Говорят, что время лечит

— Время лечит? Ох попадись мне тот, кто это сказал! — Шерлок Холмс, величайший сыщик современности, проследил за крохотным огоньком — окурком собственной сигареты, что по красивой дуге пролетел вниз, разгоняя мрак вокруг себя искрами, и плюхнулся на воду, будто прилипнув к ней. Он ещё покачается на поверхности, даже погорит ещё какое-то время, но всё равно, судьба его предрешена. Как и каждого из людей по сути. Горят, пылают, думают, что освещают чью-то жизнь… Хотя, может и правда какое-то время освещают? И заодно отравляют, как и сигареты. Но каждый однажды потухнет. Оставив кого-то скучать и грустить. Темза в это время года навевала тоску. Впрочем, в последнее время всё навевало тоску на мистера Холмса. — Четыре года, восемь месяцев и пятнадцать… — Шерлок вытащил мобильник, глянул на дату, — а нет, пока только четырнадцать. Четырнадцать дней, как ты пустил себе пулю в глотку, чокнутый ты гений. Ответа не последовало, так как сыщик стоял у парапета один. Ветер привычно развевал его незабвенный синий шарф, длинное пальто и пушистые кудри. Кто-то говорил, что он необыкновенно красив, кто-то восхищался его умом, но все соглашались, что характер и поведение оставляют желать лучшего. Шерлок засунул руки в карманы и отправился отбывать свою повинность — обязательную ежедневную прогулку. Полезно для здоровья, как уверял его личный врач, лучший друг и некогда сосед, доктор Джон Ватсон. Будь на месте сыщика кто угодно другой, Джон посоветовал бы завести новых друзей или девушку… но советовать подобное сыщику было всё равно что советовать огню найти себе пару. Им все любуются издалека. Греются, пользуются, восхищаются мощью, но приближаться не рискуют — сожжёт. Парой огню может быть только такой же огонь… Шерлок поднял лицо к небу, привычно затянутому серыми тучами, и задумался. Можно ли было считать Джеймса Мориарти таким же огнём? Гений преступного мира, до поры до времени остававшийся в тени. И он бы там и остался, если бы не один настырный сыщик. Их битва была самым трудным, что Шерлоку пришлось пережить. И закончилась она вовсе не там, на крыше, где этот ненормальный гений засунул пистолет в собственный рот и не колеблясь нажал на спусковой крючок. Нет. Она шла потом ещё долгих два года, когда развенчанный, оболганный, брошенный всеми сыщик один на один разбирался со всей паутиной этого гениального паука и восстанавливал своё имя, свою репутацию, свою жизнь. Закончилась ли она сейчас? Холмс вздохнул, оглядываясь по сторонам. Он снова в Лондоне, снова ходит, не пряча лицо, снова живёт под своим именем, даже берёт дела. Он снова признан гением своего дела, а не обманщиком. Он спас всех дорогих ему людей. Так значит — победил? А победил ли? Там, на крыше, не было больше никого, кроме них двоих. И никто больше, ни Джон, ни старший брат, знающий всё и обо всём, не знали, что именно там случилось. Да и сам Шерлок за давностью лет, уже ни в чём не был уверен. Не придумал ли он это. Этот безумный взгляд злобного гения, его усмешку, и его слова: «Мне не нужно тебя убивать, Шерлок. И дело даже не в том, как легко я перетянул глупую толпу на свою сторону, выставив тебя самозванцем, нет! Дело в том, что ты дошёл до точки. До осознания, что всё это, все они, — Джим тогда кивком указал на мир внизу, — просто бесполезная возня никчёмных людишек, среди которых ты останешься один. Твой дружок рано или поздно женится, заведёт детишек, и будет жить обычной жизнью обывателя, что больше не нуждается в беготне по крышам и подвалам в твоей компании. Твой братец окончательно уйдёт в политику и перестанет тебя донимать своей заботой и приглашениями в оперу. Все, все, кого ты считаешь близкими, перестанут пытаться привлечь твоё внимание. И ты познаешь то, что познал я — тотальнейшее одиночество». Тут Джим замолчал и просто на какое-то время впал в прострацию. А потом шагнул к Холмсу, схватил его за отворот пальто и поцеловал. Это произошло так быстро и так неожиданно, что сыщик не успел ничего осознать, ничего почувствовать, кроме холода этих узких губ и вспышки в голове, что это его первый поцелуй. И последний. «Но я сделаю тебе небольшой подарочек. Приз, за то, что нашёл меня. Добрался до меня. Единственный, кому это удалось. Я подарю тебе ещё несколько лет ради чего жить и ощущать эту жизнь всем сердцем». И только потом достал пистолет и выстрелил. Это тоже оказалось полнейшей неожиданностью для Шерлока. И только поэтому он не успел помешать. Все эти годы он пытался себя в этом убедить. Этот ненормальный оказался прав. Джон счастливо женат и растит дочь. Майкрофт звонит только в день рожденья, интересуясь, что младший брат хотел бы получить в подарок. А Шерлок… Шерлок дичайше устал от этих бесконечных маленьких проблем, с которыми идут к нему эти маленькие люди, которых они с Джимом наблюдали с крыши. То, что прежде доставляло радость, надоело и приелось, но больше он ничего делать не умел и не хотел. Два года, что подарил ему Джим, из муки и превозмогания действительно превратились едва ли не в подарок. Неужели в тот миг, Джим ощущал себя так, как Шерлок сейчас? И ведь не спросишь… Или… Холмс снова достал мобильник и отыскал номер, который Мориарти когда-то дал ему. Он не набирал его ни разу, пока тот был жив, но не стёр, когда… Гудок пошёл. Ладонь сыщика мгновенно вспотела. Ну да, симка могла попасть другому владельцу. Или не могла? Или… — Привет, гений. Я ждал. Я знал, что однажды ты позвонишь. Холмс крепче вцепился в аппарат. — Снова твоя запись? Очередная шутка? — Я свои шутки не повторяю, — донеслось из динамика. — А моя запись уже однажды спасла твою жизнь. Тебе не кажется, что для злейшего врага, я подозрительно часто спасаю твою жизнь? — Где ты сейчас? — Ммм… на одном чудном острове. Но думаю, что гению сыска не составит труда… А, гори оно всё. Я пришлю за тобой транспорт. Адрес прежний? — Прежний. Но… как… — Обсудим это, когда ты будешь здесь, у меня. После пары чашек чая. Или чего покрепче чая. В моей удобной постели. Когда ты устанешь стонать и кричать и немного начнёшь соображать, идёт? — Речь не о пытках, я надеюсь? Шерлок никогда не слышал как смеётся Джим. Сейчас это произошло впервые. Невозможно было не влюбиться в этот звук. — Ну… в первый раз может быть больно, но я постараюсь, чтобы тебе понравилось. Всю возможную боль мы уже друг другу причинили, разве нет? — Не факт. Джим, я сяду в предложенный тобой транспорт и позволю отвезти меня к чёрту на рога, только при одном условии. — Дай угадаю, — в трубке послышался вздох. — Если я лично прилечу за тобой. И ты убедишься, что это действительно я. — Да. И обсудим мы всё в моей постели. После твоих стонов тоже. В трубке снова послышался смех. А потом Джим спросил: — Разве тебе не стало легче за эти годы? Говорят, что время лечит. — Бессовестно врут. Положив трубку, сыщик не шёл — летел к дому. Он понимал, что Джим в любом случае не окажется там мгновенно, но жизнь впервые за долгие годы кипела и бурлила в крови, требовала движения. И ветра в лицо. И блеска Темзы. Она такая красивая в это время года.