Призраки заброшенной усадьбы

Просторная зала со сводчатым потолком, куда несмело вошел Агги, освещалась тремя канделябрами со свечами, выставленными на длинном обеденном столе. Сам стол был застелен белой скатертью в пол и сервирован на пять человек. Агги сперва решил было, что обсчитался, но при повторном взгляде понял, что не ошибся, и озадачился, кто же еще, кроме хозяина усадьбы и его супруги, разделит с ними ужин. – Проходите, вот ваше место, – указал ему на один из стульев молодой слуга, которого он уже видел сегодня. – Пожалуй, я подожду остальных, – неуверенно пробормотал Агги. – Зачем? – удивленно моргнул парень. Присмотревшись к нему, Агги решил, что тот был обыкновенным селянином, выходцем из простой семьи, и при других обстоятельствах вряд ли бы его взяли прислуживать за столом. Но в усадьбе слуги не задерживались, потому выбирать не приходилось. Со своей стороны, Агги тоже был мало знаком с правилами этикета. Может ли он усесться за стол, если хозяева еще не пришли? Не станет ли это вопиющим нарушением правил? "Ай да демон забери!" – мысленно возмутился Агги на собственную, не свойственную ему робость и уже куда решительнее кивнул мальчишке: – Ладно. Это, говоришь, мое место? В конце концов, он не свататься сюда пришел, да и не обязан простой смертный ведьмолов знать, в каком порядке брать вилки со стола и как именно себя вести. – Налить вам вина? – спросил старательный слуга. Кивнув, Агги решил, что, если он уже нарушил какие-то негласные правила – к примеру, расселся за столом, будто он тут главный, – ничего не случится, если теперь он еще и выпьет первым. Поглядев на столовые приборы перед собой, не без облегчения Агги отметил, что уймы ложек, вилочек, щипцов и прочего ему не предлагалось – у тарелки лежали лишь обыкновенные нож и вилка. Слуга ретировался, не иначе, пошел за бутылкой, а Агги, оставшись один, огляделся. Зал был под стать всей усадьбе в целом – просторный и оттого темный, хотя освещали его почти два десятка свечей. Тени жались в углах, в полутьме утопали и своды потолка. Вдоль стен выстроилась старинная резная мебель темного дерева, за стеклянными дверцами которой стройными рядами красовалась антикварная, даже на вид очень дорогая посуда. Сложно было представить, как когда-то с нее ели – скорее она всегда служила украшением обеденной залы. Агги решил, что это помещение использовалось для приема трапез не первую сотню лет. Стены также были украшены – на огромных полотнах были изображены натюрморты, и, рассматривая один за другим, Агги понял, что каждый из них – последующая перемена блюд: от закусок в серебряных вазочках до десертов на вышитых салфетках. Судя по стилю исполнения, принадлежали они перу одного художника и в прошлом, вероятно, должны были вызывать аппетит у собравшихся за столом гостей. Вот только со временем полотна потемнели, и в скудном освещении требовалось немалое усилие, чтобы определить, что именно на них нарисовано. Вся обстановка в общем производила угнетающее впечатление. Агги остро чувствовал себя самозванцем, чужаком, которого не должно быть в этом месте. Его простецкая одежда никак не соответствовала окружению, и он постоянно испытывал подспудный страх, что испачкает своими штанами жесткий неудобный стул. В комнате было холодно и пахло сыростью, что тоже не прибавляло ей уюта. Из-за физического дискомфорта Агги ощущал неясную тревогу, которая все усиливалась. Он подумал о своей спальне, которую ему показали парой часов ранее, и от мысли, что вскоре туда придется вернуться, лишь плечами передернул. Никогда прежде у Агги не было своей комнаты, если не считать каморки на постоялом дворе, где он провел недолгое время своей учебы. В родительском же доме детская была одна для него и сестер, и даже когда дела семьи пошли на лад, никто не посчитал нужным обеспечивать Агги личным пространством. При этом сам Агги никогда не страдал от того, что не имел собственного угла, а увидев предоставленную ему спальню в усадьбе Холмах, понял, что с радостью ночевал бы вместе с Джури, как они это делали на постоялых дворах в целях экономии. Такая же темная, холодная и большая, как все в этом доме, спальня была уставлена высокими платяными шкафами – до верхних полок и не дотянуться – на проверку оказавшимися совершенно пустыми, и большой кроватью с балдахином, на которой свободно могли бы спать трое. Оглядевшись получше, Агги понял, что комната была на славу вычищена, белье постелено свежее, а одна стена оказалась чуть теплой – видимо, за ней проходил дымоход печи с первого этажа. Однако всего этого было недостаточно, чтобы Агги сменил гнев на милость и перестал считать, что в более странном и неприятном месте ему еще не приходилось ночевать. – Добрый вечер. Он неожиданности Агги подскочил и точно опрокинул бы стул, не будь тот таким массивным и тяжелым. На пороге гостиной стояла молодая девушка в пышном белом платье с короткими рукавами-воланчиками, и это первое, что бросилось в глаза Агги: как ей только не холодно? – Добрый, – запнувшись, пробормотал он и добавил: – вечер. Меня зовут… – Вы, видимо, наш новый ведьмолов, – как ни в чем не бывало кивнула красавица и направилась к одному из стульев, что стоял в торце стола. То, что девушка была действительно очень хороша собой, стало вторым открытием, которое Агги сделал за несколько секунд. – Меня зовут Агги, – закончил приветствие он, дождавшись, когда барышня сядет, а потом опустился на стул сам. – А меня – Рина, – равнодушно отозвалась та и, поставив локти на стол, пристроила подбородок на сцепленные пальцы. – Надеюсь, вы не покинете нас так же скоро, как ваш предшественник? Улыбка у Рины была странной, будто улыбался лишь один уголок рта, пока второй оставался неподвижным. Кому-то другому она могла даже придать шарма, но Агги показалось, что улыбается девушка некрасиво. Или же что ей совсем при этом не весело. – Я покину вас, как только выполню свою работу, – нашелся Агги. – Хм, – девушка приподняла одну бровь, и улыбка будто стекла с ее лица. – Вы так уверены в себе? Ведьмоловы до вас с этой работой не справились. "А вам как будто хочется, чтобы не справился и я", – чуть было не выдал в ответ Агги, но вовремя вспомнил, что общается с дамой и хозяйкой дома, а не с девицей на постоялом дворе. – Сделаю все, что в моих силах, – проглотил ее насмешку он и сразу перешел к делу: – Скажите, а с чем именно столкнулись прежние ведьмоловы? Что у вас здесь происходит? Откинувшись на спинку стула, Рина обвела комнату скучающим взглядом, но казалось, что на деле она просто собирается со словами. Светлые волосы были собраны в высокую прическу, а глаза ее были то ли голубыми, то ли зелеными, но при этом почти прозрачными. Рина могла считаться красавицей с ее прямым носом, высокими скулами, аристократичной осанкой и большими глазами. При этом губы девушки были тонкими и рот казался слишком длинным на узком лице, однако это маленькое несовершенство делало ее более живой, отличало от бездушной обыкновенной картинки. "И все же…" – мысленно продолжил Агги, разглядывая супругу хозяина, несостоявшегося графа и наследника усадьбы Холмах. И все же было в ней что-то неприятное. То ли кривоватая усмешка, то ли кошачий наклон головы и прищур глаз, которыми она исследовала Агги, словно раздумывала, купить его как какой-нибудь товар или поискать кого-то получше. – Я так понимаю, мой муж вам ничего не объяснил, – наконец вздохнула она. – Так и есть. Сказал, что все обсудим за ужином. – Как это на него похоже. Видите ли, он не верит в ведьмоловов. Считает, что вы и все ваши собратья – обманщики. – Это я уже понял, – Агги постарался, чтобы его улыбка была как можно более естественной. – Вы тоже так считаете? – Не женского ума это дело – судить о мужских профессиях, – пожала своими алебастровыми плечами Рина, и про себя Агги отметил, что подобные отговорки используют как раз весьма неглупые женщины. – Однако что я могу сказать точно: в этом проклятом доме происходит нечто ужасное. Отвратительное. И если существует нечисть, почему бы не существовать и охотникам за нечистью. Не сказав ни слова, Агги ждал уточнения, что же такое отвратительное наблюдают обитатели усадьбы, но Рина вдруг подалась немного вперед, и ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы отвести взгляд от не самого глубокого, но от этого не менее привлекательного декольте. – Хотите правду? – понизив голос почти до шепота, Рина спросила таким тоном, чтобы Агги сразу осознал: никакой такой правды ему не надо. – Конечно, – вопреки собственным чувствам кивнул он. – Я очень надеюсь, что вы тоже потерпите неудачу. – Вот как? Позвольте спросить почему? – Потому что тогда, хотелось бы верить, мой супруг согласится уехать отсюда и продать эту полуразрушенную усадьбу. На вырученные деньги мы смогли бы жить в столице. Вы бывали в Вонте? – Разумеется. Я там учился, – выдал Агги и тут же пожалел, что сказал это. Однако Рина если и была удивлена, расспрашивать не пожелала. – Кто бы мог подумать, – она изогнула бровь, но тут же позабыла о том, что сказал ей Агги. – Я опасаюсь, что этот ужасный дом доконает моего мужа. Он нездоров, хоть и отказывается это признавать. А я еще слишком молода, чтобы становиться… вдовой. На последнем слове голос ее дрогнул, и она опустила длинные ресницы. – Неужели все так плохо? – Вы даже не представляете. Сойк может храбриться сколько угодно, а на деле он… Резко замолчав, Рина отстранилась, одновременно отвернувшись от Агги и схватив за длинную ножку свой пустой бокал. Агги обернулся, готовый увидеть в дверях самого Сойка или же опоздавшего Джури, или слугу, который преступно долго ходил за вином, однако там стоял молодой человек, которого Агги до этого не видел. – Здравствуйте, – расплылся тот в широкой доброжелательной улыбке, прошел в гостиную, а когда Агги поднялся ему навстречу, встряхнул его руку в приветственном жесте. – У нас гости, вот так чудо. – Новый ведьмолов. Игги зовут, – без энтузиазма представила Рина. – Точнее, ведьмоловы, есть еще второй. – Агги, – поправил тот, но Рина вряд ли обратила внимание. – А меня зовут Леда, – все так же жизнерадостно улыбаясь, молодой человек обошел стол и уселся четко напротив Агги. – Ведьмолов нам здесь точно не помешает. "А кто ты такой вообще?" – больше всего хотел спросить Агги, но пока замешкался, подбирая вежливые слова, Рина как мысли его прочитала. – Леда – мой кузен. И учитель музыки. – А. Понятно, – сказал Агги, не придумавший, что еще тут можно ответить. – Мой дядя, отец Леды, давно разорился, и Леда живет за счет уроков музыки. Если бы не это, он бы давно сбежал отсюда быстрее даже слуг. Леда девушке определенно не нравился, она даже не смотрела на него, тогда как Агги поймал себя на том, что, напротив, с интересом рассматривает нового гостя. Темные волосы и темные глаза Леды контрастировали с его белой, такой же как у Рины, кожей, и улыбка казалась абсолютно идеальной. Она не померкла даже тогда, когда его кузина сказала откровенную грубость. – Мне больше нравится думать, что я друг семьи. А друзей не бросают в беде, – на миг Агги почудилось, что Леда сейчас ему подмигнет. – Как же, – чуть слышно фыркнула Рина. – Не бросают, – повторил Леда. Упершись локтями в подлокотники стула, он сомкнул кончики своих тонких длинных пальцев, и Агги, невольно залюбовавшись, подумал, что, если б и не знал, что тот музыкант, догадался бы при взгляде на его руки. – Тем более, мне интересно, чем в итоге закончится вся эта история. – А вы не боитесь нечисти? – с непроницаемым лицом спросил Агги. – Не могу сказать, – улыбка Леды наконец померкла, он призадумался, и между его бровей залегла тонкая морщинка. – Возможно, я бы и боялся, но местные призраки пугают преимущественно Сойка. Остальных они не трогают. – То есть вы не видели и не слышали ничего необычного? – удивился Агги. – В смысле, призраков видит только гра… Сойк? – Мы слышим и видим, – раздраженно отрезала Рина. – Но не мы цель этой нечисти. И не безмозглая прислуга, которая бежит от нас, как от прокаженных, хотя ни один из вроде как призраков ничего им не сделал. Наверняка не всегда жена Сойка была такой сварливой и неприятной. Агги даже склонялся к мысли, что такая красивая женщина не может быть до того вредной и грубой на язык. Скорей всего, ее просто замучил быт в богами забытой усадьбе, и Агги не мог винить ее в этом – он сам не пожелал бы задерживаться здесь ни на час, тем паче если бы ему была доступна жизнь в Вонте со всеми его столичными прелестями. Тем временем Леда как будто не тяготился атмосферой усадьбы – спину держал ровно, улыбался дружелюбно, а когда наконец появился слуга и плеснул в бокал красного вина, осушил половину чуть ли не одним глотком. – Вижу, вы уже познакомились, – без лишних приветствий и расшаркиваний Сойк решительно вошел в зал и сел на свое место в другом, противоположном от Рины конце стола – так супруги оказались четко друг напротив друга. Он подал знак слуге, и тот чуть ли не бегом бросился вон – побежал на кухню, чтобы дать команду приступить к подаче блюд. – Конечно, – теперь Леда сиял улыбкой в сторону хозяина дома. – Агги расспрашивал о призраках, которые достают нас уже не первый месяц. – Надеюсь, вы ему все рассказали, – невежливо бросил Сойк, словно сам Агги тут не присутствовал. – Не успели, – Леда хотел развести руками, но в одной из них был бокал, потому движение вышло несколько неопределенным, а Агги тем временем неуместно отметил, до чего же белоснежная у Леды рубашка под черным сюртуком. Пожалуй, тот был не только самым сияющим человеком в этой компании, но еще и самым элегантным, сумевшим обойти в данном вопросе даже хозяйку усадьбы Холмах. – Очень жаль, – искренне посетовал Сойк. – Мне уже надоело по сто раз повторять одну и ту же историю, тем более что… – Тысяча извинений! Бодрый голос Джури, раздавшийся за спиной, заставил Агги дернуться и обернуться. Он хотел было наградить друга гневным взглядом – ну как того угораздило опоздать на первый ужин в графской усадьбе, когда основная их задача – произвести хорошее впечатление на хозяев и как следует заработать? И осекся, даже не успев открыть рта. – Прошу простить меня за опоздание, – расправив плечи и вскинув подбородок, Джури поклонился сперва девушке, а потом всем остальным в комнате, и Агги понял, что это неспроста – видимо, того требовал этикет. – Привести себя в порядок с дороги – дело небыстрое. Аккуратно причесанный – Агги был готов поклясться, что даже подстриженный – и умытый, Джури предстал перед обитателями усадьбы в костюме, отдаленно напоминавшем фрак. Белая, как у Леды, рубашка и темный сюртук с длинными полами сидели на нем, как влитые, а сам Джури со своей горделивой позой да в таком облачении напоминал графа куда больше, чем Сойк. – Никаких проблем. Проходите, – Агги заметил, что Сойк тоже задержал взгляд на Джури чуть дольше положенного – наверное, в первый миг даже не понял, кто это перед ним. – Это что за маскарад? – тихим шепотом спросил Агги, когда Джури усаживался рядом с ним, а остальные отвлеклись на слугу, который выяснял, что господа желают отведать в первую очередь в качестве закусок: жареные хлебцы с утиным паштетом или пирог с почками. – Просто пытаюсь соответствовать обстановке, – так же почти беззвучно ответил Джури. "Да с чего вдруг?" – оттого, что ничего не понимал, Агги чувствовал раздражение. За всю жизнь он не видел, чтобы Джури так прихорашивался. Но вместо этого спросил: – Где ты достал это барахло? – Даже не представляешь, на что готовы слуги за один серебряный. Услышав, что Джури спустил на тряпки четверть их последнего гонорара, Агги испытал непреодолимое желание отвесить ему звонкую затрещину, чтобы тот превратился в себя прежнего, но его отвлек Леда. – Скажи, Агги… Могу я на "ты"? Почему ты решил стать ведьмоловом? – спросил он, с самым светским видом беря в руки столовые приборы. – Ну, я… – растерялся Агги, и на помощь ему пришел Джури: – Мы вступили на этот нелегкий путь, когда поняли, что не испытываем трепета перед нечистью и можем помочь тем, кому она досаждает, – сообщил он торжественно. – И да, нас, кажется, не представили. Вы можете звать меня просто Джури. Не люблю, когда перед именем используют титулы. – А у вас есть титул? – неподдельно заинтересовалась Рина. – Да, – Джури со скромным достоинством опустил взгляд. – Мой отец – виконт из Пироса. Не доводилось бывать в наших краях? – Нет, – все еще заметно удивленная Рина покачала головой. – Мы мало путешествовали. – Как любопытно, – Сойк откинулся на спинку стула и теперь наблюдал за Джури из-под полуопущенных век. – Виконт-ведьмолов? Простите, но это звучит как анекдот. Агги был готов схватиться за голову. Притом, что сейчас Джури ни слова не соврал, все присутствующие однозначно утвердились во мнении, что они какие-то прохиндеи. Действительно, какой виконт выберет бродячую жизнь, даже если допустить, что он верит в изгнание нечисти. "Что ты затеял?" – Агги мечтал схватить Джури за ворот его новенького сюртука и как следует встряхнуть. Уж лучше бы помалкивал, как до этого в библиотеке при первой встрече с Сойком. – Анекдот – это вся история моей знатной семьи, – ничуть не смутившись, Джури одарил Сойка своей зубастой улыбкой. – Мой отец разорился еще до моего рождения. Мне в любом случае пришлось бы работать, чтобы прожить достойную жизнь. Так не лучше ли заниматься тем, что хотя бы нравится? Покачав головой, Сойк наконец склонился над тарелкой. Агги был готов поклясться, что тот почти произнес снисходительное: "Ну-ну". Какой бы ни была цель Джури, одно можно было сказать с уверенностью: привлечь к себе внимание и заинтересовать собравшихся он смог. – Ладно, предлагаю перейти к делу, – произнесла Рина. – Пора рассказать, что тут у нас происходит. – Мы вас внимательно слушаем, – кивнул Агги, стараясь есть не слишком жадно и быстро. Как бы там ни менялась прислуга в усадьбе, с кухаркой здесь точно все было в полном порядке – блюда были не самыми изысканными, но вкусными, намного лучше тех жидких похлебок да пережаренного мяса, что составляли рацион ведьмоловов на постоялых дворах долгие летние месяцы. – Самое главное – это звуки, – заговорил первым Леда. – Часто мы слышим нечто, чего слышать не должны. Особенно в ночное время. – Шаги, шорохи, как будто кто-то двигает мебель, – подхватила Рина. – Но не это самое худшее, – вставил Леда. – Самое худшее – это детский плач, – Рина передернула плечами. – В имении нет детей. А еще смех. – Да, все мы слышали смех. Но даже не могли понять, откуда он исходит, – девушка и ее кузен перебивали друг друга, делясь с гостями подробностями их проблемы, тогда как Сойк угрюмо ковырялся вилкой в тарелке, но, как заметил Агги, толком ничего не ел. – Стуки, шаги, – продолжала Рина. – Когда мы точно знаем, что одни в доме, потому как прислуга ночует в летнем домике в другом конце сада. – А еще музыка. Отвратительная музыка, – Леда болезненно поморщился. – Ну как сказать отвратительная. Твоя порой похуже будет, – подколола его Рина, на что Леда закатил глаза, но определенно не обиделся. – Какая еще музыка? – попытался вклиниться в поток их объяснений Джури. – Флейта. Кто-то играет на флейте в темноте, – объяснил Леда. – Жуткий такой, плачущий звук. – А у вас флейта есть? – спросил Агги. – У меня? Боги упасите, конечно, нет, – Леда возмущенно передернул плечами. – Инструмент простолюдинов. Я даже играть на ней не умею. В детстве, как обычного простолюдина, Агги научили играть на дудочке – на этом его музыкальное образование и закончилось. В чем Леда был определенно прав, инструмент этот был не из благородных, но Агги все равно почему-то испытал досаду от его слов. – В гостиной на прошлой неделе нашли лужу крови, – неожиданно сухо произнес до этого отмалчивавшийся Сойк. – Крови? – Чьей? – одновременно спросили Джури и Агги. – Чтоб я знал, – невесело усмехнулся Сойк, бросив уже не первый короткий взгляд в сторону Джури – Агги сам испытывал желание рассмотреть друга получше, до того непривычно и, что уж душой кривить, изысканно тот выглядел. – Человечьей, чьей же? – пожал плечами Леда. – Почему сразу человечьей, – не без злости начал было Сойк, но Леда перебил: – А как иначе? Во-первых, ее было очень много – явно не кошка мышку там съела, во-вторых, откуда здесь взяться крови какого-нибудь животного? – А откуда взяться крови человека? – не сдавался Сойк. – Подождите, давайте по порядку, – попросил Агги, который снисходительно слушал историю про странные звуки в доме и теперь впервые напрягся. Лужа крови на фоне прочей ерунды казалась серьезным заявлением. – Девчонка у нас тут была, служанка, – принялся объяснять Леда. – Всего неделю как наняли. Утром пришла в гостиную на первом этаже раздвинуть шторы, а весь пол кровью залит. Она уже успела свернуться. – Можете сами полюбоваться, – на лице Рины появилась гримаса отвращения. – Пол вымывали три дня, но эта мерзость въелась в доски. Полагаю, навсегда. – Больше мы этой комнатой не пользуемся, – резюмировал Леда. – Хотя, видят боги, это было самое светлое и теплое помещение в доме. – Служанка, разумеется, в тот же день уволилась. – А что другие слуги? – спросил Агги. – Никто не пропал? – Вы думаете, там кого-то убили, – не столько спросил, сколько заявил Сойк. – А что еще тут можно подумать? – Нет, никого там не убивали, – заговорил Леда. – По крайней мере, вся прислуга была цела и невредима. Правда, несколько человек сразу попросило расчет. – А больше никаких людей тут на мили вокруг нет. На несколько мгновений в комнате повисло гнетущее молчание, когда снова заговорила хозяйка дома. – Еще зеркало, – казалось, списку злоключений не будет конца, и Рина сама уже, как и Сойк, устала их перечислять. – В спальне Сойка. В смысле, в умывальной комнате. Оно постоянно разбито. "Что значит постоянно?" – хотел спросить Агги, но Джури его опередил. – Прошу простить меня за нескромность, – несколько чересчур любезным, как показалось Агги, тоном начал он. – А у вас общая супружеская спальня? – Нет, – сказала как отрезала Рина. – У меня своя комната, у Сойка – своя. Так вот там зеркало… – Каждое утро я обнаруживаю, что зеркало в моей умывальной, что примыкает к спальне, разбито, – хмуро бросил Сойк. – Прислуга несколько раз меняла зеркало на новое, и каждый раз, ложась спать, я видел, что оно в полном порядке. Однако утром я постоянно находил в умывальной осколки на полу. Либо же новое зеркало было в трещинах. – Разбитое зеркало – дурная примета, – негромко произнесла Рина, но вряд ли кто-то кроме Агги ее услышал. – В итоге я велел убрать зеркало из моей комнаты вообще. – И что вы думаете? – подхватил Леда, поглядывая на Агги с каким-то необъяснимым торжеством. – На следующий день в умывальной на полу снова появились осколки. За столом повисло молчание. Пока Джури с озадаченным видом чесал затылок, Агги казалось, что он слышит, как щелкают шестеренки в его голове. – Та-ак, – протянул он, откладывая столовые приборы. – Скажите, вы ведь не запираете спальню на ночь? – Какой интересный вопрос, – теперь Сойк пытливо вглядывался в его лицо, и в глазах его Агги померещилось некое новое выражение, с которым тот раньше не смотрел на лжеведьмолова. Как будто впервые в душе Сойка пробудилось любопытство. – Разве призракам помеха запертая дверь? – Вот поэтому я и спрашиваю, – Агги выдержал его пытливый взгляд. – Мог кто-то войти в спальню, пока вы спали? "Ты очень странный ведьмолов", – красноречиво говорило выражение лица Сойка, но Агги был готов поклясться, что в этот момент тот стал смотреть на него чуть менее пренебрежительно, чем до этого. – Ошибаетесь. Каждую ночь я запираю дверь на ключ. – У кого еще есть ключ от комнаты? – Ни у кого, только у меня. – Разве мы ищем здесь преступника из плоти и крови? – насмешливо спросил Леда. – В доме по ночам никого, кроме нас троих, нет. Зачем нам пугать самих себя? Еще и таким глупым способом. – Уверен, существует возможность проникнуть в дом извне. Вы не подозревали слуг? – Прислуга все время меняется. Кроме двоих стариков, что жили здесь еще при покойной графине. Но они с трудом по лестнице ковыляют – не могли они ничего подобного совершить. Да и не стали бы. Кому оно нужно? Нужно это было тому, кому выгодно. Агги считал, что виновника мистификации – а в том, что это именно она, а не какие-то потусторонние сущности, он даже не сомневался, – проще всего найти, определив, у кого был интерес в этом деле. Или понять для начала, какова цель представления. Выжить хозяев? Довести их до сумасшествия? Может, кто-то хочет выкупить усадьбу и таким способом сбивает цену? – Это еще не все, – чуть изменившимся голосом тихо произнесла Рина. – Помимо звуков и зеркала еще… – Полагаю, на этом мы остановимся, – громко и твердо произнес Сойк, и Рина, прикусив губу, опустила голову. – Думаю, наши гости-ведьмоловы поняли, в чем наша проблема, – и сделав жест, каким обычно приглашают войти в дом, Сойк с напряженной улыбкой обратился к Агги и Джури: – Прошу вас. Поле работ мы определили. Можете делать, что вам угодно, входить в любые комнаты, кроме личных покоев – это с разрешения обитателей дома и в их присутствии. Можете поговорить со слугами. Также сад и прилегающие земли к вашему вниманию. Единственное что, будьте осторожны – лучше не выходить за ограждение. Сразу за живой изгородью начинаются непроходимые болота – если сгинете там, вряд ли получится вас найти. Не дожидаясь ответа, Сойк поднялся из-за стола и, поклонившись всем на прощание, вышел. Агги отметил, что его тарелка осталась практически нетронутой, а также увидел, как Леда и Рина быстро переглянулись. Что бы ни хотела еще им рассказать девушка, спрашивать сейчас точно не следовало, но Агги не сомневался, что, если подойти к ней позже и задать вопрос, та поделится, чем еще она так обеспокоена. – Ну и ну, – задумчиво протянул Джури, несмотря на озабоченный вид, продолжавший с аппетитом наворачивать жареную грудинку. Ему никто не ответил, и до конца ужина о деле гости и хозяева не перемолвились ни словом. Самым поразительным во всей ситуации Агги казалось даже не то, что подобные ужасы просто бессмысленны, не могут существовать в реальности и что всему должно иметься объяснение, а то, насколько интересно ему было слушать о злоключениях обитателей усадьбы Холмах. Он вдруг понял, что не сможет уехать отсюда, не выяснив, что здесь на самом деле творится. Сначала Агги даже не понял, что его разбудило. Он видел какой-то на удивление хороший сон, когда тишину в усадьбе пронзил чей-то громкий вопль, который разнесло эхом по всем этажам и пустующим комнатам. Агги резко сел на кровати, моргая и спросонья не понимая, что именно произошло, но вопль и не думал стихать. Кто-то в коридоре на их этаже орал так, что едва уши не закладывало, и, придя в себя, Агги вдруг осознал: вопит Джури. Ни с чьим другим он бы не спутал этот крик, который ему уже не раз доводилось слышать во время костюмированных представлений об изгнании нечисти. Быстро натянув на себя халат, заботливо выданный кем-то из немногочисленной оставшейся в усадьбе прислуги, Агги выскочил в коридор, даже не обувшись, и мгновенно об этом пожалел. Каменный пол, не застеленный ковром, был ледяным – под стать всей усадьбе, промерзшей на болотах до самого основания. Свечу Агги тоже забыл, даже не подумал о ней, и сначала двигался исключительно на звук неумолкавшего Джури. "Ну где демоны его носят!" – в панике подумал Агги, сворачивая за угол по направлению к главной лестнице, и едва не столкнулся нос к носу с Ледой, который, очевидно, тоже вышел на звук. – Случилось что? – испуганно спросил тот, кутаясь в свою пижаму, и Агги невольно опустил взгляд. В руке у Леды был подсвечник, света которого хватало, чтобы осветить его нелепый вид: короткие шорты, ничуть не скрывавшие тощие ноги, и легкую рубаху, будто бы снятую с чужого плеча – настолько она была большой Леде. Очевидно, не только Агги только что проснулся и кинулся вон из своей спальни. Не удостоив музыканта ответом, он бросился дальше по главному коридору – слишком длинному, как казалось в темноте. "Если тут и водилась какая нечисть, то Джури ее всю распугал", – решил Агги перед тем, как наконец оказаться у самой лестницы на первый этаж, где и обнаружил Джури. – Что тут происходит? – раздался голос Сойка из-за спины, и Агги посторонился, пропуская его с подсвечником к сидящему на ступенях Джури. – Я… там… а оно большое и… как полотно… оно... большое… – несвязная речь Джури настолько резала слух, что Агги едва не поперхнулся воздухом. На его памяти даже в самых нелепых ситуациях Джури был весьма красноречив, и проблем с косноязычием у него никогда не возникало. Не далее как этим вечером выяснилось, что Джури способен говорить как урожденный виконт, чему Агги успел поразиться и что теперь совсем не вязалось с открывшейся картиной – Джури трясся, как лист на ветру, и лепетал, как пятилетний ребенок. – Большое что? – строго спросил Сойк, и Агги сделал шаг вперед, кладя Джури на плечо руку. – Ты видел призрака? Опиши его, – попросил он спокойным тоном, сжимая пальцы и мысленно умоляя Джури прекратить истерику. Леда опасливо приблизился к ним и спросил, что происходит, но, как и Агги, Сойк даже не посмотрел в его сторону, глядя на Джури, который теперь смотрел куда-то в пространство над лестницей. – Он был… был… белый как… никогда не видел ничего такого… белого… – Как славно, наш ведьмолов никогда не видел призраков, – презрительно хмыкнул Сойк, и Агги резко выпрямился, выпячивая грудь, невольно стараясь казаться больше, чем он есть. – Джури – не ведьмолов, он лишь мой помощник. – Помощник ведьмолова никогда не видел призраков, но прибыл с ними бороться. Полоса наших сказочных везений не прекращается. Агги ничего не ответил, помогая Джури подняться на ноги и чувствуя, как тот дрожит. Никогда прежде он не видел друга таким перепуганным, и это само по себе казалось странным – особенно на фоне догадок Агги о природе призраков, тревоживших молодого наследника и его семью. – Мы обсудим, что Джури видел, и сообщим всем утром, когда установим, что за призрак ему явился, – сообщил он Сойку и Леде самым будничным тоном и увлек Джури за собой, намереваясь поскорее покинуть холодный коридор, в котором гуляли сквозняки. – Уж потрудитесь, – буркнул Сойк и, не дожидаясь их ухода, направился в свою спальню, расположенную в другой части коридора. Он что-то пробормотал себе под нос, удаляясь, но слова его были не слышны – впрочем, Агги не сомневался, что тот лишь убеждается в своей неприязни к очередным ведьмоловам. По правде сказать, сейчас он мог бы с ним согласиться: Джури сделал все, чтобы они выглядели обманщиками, которыми и являлись. – О, Рина, лучше тебе не ходить сюда, нам тут призрак явился! – услышал Агги за спиной голос Леды, но не стал оборачиваться, спеша отвести Джури в свою комнату. Тот все еще мелко дрожал, но послушно шагал вперед. Темнота коридора немного рассеялась в свете луны, проникавшем из окна, но холод никуда не ушел. Агги почти втолкнул Джури в свою комнату, тут же запирая ее на тяжелый засов, который одобрительно скрипнул. Свеча на столе почти погасла, давая рассеянный свет, но даже в нем Агги почти видел, как бледен Джури. – Что ты устроил? – прошипел он, а Джури попятился назад, будто вместо Агги видел того самого призрака. – Ты хоть понимаешь, что о нас теперь думают хозяева? Сойк и так не особо верил в наши способности! – Клянусь тебе, там был призрак! – Джури поднял руки вверх, словно сдаваясь, и тут же начал махать ими, постепенно приходя в себя в компании друга. – Я шел в туалет, сонный, еще и расположение комнат не помню, а тут по лестнице спускается нечто! – Какое еще нечто? – Нечто белое, большое, оно даже не спускалось, а плыло! – Век бы тебе в болотах плавать, – прокомментировал Агги, устало массируя виски, но Джури продолжал тараторить: – Призрак – или что это было – он посмотрел на меня, точнее, я не уверен, что посмотрел, потому что глаз у него на лице не было, но он обернулся и начал приближаться и становиться еще больше и я… и я… – И ты идиот, Джури, – резюмировал Агги, опускаясь на свою кровать и подтягивая к себе ноги. – Белый призрак – ты и сам прекрасно знаешь, что не бывает никаких призраков, и уж тем более в этой усадьбе. – Ты не понимаешь, – возразил друг, запуская в волосы пальцы. – Он не был похож на призрака. Это был призрак настоящий. В комнате повисла тишина, пока Агги обдумывал сказанное Джури. В его голове голос друга звучал с издевкой – не они ли сами богатели на глупых селянах, которые были готовы винить призраков и другую нечисть во всех своих бедах? При этом Джури не был глупым и уж точно еще пару дней назад сам смеялся над слепой верой в потустороннее, которая приносила им деньги. Что случилось с ним в этой усадьбе, в которой если что-то и обитало, то только плохое настроение, которое распространялось и на ее обитателей, и на гостей? Призраков не существовало – и ничто не могло их создать на темной холодной лестнице, где Джури что-то привиделось. – Проверь свои вещи, – наконец со вздохом посоветовал Агги. – Если не найдешь там белого покрывала, то вот тебе и призрак с лестницы. – Почему ты не думаешь, что что-то действительно может отравлять жизнь графу, – вопросил Джури и, сделав едва заметную заминку, продолжил: – и его супруге? – Отчего же не думаю? Я как раз верю, что очень даже может, но это точно не потусторонние твари, – вздохнул Агги и, заметив непонимающий взгляд Джури, пояснил: – Посуди сам: молодому графу на голову сваливается наследство в виде большой усадьбы, он и его супруга сразу же заселяются в дом. Никаких деталей о том, кто мог оспорить наследство, о других претендентах на усадьбу и о завистниках в семье мы пока не знаем. – Ты думаешь… – Я думаю, что единственная нечисть здесь – это те, кому не нравится, что граф внезапно разбогател. И к призракам это не имеет никакого отношения.