих остался в тишине. В свою комнату он вернулся только к обеду, по пути встетив уже начавших готовиться людей. В глаза бросились коллеги и быстро украшенные поверхности. Это место наполнялось красотой и рождественским настроением. Возможно, все не так уж плохо, но Кэйа уверен, что не прочувствует этой атмосферы.

***

Всю следующую неделю в Ордо Фавониус были заняты подготовкой к праздникам. Кто-то делал бумажные снежинки, а кто-то вывешивал гирлянды вокруг окон. Штаб так и пестрил яркими цветами. За неделю все здание было убрано, украшено и вселяло праздничный уют. Дилюк незадолго до Рождества уехал на винокурню. Там его заждались с распростертыми объятиями. Все было украшено к приходу мастера. Было приятно. Небольшая живая елочка, украшенная шарами и мишурой. Развешанные снежинки из бумаги, и конечно же – большой рыжий огонь в камине. Он придавал особую атмосферу зданию, в отличие от ордена. Рагнвиндру нравилось, как и всем его слугам. До Рождества оставалось несколько дней, и парень решил отпустить всех на праздники по домам. Но прежде, те решили подарить заготовленные подарки виноделу. — Мастер Дилюк, – начала Аделинда и склонила голову, – весь этот год вы были с нами, наставляли и вдохновляли. Вы показали нам нашу истинную дорогу много лет назад и продолжаете это делать. Вы вселяете жизнь в винную индустрию и это место. Потому, мы бы хотели вручить вам наш скромный подарок. — Немного раньше времени, – добавил Эльзер, – надеюсь вы не обидетесь. Аделинда отдала в руки Дилюка коробку, обвернутую крафтовой бумагой и белой лентой. Подбежавшие Хилли и Моко в спешке вручили в руки холст: — Мастер! Это наша картина для вас. Мы долго размышляли и решили что лучше чем ваш портрет на стене, может быть только ваш портрет красками! — На винокурне много картин, но встетить вас на них – редкость. – Добавила Хилли. Дальше свои подарки подарили остальные, Дилюк немного проглотил язык. Он был удивлен и очень польщен. Вымолвив что-то вроде "Огромное спасибо вам всем." и обняв, отпустил их. Тот остался совсем один в больших апартаментах. На душе оставалось тепло от поздравлений, и он, наконец, дал себе слабину расплыться в улыбке. Дилюк осмотрел нижний этаж, украшенную ель, и посмотрел в окно. Там была метель. Рагнвиндр уселся на кресло, обещая себе что откроет дары на само Рождество. Отложил их и решил вернуться в Мондштадт уже к Новому Году.

***

Кэйа расчесывает свои длинные, синие, как ночь, волосы. Смотрит в небольшое зеркало и делит их по пробору на две части, расчесвает каждую. Сегодня тот долгожданный корпоратив в Ордо Фавониус. Настроение парня все еще было апатичным и подавленным, но он обещал Джинн, что придет туда, так что, нужно держать слово. Рыцарь надевает свою рубаху, на этот раз черную, и расстегивает две верхних пуговицы, оголяя шею и часть ключиц. Накидывает сверху белый пиджак в цвет штанов, натягивает туфли (как он их не любит) и смотрится в зеркало. Выглядел он прекрасно, правда, его кислая мина портила всю картину. В любом случае, пора было выходить. До начала празднования оставалось десять минут. Практически все, кого он знал, пришли. На этаже хлопотали горничные. Конечно, Джинн, за всем присматривала. Кэйа подошел к ней. — Мисс Гуннихильдр, вы как всегда прекрасны. – Поприветствовал парень и поцеловал ее кисть в тыльную сторону. — Вы мне льстите, сэр Кэйа. — Ха-ха, в любом случае, я смотрю вы решительно настроены провести этот вечер незабываемо. — А вы, разве нет? – подхватила сценку Джинн. — Я обязан, понимаете? – ехидно прищурился он. Магистр лишь хихикнула. — В любом случае, нам так же стоит обеспечить хорошим настроением остальных, так что, – выдохнула она и повернулась в сторону большого стола, – будьте добры, сэр Альберих, помогите прислугам. — Конечно, моя дорогая Джинн, – Кэйа ушел и кратко вглянул на девушку, которая уже не смотрела в его сторону. Вечер был прекрасный. Многие подошли и уже заняли свои места. Место же Кэйи, было у стенки возле окна. Взяв бокал с вином в руку, он услышал как магистр начала пламенно произносить речь: — Добрый вечер, мои дорогие друзья. В этот день, в этот час, я собрала вас вместе, чтоб отдать вам благодарность, за то, что вы решили посвятить себя Ордо Фавониус, и пересечь со мной пути. В эту Рождественскую пору, я хотела бы пожелать вам, как никогда стремления, идей и мечт! Сил и вдохновения воплощать в жизнь самые необычные мысли! С Рождеством вас! Любите и будьте любимыми, друзья! – зал наполнился шумом и все громко чокнулись бокалами. Про Кэйю тоже не забыли, к нему подошла Лиза. — Ну, капитан Кэйа, с Рождеством, – она сладко улыбнулась и легонько стукнула свой стакан о стакан Кэйи. — С Рождеством. – повторил рыцарь. Гости гудели и болтали абсолютно непринужденно. Вскоре Минчи отправилась к Джинн. Многие сгруппировались и стояли отдельно друг от друга. Кэйа сразу смог приметить Беннета, его ученика, который о чем-то бурно дисскутировал с Фишль и Барбарой. Также Кли, которая носилась вокруг них. Еще он заметил Ноэлль, которая предлагала всем свою помощь. Эмбер ела стейк с Эолой. Итэр и Венти стояли на балконе и любезничали, а Паймон, будучи неугомонной подружкой обоих, постоянно пыталась перетянуть все внимание на себя. Ассистентка химика, Сахароза, была втянута в свои умные мысли, но влетевший (и опоздавший) Альбедо быстро оклемался и набросился на беднягу с волной разговоров о химии. В зале было еще полно людей, но Кэйа либо их плохо знал, либо ему нечего было подметить. Розария, как обычно, не пришла, ей это попросту не нужно. В любом случае, если Джинн не беспокоится – то все хорошо. Ему было до жути скучно. Конечно, все эти вдохновляющие разговоры о светлом будущем были интересными, но это как-то надоело. Последние дни, Кэйа практически не спал. Либо он упивался до отключки, либо мучился от бессонницы. Причину такого поведения организма он сказать не мог. Жил до этого спокойно, а тут бац! И вот тебе, и бессонницы, и неуместное самокопание, и самобичевание... Присыпать невозможной апатией ко свему, физической усталостью, и вуаля, – вкуснейший микс готов! От осознания своего состояния он покорчился. Уж слишком смешно выглядел. Кэйа вышел из здания. На вопрос организатора "Что случилось?", тот невнятно кинул наподобие: "Все окей, просто покурить". И действительно, не обманул. Он зажал губами сигарету и зажег ее. Сделав несколько затяжек, понял, что вышел в одном лишь пиджаке. Опять ночь, опять Мондштадт, опять уличные фонари, снег и гордое одиночество. Мысли путались, Кэйа хотел уйти домой немедля. Холод пробирал до мозга костей, заставляя руки трястись, а щеки колоть. Он говорил, что чувствовал себя хорошо. Это ложь. Захотелось треснуть себе по морде за ложь. Он так устал. Устал врать, в первую очередь себе. Кэйа ведь когда-то обещал, что перестанет. Обещания, как он понял, держать не умеет. Лицо замерзло, а поступающие слезы жгли его. Кэйа хотел забрать куртку, но в таком виде к нему будет как минимум сотня вопросов. Решив все же не пугать людей, замерзающий поплелся домой. Путаясь в темных улочках города, рыцарь подметил малое количество людей. И правильно, ведь Рождество принято праздновать дома. Многих дома ждали любящие партнеры и родственники. Его же – тишина, с каждым разом все сильнее поглощающая его мысли. Он поднял взгляд, удостовериться, что вообще идет по правильному пути, ибо в его бреду нарушить маршрут было как раз плюнуть. Он заметил магазин на углу дома. Тяжко выдохнув, Кэйа решил все же зайти туда. Он купил бутылку вина и палку колбасы. Вернулся в комнату и завернулся в теплый плед, который когда-то подарила ему Аделинда. Тоска накатывала. Он так устал. Решив даже не ужинать просто сел за стол и выпил. Опять до беспамятства. Сверкало солнце, было утро. Ну как, утро, двенадцать дня. Голова разрывалась от похмелья, Кэйю всего штормило, затекшие ноги еле встали. Телефон тоже разрывался, от сообщений. Он взял гаджет в потряхивающиеся руки. 12 сообщений от контакта "Джинн": "Кэйа, ты как?" "Почему ты ушел и оставил куртку?!" "Почему ты вообще ушел, не сказав мне? Я волнуюсь!" Парень почесал голову и еле набрав: "Джинн, все ок. Просто заболел и решил не тревожить тебя", пошел в ванную умыться. Протерев сонные глаза поднял голову. Взъерошенные волосы, затуманенный глаз – вот он! Принц сие света. Кэйа усмехнулся от своей же шутки. Он решил все же позавтракать. Сделал себе бутерброд, а так же выпил обезболивающее, ибо голова трещала.

***

Пробуждение вышло, конечно же, нормальным. Дилюк ведь не пил, но все же проснулся к двенадцати дня. Его встретили тишина и спокойствие. Никого в коттедже не было. Он тихонько встал со своей кровати и надел теплые тапочки. Вчера Дилюк провел Рождество один. Открыл подарки его работников и не поскупился на ужин. По большей части все было спокойно, но кое-что не давало ему расслабиться. "Почему, черт возьми, Фатуи молчат?!" Этот вопрос преследовал Рагнвиндра с того момента, как тот переехал в город. Ни вестей, ни слухов, да даже их расклад неизвестен! Конечно, они замышляли явно что-то недоброе, но Дилюк никак не мог даже представить что. Тянуть время было нельзя. Он и так четыре с лишним месяца просидел сложа руки. Нужно было достать Глаз, вернуть во чтоб это ни стало. Эту реликвию семья Рагнвиндров передавала по наследству. Но именно он, умудрился потерять столь ценную вещь. Разочарование семьи – промелькнуло в голове. В любом случае, просто так Фатуи на улице не ходят. Они, конечно, есть, но вряд-ли обычные подчиненные знают об артефакте. И потому нужно было выследить хотя-бы кого-то, более приближенного к Одиннадцати Предвестникам, то есть, верхушки. У Дилюка не было как такого плана, все, на что он полагался – чистая импровизация. А еще, он старался не впутывать в эту ересь Джинн и других, и даже не потому, что считал Ордо Фавониус никчемными, а понимал, что если те встрянут, то проблем не оберутся. Имея разногласия с законом и всей преступностью Мондштадта, те бы явно не захотели конфликтовать с Фатуи. Сам Дилюк, попросил подругу не записывать его в число рыцарей ордена, а так же практически не появлялся в местах, где могли бы быть Фатуи. Хотя, опять же, простые работники ему не помеха, но к их власти лезть ему особо не хотелось. Под тяжелые раздумья, Дилюк и не заметил, как переместился на кухню. Ловким движением рук он приготовил себе завтрак. Заварив кофе, все-таки решил наконец взглянуть в телефон. Ничего особо интересного, кроме одного заголовка, бросившегося ему в глаза: "Сегодня рано утром пропал мужчина средних лет..." Дилюк нажал на экран. "Сегодня рано утром пропал мужчина средних лет. В районе Ветренный, около 12:00 дня пропал 44-х летний мужчина, передает корреспондент. Пропавшего видели около собора Барбатоса. Полиция уже начала расследование, а поисковая группа начала зачищать окрестности. Следователи предполагают, что причиной исчезновения, могли стать огромные невыплаченные долги. Неизвестно, было ли это убийство или просто запугивание, но тела так и не нашли". Дальше Дилюк мельком прочел содержание, там были интервью со свидетелями. Конечно, он догадался, это смогли бы сделать только Фатуи. Выкрасть человека, задолжавшего настолько большую сумму, никак не попасться на камеры и свидетелей. В любом случае, насколько бы уверенность парня не была огромна, нельзя утверждать раньше времени, пока не будет слишком весомых доказательств. Он доел свой завтрак и помыл за собой посуду. Сегодня Дилюк собрался посвятить весь день лишь себе, делами он займется позже. Вообще, каково ничего не делать – Дилюк не знал. Он был постоянно занят то работой, то другими обязанностями, а если выпадала свободная минутка – начинал читать книжки по саморазвитию и винному делу. Тратить весь день на размышления он не хотел, потому и решил сделать то, что в голову взбредет. Конечно, он снова мог бы засесть за чтивом на все двенадцать часов, но то просьба Джинн, которая была капельку обеспокоена вечно трудящимся Дилюком. Она даже предложила некоторые варианты развлечений, увидев ступор парня. Одим из этих вариантов было предложение о прогулке по главной улице Мондштадта с ней. Дилюк не против, он давно уже не был на Рождественской ярмарке. Хотелось провеяться. Снова почуять запах шашлычков и рыбацких бутербродов, развивающийся по холодному декабрьскому воздуху. Увидеть освещенные гирляндами улицы, над которыми черным полотном расстелается тьма. Пощупать манящую к себе огромную елку, украшенную разными пряниками и леденцами, а закинув голову, взглянуть на яркую многогранную звезду. Договориться о встрече с давней подругой было просто. В этот день и она отдыхала. Поэтому быстро собравшись оба уже стояли возле главных ворот площади. В атмосфере витал не только запах вкусняшек, но и бодрящий ледяной воздух. Температура действительно была низкой. Мороз обжигал щеки, и так укутанные большим черным шарфом. Небольшие снежинки, больше похожие на капельки воды, падали на шапку и пальто. Дилюк посмотрел время, они планировали погулять по довольно большой площади до самого вечера. Мест для посещения было много. К примеру, возле входа их ждали небольшие кафе. Пройдя дальше, можно увидеть ларьки с разными безделушками. Как минимум это. — Давай заскочем за кофе? – Джинн переглянулась с ним. — Я не против. Они захватили с собой кофе. Магистр взяла латте, а Дилюк эспрессо. Гуннихильдр побрела к лавочкам, параллельно сжимая в руках свой напиток, как бы согреваясь. Подметив что в такой мороз у его спутницы нет перчаток, Дилюк вежливо предложил: — Может, тебе дать перчатки? — А? – она отвлеклась от разглядывания брелоков, – Нет-нет, что ты. — Но твои руки, ты точно не мерзнешь? – он посмотрел на красные кончики пальцев. — Разве у тебя есть другие перчатки? — Да. – Джинн с удивлением взглянула на Дилюка, достающего из рюкзака еще более теплую пару руковиц. — Держи. Девушка улыбнулась уголками рта и поблагодарила друга. Они пошли дальше. Допив свой кофе, и, проходя мимо катка, оба переглянулись. Они и без слов поняли к чему клонит каждый. Пара взяла пропуск и пошла надевать коньки. Дилюк и до этого занимался катанием на льду, но за прошедшее время он и забыл, каково это – стоять на затвердевшей воде. Неуверенно шагая по катку, и придерживая перила, он скользнул. С характерным звуком тот прокатился от силы пятьдесят сантиметров. Дилюк обернулся и посмотрел на Джинн, которая каждую зиму, хоть раз, бывала здесь. Та лишь ехидно посмеялась и скользнула в след. Чуть привыкнув, она закружила вокруг Дилюка, который, в свою очередь, наконец начал вспоминать, каково это кататься. Она проехалась рядом, и, как бы невзначай, толкнула его в спину. От такого парень чуть не потерял равновесие. — А если бы я упал и сломал позвоночник? – угрожающе по-родительски посмотрел Дилюк исподлобья. — Старик значит, – она мило улыбнулась и в ее глазах заиграл огонек. Где-то в душе он ликовал за то, что Джинн, даже с такой работой и спустя столько времени, осталась такой-же как раньше. С улыбкой на лице она взяла Дилюка за руки и потянула в свою сторону. Он немного шатнулся, но понял к чему та ведет. Переняв инициативу на себя, Дилюк сцепил их запястья и положил руку на талию. В детстве они часто страдали чушью, и самая любимая разновидность катания – был вальс, совсем как обычный, только на коньках. А уж вальс танцевать они умели. Они сделали шаг вправо, почти синхронно, подтянув другую ногу. Оба смотрели на лед, чтобы ненароком не споткнуться и не переломать себе кости. Пол под ними был скользким и танец долго не продолжался. Поэтому они распустили руки и посмотрели друг на друга. В глазах Джинн читалась детская радость и Дилюк улыбнулся уголками губ. Все оставшееся время они просто катались рядом и болтали на самые обыденные темы. Дилюк был счастлив в эти моменты, когда не нужно было думать про свою дальнейшую судьбу, когда рядом был по-настоящему близкий человек. Время близилось к вечеру, а тело чуток ломило. Под конец они бы хотели прогуляться по площади еще раз, но на этот раз не останавливаться и не отказывать себе в развлечениях. У обоих с деньгами было нормально, и они согласовались. Гуляя по большой улице, заполненной семьями и просто людьми, Дилюк заметил синюю макушку. "О, нет", – промелькнуло развязно. Зацикливаться на этом, мозолящем глаза человеке, Дилюк не хотел. Того и в ордене сполна хватило. И нет бы, просто проходить мимо не обращая внимания, так он еще и ухмыляется! Это выражение лица, рыжий, наверное, в аду видеть будет. Это хорошо, что он его не заметил, иначе и сегодня не отвязался. Немного помявшись, Дилюк пошел вслед за спутницей. Шли они медленно, и, вероятно, из-за этого и замерзли. На самом деле, парню было не так холодно, как его подруге. Учитывая то, что ее ноги, кроме короткой куртки и сапог до колена, ничего не закрывало – неудивительно. Тактично спросив об этом, Джинн с радостью согласилась на его предложение зайти погреться. Они пошли в ближайшее кафе. Они затерялись между толпой и бегающими официантами, не успевающими обслуживать клиентов. Пара выбрала столик у окна, с которого уходили люди. Своеобразно забронировав место, а именно: оставив там свои вещи, парочка позвала работника убрать стол. На данный беспорядок Дилюк лишь фыркнул, для него это было неприлично. Джинн пошла мыть руки, а он осмотрел меню. Парень дождался подруги и они вместе выбрали перекус. — Я посмотрел, из горячего здесь есть супы, мясо, чаи. Что будешь? — Тут есть пицца? — Да, конечно. Тогда закажем, – больше как факт добавил Дилюк. Сам он выбрал себе стакан виноградного сока и шашлычок. Спустя несколько минут их блюда и напитки стояли перед ними. Дилюк поблагодарил официанта. Разрезав пиццу Джинн, он пошел мыть руки. Смотря куда-то вглубь толпы у входа он заметил Кэйю. "Серьезно?" Кэйа, по всей видимости, тоже заметил бывшего брата. Ну как не заметить эти ярко-красные волосы из серых масс голов других посетителей? Он просто промолчал. После пришествия Дилюка, Джинн ткнула его в плечо. Она указала на Кэйю, что устроился за соседним столиком и улыбался друзьям. — Смотри, Кэйа тоже здесь. Может, позовем его к нам? — Как хочешь, – Дилюк нахмурил брови. Джинн нормально относилась к Альбериху. Даже, можно сказать, что тот был ей другом. Она не знала, что произошло между братьями четыре года назад, и Дилюк не собирался ей это рассказывать. Она окликнула Кэйю. Тот радостно прибежал и как ни в чем не бывало сел за стол. — Приветик, Джинн, здравствуй, дорогой Дилюк, – он посмотрел на обоих. Дилюк заметно начал раздражаться от "дорогой". — Вечера, что здесь делаешь? – спросила девушка. — Тот же вопрос к вам, – снова улыбнулся рыцарь, – На самом деле мы с одним человеком должны были встретиться, но его планы поменялись, а я решил погулять. — Вот как... Ой, тебе что-нибудь заказать? — Не, спасибо. Они просидели в молчании несколько минут, прежде чем Кэйа не встал из-за стола и не принес латте. Когда-то давно, когда жизнь их была наполнена юношеским максимализмом, когда бабочки летали на винокурне мастера Крепуса, и самым их любимым местом был двор коттеджа, они втроем любили просидать дни на каменной ограде. Тогда у хозяина дома появилась первая кофемашина, и никто не знал как правильно варить напиток. Кофе пили все, а вот чтоб он получился вкусным, именно из их прибора, не знали. Аделинда часто экспериментировала со вкусом, при этом не давая детям пробовать. Неизвестно, что будет с их организмом, да и съедобно ли это вообще. Однажды, пока мастер Рагнвиндр был занят делами, а семья Гуннихильдров приехала к первым, дети этих кланов шаманили на кухне. Кэйа, с его пытливым характером быстро приструнился к кофеварке. Наколдовав жижу, под возмущения Дилюка и Джинн, незамедлительно выпил ее. Как он скрючился надо было видеть. Друзья разразились смехом, пока тот пытался забыть вкус своего творения. Слишком уж горьким был кофе. На их смех прибежала горничная, которая еле сдерживала улыбку. Наказав шалуна, та выгнала их во двор. Там они просидели несколько минут, а позже, Аделинда пришла к ним с тремя латте. С того времени Джинн и Кэйа обожали этот кофе, а Дилюк все-же предпочел другой. И вот сейчас, он купил свой обычный напиток. Кофе Кэйа покупал не часто, за исключением дней, когда он категорически не пил. К слову, дни эти, бывали редкими. Голова все еще гудела, но ему нужно было чем-нибудь разбавить эту обстановку. Джинн уже допивала свой чай, а стакан Дилюка был давно опустошен. Они собирались разъехаться по домам, потому начали собираться. Альберих быстро допил свой кофе, подбежав к ним. Они в молчании вышли с кафе и пошли по длинной дороге к главному входу в парк. Пока они шли, Кэйа подметил, что такое молчание между ними только тогда, когда он здесь. Он видел как воодушевленно те разговаривали за столом, видел их огонь в глазах. Сейчас же, на лице Джинн читалось непоколебимое спокойствие. Ха, смешно. С ним даже близко стоять нельзя, он предатель, он просто ошибка. Это гнилой виноград, завернутый в фантик и оставленный среди конфет. Это тот, что лжет. На лице Дилюка читалось хорошо скрытая ненависть к отбросу. Кэйа так думал. Кэйа так знал.

***

Настало тридцать первое декабря. Очередной праздник, в который Кэйа, как обычно, напьется до отключки. На этот раз желание почувствовать вкус алкоголя было соразмерно с желанием исчезнуть на близжайшую вечность. Пустота переполняла его. Хотелось поговорить с кем-либо, высказать все, что он думает об этом бренном мире. Он не понимал, что с ним творится, да и не хотел. Дойдя до "Доли Ангелов", одной из самых знаменитых таверн, он лишь бросил взгляд на вывеску и вошел. Это было заведение Дилюка, который, так сказать, не был причастен к делам ордена, но по своему желанию никогда не выдавал рыцарей. Потому это место стало одним из любимых заведений для людей Фавонии. Риск, что их найдут конечно был, но это редко кого волновало. Пройдя к барной стойке, Кэйа немного опешил, ведь там был не кто иной, как мастер Рагнвиндр. Кэйа совсем того не ожидал, но, сказать честно, приятно удивился. Он заказал "Полуденную смерть" и Дилюк молча принял заказ. Вытащив из под барной стойки бутылку, ловким движением рук налил половину в бокал. — Спасибо, – поблагодарил его Кэйа без улыбки. Дилюк вернулся к другим клиентам. Вечер шел оживленно и бурно. Хоть и половины посетителей не было, та часть что оставалась в таверне весело напевали песенки и говорили тосты. В заведение зашел бард Венти, которого Паймон изредка называла бардом Бродяжкой. Он присел рядом с Кэйей и громко поздоровался. По его щекам и запутанной речи было видно – он подвыпил. Неловко помахав в ответ, парень отвернулся. Ему не хотелось портить настроение людям. Он осушил бокал и попросил налить еще, на что в ответ получил колкий осуждающий взгляд. Если бы Дилюк знал, как это задело Кэйю. Он истерично усмехнулся, глядя куда-то в пол. Таверна налилась жизнью, когда Венти достал свою лиру и начал рассказывать баллады. Хотя Кэйа не был уверен, что все это происходило на самом деле, ему нравилось. Звонкий голос барда разлетелся по заведению как легкий ветерок, а слова просачивались в глубины разговоров постояльцев, втягивая их в звон инструмента. Ловкие тонкие пальцы перебирали струны, а нога отбивала в ритм. Все взгляды были направлены на парнишку, многие даже начали ловить мелодию и подпевать пьянными голосами. Кэйа не сразу уловил смысл композиции, но после, сознание прояснилось. Бард пел о нераздеденной, запретной любви молодых людей, границы которой поставили они сами. О том, насколько тяжело может быть чувство одиночества и тянущей печали; о том, что если бы они не скрыли чувства; о том, если бы просто сказали... Так просто. Кэйа закрыл глаз, чувствуя, как разливалось жгучее чувство. Чувство горькой правды. Он бы мог, мог бы рассказать все Дилюку, рассказать все Джинн, то, что был лжецом, врал и имел совесть смотреть им в глаза. Правда, он уже опоздал. Когда-то он пытался, и чем это обернулось? На счету уже четвертый год, как Дилюк узнал истину. Истину, которую он не смог удержать, которая лавиной обвалилась на плечи названного брата, за которую Кэйа себя корит. Он должен был промолчать в тот вечер. Должен был. Но не смог. Подумал, что имеет право высказать. Оказывается – нет. В глазах немного потемнело. Кэйа, под действием вина и отсутствия нормального сна, погрузился в дрему, даже не подозревая, что его сверлит взглядом Дилюк, успевший погасить свет в таверне, вывести всех посетителей и закончить дела с вымыванием пятен алкоголя со столов. Он молча смотрел на спящего рыцаря, понимая, в любом случае его прийдется будить. — Сэр Кэйа. – В ответ лишь мирное сопение. Дилюк шумно выдохнул. — Кэйа. – Уже более громким приказным тоном задал сегодняшний бармен. Он решил тронуть капитана за плечо, чтобы разбудить. Ну в самом деле, не оставаться же ему в "Доле Ангелов" на ночь. Дилюк несильно потрепал того за рубашку. Не увидев движения в лежащем теле, его осенила идея. — Мистер Кэйа Альберих, вы пропускаете завтрак. – Сказал он наиболее серьезным голосом, что мог выдать. Так раньше будили брата, слово в слово, когда тот засыпался. Приоткрыв глаз, тот ошарашено огляделся вокруг, взглядом ища источник голоса. Нашел. Уставший Дилюк стоял над его душой, в полутемной таверне, где казалось, минуту назад шумели всевозможные люди. Немного привыкнув к освещению послышался отдаляющийся голос: — Вы идти собираетесь, сэр? — А, – не сразу поняв, что от него хотят, привстал со стула, но шатнулся, ноги не держали, – Твою мать. – Кэйа выругался. У Дилюка не было сил и желания хоть как то делать замечания неуклюжему Альбериху, и потому он подошел к парню и взял того под бок. Положив одну руку на талию Кэйи, а другой взял его ладонь, они двинулись к выходу. Дилюк помог надеть куртку и они покинули таверну. Выйдя на плохо освещенную улицу, оба почувствовали крупные снежинки на лицах. Новогоднего настроения все так же не было у обоих, но атмосфера завораживала. Кэйа поднял свой затуманенный взгляд на выделяющиеся пряди волос брата. Немного успевшие похолодеть от мороза щеки и уши, практически слились с красными глазами, уставшими, смотрящими куда-то вдаль. Сильные руки держащие его – за столько времени он действительно изменился. Кэйю будто переклинило. И без того красные, от выпитого вина щеки, заалели больше, а в области живота приятно покручивало. На улице было совсем не тепло, но Кэйю бросило в жар, а сердце быстро-быстро застучало. Он смотрел, и не мог налюбоваться лицом перед собой. Ему нравилось. Стоило признать: у девиц Мондштадта был хороший вкус, раз они писали письма с признаниями в любви Дилюку. Если бы Кэйа был одной из них, то любой ценой заполучил внимание знаменитого холостяка-винодела... ...стоп. О чем он вообще думает? Загнав глупые мысли куда-прочь, он больше не старался смотреть на красивое лицо. Идя быстрым шагом почти скоро юноши добрались до штаба Ордо Фавониус, где Дилюк и оставил Кэйю, прежде, убедившись, что тот вошел в свою комнату. — Если тебе сплохеет, или понадобится помощь – зови. Выглядишь неважно. – кинул Дилюк перед тем, как скрыться за поворотом. Кэйа еще долго смотрел в стену, прокручивая свои мысли снова и снова. Он... не мог. Хоть чувство было приятным. Наверное, лучше, чем все произошедшее на Новый Год. Глупо, ведь в пьяном бреду и не такое почудится – думается ему. Только вот наутро, он совершенно осознает, что безнадежно влюбился в брата.