Зачем человеку каникулы?

– Успокойся, придурок! – орал впереди Дима, – тебя щас током ёбнет! – но никто его не слышал, а Денис так вообще уже добежал до вышки и схватился за металлическую перекладину. Андрей тоже прибежал туда и упал на землю, пытаясь отдышаться. А Антону вообще «буква ю». У него хавчик есть. – Ну, вы там это, бегите! Я вас тут подожду, а то что-то как-то жить захотелось! – и парень приземлился на траву, пытаясь немного её примять вокруг себя, чтобы не закрывала обзор. Теперь можно было достать яблоки, сигареты, попкорн (его, вроде, из пшеницы делают... – думал Антон, – или из риса. Ну, тут трава есть, в принципе, можно пожевать). Антон засунул в рот колосок и начал жевать, свободными руками поджигая сигарету. Но чёт как-то трава эта на попкорн не похожа, а Дорохов уже карабкается куда-то наверх. Андрей тоже пытается, но у него получается хуже. Он пока даже от земли оторваться не успел, а вот Антон резко подпрыгнул, прикрывая горящую жопу, потому что трава всё-таки не попкорн, а, скорее, печень наевшегося бумаги кабана, а выплёвывать её и одновременно зажигать сигарету довольно сложно Антон не мог, потому что руки не оттуда растут. В общем, он даже не успел сообразить, что произошло, но во рту всё ещё чувствовалась горечь, а вокруг, травинку за травинкой, пожирал огонь. Ему, судя по всему, вкусно было – не то, что Антону. Пытаясь затоптать огонь сланцами, он их только подплавил и обжёг ноги, а потом с криками: «А! А-э-у-э! Блять-а-а-а... Эй, вы! Сы-ыука... Дриопитеки в десятитысячном поколении! Да за... Блять, забейте вы уже на эту мельницу ебучую!» пытался прикрыть траву полотенцем, правда, сам не понимал, зачем, но по телевизору так часто делают. А ещё он был занят своей маленькой проблемкой и ему было не до друзей. Он тут, кажется, траву жжёт! А это, кажется, незаконно! ...А друзья его верные – Денис Игоревич, Дмитрий Темурыч и Андрей Хуйегознаеткакойыч – свои проблемы серьёзные решали, да отношения между собой выясняли. Решил как-то раз добрый молодец Денис силу да смелость свою показать, да умом не блистал он и друзей своих не слушал. На высоте с сажень высотой он за металлические перекладины держался, да ноги подвели богатыря русского, когда молнии горячие обожгли ладони юношеские, столкнули добра молодца, да полетел он вниз со скоростью бешеной, а искры электрические продолжали мешать Денису Игоревичу свой путь к земле-матушке преодолевать. Да только не один Денис их интересовал. Андрей же, силой мужицкой ненаделённый, всё ещё карабкался внизу и падение верного товарища своего своей шеей смягчил. Да только разозлили они уже металлическо-электрическое чудовище, иль неисправно оно было. Разгневался злой великан, да молнией в землю под крики Димитрия Темурыча выстрелил. Вспыхнул огонь яркий, всё на своём пути убивающий, да распространялся он быстро, Андрея да Дениса огненным кольцом от друзей своих отделяя. Упал добрый молодец Андрей на землю, пока Дорохова током ебашило, да к рюкзаку своему прильнул, да только молния на рюкзаке этом не поддавалась, не хотела к содержимому пускать хозяина его истинного. И в этот момент влетело в огненный плен чудо-юдо лохматое. Оттащило от вышки лодыря безмозглого, да помогло брату своему верному замок коварный победить. Прихуел Андрей и стал думу думать. А третий лишний (потому что адекватный) в этом кругу из чуды-юды страшного превратился в молодца прекрасного. Извлёк он красный бочонок из плена рюкзачного и высказал мысль мудрую: «А я же тебе говорил! Огнетушитель – нужная вещь!», принялся он со зверем коварным, всё на своём пути пожирающим, бороться под крики брата своего: «А я же вам говорил! – кричал он Денису контуженному, на весь мир забившему и глюки ловившему. – Энтони никогда плохого не посоветует! Он не персик, он – э-э-э-у-э-а-м-м-о-о-очень крутой... Он просто очень крутой». А спаситель придурков наших уже заканчивал борьбу с огнём и спасал уже Антона под взглядом офигевшего Димы.

***

– Блять, Андрей, – стоял Энтони над своим братом, грозно сдвинув брови и подняв указательный палец, – я, когда тебя отпускал, что тебе говорил? – Ну, во-первых, отпускал меня не ты, а Сергей Борисович, – пробубнил сидящий на земле Андрей, рисующий пальцем иероглифы на сухой траве. – А во-вторых... Ну... Ты говорил, что вернуться мы должны живыми и невредимыми. Но так мы такими и вернёмся! – Вернётесь. А ничего, что, если бы я не оказался рядом, вы бы тут если сами и не сгорели бы, то как минимум сожгли бы полполя! – Ну так не сожгли же... – пристыженный Андрей продолжал ковырять землю пальцем. – Так ты что, и есть его брат? – спросил Антон, до которого всегда всё доходило долго. Но вопрос его проигнорировали. А он снова сконцентрировал внимание на Денисе, который всё ещё испытывал лёгкий шок, а потому опирался на Шастуна. Сейчас они отошли на безопасное расстояние от неисправных ЛЭП и всё ещё с опаской поглядывали на них. Всё-таки как-никак эти штуки их чуть не убили. – Ну, я так понимаю... – Дима почесал затылок, – нам надо вернуться в лагерь. И молиться, чтобы мы остались живыми... – Ты чего! – подскочил с земли Андрей. – Это ты можешь вернуться! А о нас с Антоном ты подумал? Нас же этот больной гвоздями к стенке прибьёт! Или в реке утопит! – Или вырежет наши кишки, а потом из них же и свяжет для нас петлю... – Кто? – спросил Антон Ульянов, которому, к его же счастью, повезло с вожатым. – Арсений Сергеевич, – сдавленным, испуганным и обречённым голосом хором проговорили те, кому не посчастливилось столкнуться с Сатаной вживую, а именно Антон, Андрей и Денис. Диме до этого момента везло. Нет, то есть он видел уже это чудовище в гневе, например, когда Ревва с Гудковым решили девочек делить или когда он Шастуна с дошираком из-под кровати вытаскивал, но самому Диме всегда встречи с ним сходили с рук. – А это кто такой? – спросил Энтони, взваливая на своё плечо Дорохова, который до этого момента висел на Шастуне. – Попов, – ещё более сдавленными, загробными голосами произнесли все четверо. Даже до Димы допёр весь пиздец ситуации. – Бля, этот ваш вожатый, что ли? Не хочу показаться невоспитанным, но я абсолютно случайно заглянул в комнаты вожатых и увидел чудесную картину, – Энтони задумался. – В общем, вышел из строя ваш вожатый. За него не бойтесь. – Пф, – фыркнул Шастун, – за кого-за кого, а вот за него я точно не боюсь. Как я ему теперь в глаза смотреть-то буду! – То есть ты его боишься? – поправил свой очки Дима. – А ещё тебе стыдно, так? – на лице парня появилась пошлая улыбка. Не хватало только подлой еврейской музыки для полного кайфа. – Отвали, – Шастун лишь махнул на него рукой. – Так что с Арсением? – У-у-у, ребят, тут безнадёжный случай, – Дима опёрся о дерево и стал жевать какой-то листик. – Напился он, – небрежно бросил Энтони, отмахиваясь от последующих вопросов, – вы мне лучше скажите, как дальше поступим? – он поправил Дениса, висевшего на плече, – ему, – парень указал пальцем на свою ношу, – надо в больничку. Я так посмотрел, вроде ничего серьёзного, но всё равно лучше спросить у Игоря. Вас я бы тоже одних оставлять не стал, но если нам на пути попадётся Бузова, психолог или, ещё хуже, Шеминов, то нам всем пизда. Ну, то есть если они увидят, как я этого тащу, и вы ещё рядом такие на позитивчике. – Логично, – Позов сплюнул горький листик, – мы лучше сейчас все вместе пойдём в сторону лагеря, но вы с Денисом тогда первые зайдёте, а мы чуть позже. – Да, я тут вообще не понимаю, что происходит, – заявил сидящий в кусте Антон, – но я доверяюсь вашему плану, потому что, как бы это странно ни звучало, я хочу жить. – Удивил, – сказал Андрей с серьёзным лицом. – А я этого раньше и не замечал как-то. – Юморист хренов, – пробурчал Денис, которого всё ещё потрясывало от адреналина в крови. – Да, вы все тут хороши, – сказал Энтони, выпрямляясь. – Пойдемте. Я вас теперь одних не оставлю. Тут спорить никто не решился, да и смысла не было. И так уже хватило событий на сегодня.

***

Вернувшись к тому месту, откуда всё и начиналось, а именно к той части лагеря, где нет камер, ребятам пришлось разделиться: Энтони помог Денису перелезть через забор и потащил его к медпункту, а остальные остались сидеть под деревом. Пятеро человек, идущих с той стороны лагеря, где и нет практически ничего, привлекли бы много внимания, поэтому идти группами было логичнее. – Слушайте, а почему его так? – спросил Андрей, сидящий в траве. – Потому что нельзя таким дебилом быть, – с умным видом заявил Дима, ходящий туда-сюда и пинающий невинные шишки, – ему ещё очень повезло, что напряжение было невысоким. Да нам всем очень повезло! – Позов с особой яростью пнул шишку, которая, отрикошетив от дерева, улетела в кусты. – Что ты так смотришь?! – зло огрызнулся он на Антона, который с самым невинным видом жевал оставшееся в живых яблоко. – Да нет, ничего, – спокойно ответил Шастун, понимая, что все и так на взводе, а у Димы, судя по всему, психика не такая закалённая, – просто я подумал, что если бы там, – он указал на кусты, – была белка, то... её уже больше нет. Дима хмыкнул, продолжая пинать шишки и злобно сверху вниз поглядывать на мальчиков. Хотелось бы сказать, что ни одна белка не пострадала, но, к сожалению, такой уверенности нет. – Да чё вы такие спокойные? – резко остановившись, рявкнул Дима. – Дим, понимаешь, – после недолгой паузы начал Андрей, – когда в твоей жизни происходит много пиздеца, ты уже начинаешь это... ну, как бы игнорировать. – Да, но правильнее будет сказать не игнорировать, а просто... Нет, ты не привыкаешь. К такому почти невозможно привыкнуть, а как бы... Ну, начинаешь самостоятельно анализировать произошедшее. Не то чтобы тебе пофиг, нет. Просто ты уже... – Уже изначально начинаешь обдумывать, – А я что, по-твоему, просто хер на это забил? – опять не выдержал Позов и перебил Андрея. Было видно, что он весь на нервах. Руки его тряслись, и парень снова начал наворачивать круги по поляне. – Нет, просто, – снова начал объяснять Антон, – просто, блять... Нихуя это всё не просто! Но, в общем, ты сразу видишь самые яркие детали случившегося: Дениса ударило током, мы все чуть не сгорели, наши яблоки хотят сожрать муравьи. А мы с Андреем сначала рассматриваем ситуацию со всех сторон. Хз, зачем, тут вроде всё уже и так понятно, просто это уже вошло в привычку. К нам тоже придёт это состояние, поверь, только позднее. Через час, а может, через месяц. Сейчас кажется, что вроде всё кончилось хорошо, а вот когда начинаешь думать, что было бы, если бы Энтони не появился... Когда жизнь насыщена разными событиями... Сознание, оно... как будто ставит блок на эмоции, понимая, что сейчас не время. Они выйдут потом. Возможно, в более комфортной обстановке, а возможн... – Не знаю, что из тебя выйдет, – удивлённо заявил Андрей, – но вот, как по мне, ты сейчас сморозил какую-то чушь. Это, знаешь, когда в школе о вреде курения затирают и пытаются на нашу совесть или, ну, там, мозги надавить или запугать, примерно такими же фразами говорят. Только ты вроде никого не запугиваешь, а давишь только невинных муравьёв, но всё равно звучишь, как тётенька-волонтёр. Или как Арсений-пиздабол, который говорит, что плохо себя вести – плохо. Ну, или... – Да бля, ты всю атмосферу поломал! Я-то только почувствовал себя философом или хотя бы просто умным человеком. – Умным? Ты? Себя? – смеясь, выдавил Андрей, делая акцент на каждом слове, пытаясь подавить рвущиеся наружу слёзы бешенства. Правда, потом ему пришлось уворачиваться от летящего в него огрызка. – В общем, Поз, то, что сказал Антон – хы-уй-ня, – по слогам проговорил парень, – лично как раз таки забил хер. Если бы Энтони не пришёл, я бы сам огнетушитель достал и... – Кстати, да, ты что, всегда, что ли, огнетушитель с собой носишь? – Антон увлечённо откусил яблоко. – Ладно, он тяжёлый. Ладно, объёмный. Ладно, блять, сука, только у человека с очень запущенной шизой хватит мозгов, фантазии, ебанутости его с собой таскать, но, блять, где? Где ты его взял? – Да, Антон, каждый раз тебе удивляюсь, – сказал уже начавший приходить в себя Дима, – человек ОГНЕТУШИТЕЛЬ с собой таскает, я с самого начала обратил внимание на бедный рюкзак, который трещит по швам, а тебя волнует только то, где он его взял? Серьёзно? Да мы, сука, как бы в лагере. Тут как бы пожарная безопасность. – Ага! – Так где ты его взял? – всё-таки поинтересовался Дима. – У нас, на первом этаже, возле выхода. – На самом видном месте? – Ага. – Там, где любая любопытная дурочка заметит его пропажу, скорее всего, уже сегодня? – Ага. – И там, где куча камер, по которым тебя сразу же вычислят? – А-ага... – П – пизда! – гордо заявил Антон. – Ты вообще чем думал? – Это не я думал. Это Энтони думал. И он сказал его взять. – Бля, какой же ты тупой! – почти хором проговорили Позов и Шастун – Соглашусь. – Согласишься! Только теперь-то что это даст? – заныл Дима, хватаясь за голову. – Не сегодня, так в ближайшее время заметят его отсутствие, и нам всем останется только танцевать под звуки ошибок windows. – Обожаю этот танец. – Ты, гроза красных баллонов со шлангами, вообще заткнись! – А я и не оттыкался, – поймав на себе два грозных взгляда, Андрей понял, что шутка не зашла, и решил всё-таки замолчать. – Может, если наш график действительно "вышел из строя", мы можем быстренько второй такой же у Игоря одолжить? Или на крайняк у психолога, он мне показался вполне вменяемым, – задумчиво проговорил Шастун. – Сейчас главное, чтобы нас всех домой не отправили. Арсений-Арсением, а вот мамка с ремнём – это реально страшно. – Тебя... Бьют? – удивился Позов. – Не, – отрезал Шаст. – За последние лет пять на меня никто, кроме этого стриптизёра недоделанного, руку не поднимал. Мама только угрожает. Придёт, поорёт, запугает... Надавит, мол: "Я разве так тебя воспитывала?", "И это твоя благодарность?". Но не бьёт никогда. Может, понимает, что я её сильнее, а может, боится, что узнает кто. Она работает где-то... В госаппарате, короче. В общем, если там узнают, нам всем крышка. – И ты что, прям совсем ничего сделать не можешь? – спросил Дима, стоящий со скрещенными на груди руками. – А что делать-то? Не, ну, что-то пробовал, но только если родаки узнавали, потом ещё жестче ограничивали. А я и боялся. Вот так кажется, блин, что они мне сделают? А как до дела доходит, сразу страшно становится. К сожалению, мне 15, и я во многом завишу от них. И сделать с этим ничего нельзя. – А другие люди? – спросил Андрей. – Есть же, наверное, другие люди, которым ты доверяешь. Ну, типа, которые помочь могут? – Нет, – Антон покачал головой. – Меня с детства растили в каком-то... социальном вакууме, что ли. Если я сближался с кем-то из взрослых, меня сразу ругали. А я тогда мелкий был, глупый. Только вот сейчас, не так давно, начал понимать, что так нельзя. Не знаю, что родителям от меня нужно, но я только вот год назад начал понимать, что всё это как-то неправильно. Сам начал пытаться социализироваться и понял, что чем-то я непохож на остальных. Чем-то я отличаюсь. Занялся самокопанием и... вот. Я ведь ещё пару лет назад даже самых элементарных вещей не понимал... Типа, что обычно детей заводят не только для продолжения рода, а ещё и потому, что дети – это способ, ну, как бы заново прожить жизнь. Ну, то есть любить, воспитывать, вести по жизни такого маленького человечка. И, если у самого что-то в жизни не сложилось, не дать своему ребёнку допустить эту же ошибку и не дать другим совершить с ним то, что могло стать роковым для тебя. Я себе когда-то поклялся, что, если у меня будут дети, они у меня будут самыми счастливыми, – Антон грустно улыбнулся, – и друзья у них будут, и родители любящие, и они не будут бояться возвращаться домой... Возможно, я что-то неправильно говорю, но мою жизнь уже не исправить. Мне пятнадцать. Кому я нужен... – грустная улыбка Антона начала подрагивать, а глаза заблестели. Нет, это был не тот огонь, который можно было видеть в них хотя бы несколько раз на дню. Это была влага – слёзы, которые стали появляться в них непозволительно часто. – И... что дальше делать будешь? – осторожно спросил Дима, который уже тоже сидел под берёзкой. – А хуй его знает... – Антон вытер слёзы и снова выглядел бодрячком. Только под глазами остались небольшие красные пятна от контакта с грубой тканью рукава рубашки. – Главная цель: дожить до восемнадцати. А там дальше свалю в другой город, поменяю паспорт и... – Знаешь, – снявший очки Дима посмотрел прямо в глаза Шастуну. – Жить будущим временем тоже не очень-то правильно. – Да, знаю я, – отмахнулся Антон, – засиделись мы уже. А нам ещё огнетушитель новый надо искать где-то, – парень поднялся с земли, отряхнул колени... и заросли папоротника, в которых сидела "белка", зашевелились. Андрей не успел даже встать – с противоположной стороны тоже кто-то вышел из-за дерева и оглушил его палкой какой-то берёзы. Дима сразу узнал его. Это был один из тех людей, к которым ездил Арсений Сергеевич... Мужчина зажал Антону рот и попытался заломать ему руки. Первым порывом Позова было схватить обгоревшие остатки огнетушителя и захуярить в лицо этому недо-Айболиту, хотя Айболит вроде лечил, а не воровал, но сейчас как-то похуй, особенно когда второй кожаный папоротникосек вылез из папоротника и оглушил самого Диму... Подхватив Антона под колени и, вытащив из кармана нож, он вместе со своим приятелем потащил было Антона куда-то к дереву, но наступил на тот самый яблочный огрызок... Он полетел вниз, потащив за собой Антона, которого всё ещё одной рукой крепко держал за лодыжки. Всё бы ничего (ага, прям вообще ничего), да только вторая его рука подвернулась так, что упавший Шастун бедром напоролся на нож... Он вошел не глубоко, но, блять, больно. Парень сдавленно заорал, но рот его всё ещё был зажат, а мужик этот, сматерившись, поднялся, вытащил нож, вызвав ещё один всхлип, а потом этот же нож подставил к горлу паренька и всё-таки потащил его куда-то к папоротникам. Наверное, эмоции Антона описывать бессмысленно. Только представьте: вы только что жаловались на жизнь, рыдали, незадолго до этого чуть не сгорели, а вашего друга знатно так шибануло током. Но это не всё. Только что других ваших друзей два здоровенных мужика ударили палками, а вас потащили в неизвестном направлении от ваших полумёртвых друзей, перед этим ещё и порезали. И сейчас даже любой педофил-абьюзер-каннибал-сука-Сергеевич кажется лучшим, что с вами могло случиться... В общем, пока вы представляете это всё, Антона, у которого в голове играет подлая еврейская музыка, уносят в неизвестном направлении.