Зачем человеку каникулы?

Дальше день прошёл нормально. Заехали ещё две группы детей, они заселились, познакомились в отрядах, придумали названия и девизы... Обед, какие-то лагерные мероприятия, ужин, культурная программа... И вот, то, чего Антон боялся. Дискотека. Всё весёлые, танцуют, поют, а у него трещит башка. Дима тоже стоит в сторонке, скрестив руки на груди. – И тебе нравится всё это? — спросил Шаст у друга, вставая рядом с ним, подальше от оживлённой толпы. – Нет. Но свалить у нас вряд ли получится — доверься моему опыту, — сказал Поз безэмоциональным голосом. – А почему? – Заметят — пойдут искать. Найдут — вернут обратно, а потом ещё и танцевать заставят. И накажут. А они найдут. – То есть покурить сходить не получится? – Почему это не получится? Получится. Если ненадолго. И если изначально в сторону туалета пойти. И не вместе, — всё так же безэмоционально, глядя в одну точку, говорил Дима. – Или просто отпроситься, — вздохнул Антон. Как же его это всё задолбало. – Сомневаюсь, что прокатит, — усмехнулся Поз. – Но ведь есть шанс? — с надеждой в голосе переспросил Антон, изогнув бровки домиком. – Да идите уже! — парни вздрогнули от неожиданности и синхронно обернулись на голос. Позади стоял Матвиенко, который, скорее всего, слышал их разговор с самого начала, — вы сейчас палитесь сильнее, чем если просто тихо ушли бы. Я ведь понимаю, что это, — уставшим голосом проговорил мужчина, имея в виду дискотеку, — не дело. Идите, развлекайтесь. Я вас отмажу как-нибудь. Но только попробуйте, — мужчина нахмурил брови и погрозил пальцем, скорее пытаясь показаться смешным, чем угрожающим, — попасться кому-то или покалечиться. Тихонько посидите где-нибудь, увидите кого — прячьтесь. И сразу по комнатам! Мальчики слушали вожатого с открытыми ртами. Антон, конечно, не раз слышал от Димы, что Сергей Борисович — ОФИГЕННЫЙ МУЖИК. Но он даже не предполагал, что настолько. – Вы так и будете тут стоять? Я ведь могу и передумать. И тут парни быстро отвисли и стали быстро благодарить мужчину, на что тот только улыбался улыбкой довольного кота. И мальчики сорвались с места, но почти сразу поняли, что так они привлекают слишком много внимания, и перешли на шаг. Как они были рады убраться подальше от этой толпы! От орущих детей, от семиклассниц, виляющих бёдрами, от брутальных парней с густой щетиной, которые заигрывали с этими же семиклассницами и девочками постарше. Это всё какое-то ненастоящее. Неискреннее. И тебе нужно притворяться тут таким же. Таким же, как все. А мальчики этого делать не любили. И сейчас они шли по дорожке, усыпанной гравием, куда-то к корпусам. Антону было без разницы, куда именно. Он доверял Диме. Мальчику, которого он знает полдня. – Куда пойдём? Есть пожелания? — спросил тот, зная территорию лагеря, как свои пять пальцев. – Ну, здесь я вообще не знаток. Мне без разницы. Веди куда хочешь, — Антону было всё равно куда, главное — не к той весёлой толпе. – Ты вообще к приключениям как относишься? — спросил Поз, задумавшись, когда мальчики уже шли между корпусами. – Ну, смотря к каким, — пожал плечами парень. – Да я просто ещё в прошлом году на крыше четвёртого корпуса пачку сигарет спрятал. Мне теперь интересно, там она, или нет, — равнодушно проговорил Дима, будто рассказывал о погоде. – То есть ты предлагаешь пойти на крышу за пачкой сигарет? — после небольшой паузы спросил Антон и с недоверием посмотрел на друга. Но почти сразу переменился в лице и, задорно смеясь, произнёс, — мне нравится эта идея! Давай, веди к своему четвёртому корпусу. По дороге Дима рассказал, что оттуда весь лагерь и его окрестности — как на ладони. Это самое высокое здание на территории. А потом мальчики подошли к пожарной лестнице. – Ну, что? Кто первый? — спросил Шаст, переступая с ноги на ногу от нетерпения. Адреналин заполнил его кровь и разум, и парню безумно хотелось сделать что-нибудь опасное. – Уже? Я тебе просто показать хотел... А если их там нет? А даже если и есть, то у тебя спички хоть с собой? — спросил Дима, удивлённый таким поведением друга. – Обижаешь, — протянул Антон, доставая из кармана зажигалку и пару раз щёлкая ей в воздухе. – Всё, харе. Щас, ещё пару минут постоим, убедимся, что тут камер нет... – Каких камер? — воскликнул Шаст немного громче, чем требовалось, — это самая неприметная сторона здания! Тут ни входов, ни других корпусов, и местность закрытая. Тут и камеры-то ставить незачем. И случайный прохожий не попадётся. Тут, я более чем уверен, никто, кроме нас, не ходит, — и, не дожидаясь ответа друга, схватился руками за нижнюю перекладину и начал карабкаться вверх, слыша вдогонку: "Только, ради бога, не ёбнись оттуда! Арсений этого не переживёт!". И вот тут Антон реально чуть не ёбнулся... - Ещё что-то подобное в мой адрес, и ёбнешься ты! — в шутку ответил он, вылезая на крышу и вставая в полный рост. Почти сразу после того, как Шастун оказался наверху, за ним полез Позов. Ему это далось сложнее, так как он, в свои 16 был почти на 10 сантиметров ниже своего 178-ми-сантиметрового пятнадцатилетнего друга. Но он тоже без труда преодолел это расстояние, ведь делал это не впервые. – Нравится? — спросил он у друга, завороженно наблюдающего за виднеющейся вдалеке сценой и маленькими человечками, освещаемыми розовым светом прожекторов. – Ага, — протянул загипнотизированный Антон. Он наблюдал за виднеющимися вдалеке, вниз по течению реки, фонарями с территорий других лагерей. По трассе, по которой мальчики утром сами сюда приехали, ездили машины. За отражением жёлто-розового заката в воде, за птицами, перелетающими с одного дерева на другое, за Лёшей, который не играл с Барсиком, как обычно, а занимался своими прямыми обязанностями, выпуская с территории лагеря блестящую в лучах вечернего солнца легковушку. Все звуки слились воедино и слышались, словно Антон находился под водой, лишь голос Димы звучал неестественно реально. – Ладно, всё. Давай, отвисай. Я их вроде сюда прятал, — Дима подцепил пальцем плитку с пола, а точнее с потолка, и приподнял её. Под ней, в небольшой выдолбленной дырочке, лежала абсолютно новая пачка сигарет. Антон достал зажигалку и протянул её другу, а тот взамен поделился табаком. Упаковка пролежала там год, но тайник был надёжным и её не коснулись ни влага, ни мороз, ни ветер, ни Ольга Игоревна. Шастун затянулся. Первая затяжка такая желанная... Парню стало так тепло и спокойно... Но это чувство быстро рассеялось, как дым, вышедший из лёгких. Антон сел ближе к краю крыши рядом с Димой и стал наблюдать за маленькими суетящимися людьми, находящимися в эпицентре этого хаоса. Мальчики смотрят на всё это сверху и улыбаются. Антон думал об Арсении. Он не мог избавиться от мыслей о нём. Этот странный человек был противен ему. Противно, когда их упоминают в одном предложении. Но всё же... Что-то в нём было такое притягивающее... Шастун думал над этим, периодически стряхивая вниз пепел с сигареты. По его щеке скатилась неконтролируемая слезинка. Ему было страшно от того, что он не понимает, что с ним происходит. А там, внизу, беззаботно танцевали семиклассницы под какую-то малоизвестную песню. Малоизвестную и так смешно смотревшуюся в данном контексте. В контексте, где Шастун был главной героиней. И тут он начал понимать... А она опять одна, тихонько плачет. Ей так хочется тепла, просто быть нужной. Ей так хочется любви, настоящей. Он тоже очень хотел. Хотел быть нужным. Кому угодно... Нет. Тут он погорячился. Кому угодно, только не Арсению. Антон нужен Диме. Неизвестно пока для чего, но нужен. Ведь тогда он не позвал бы его сюда, верно? А этот Арсений, кстати, — неплохой парень. Возможно, Антон сможет найти с ним общий язык, но только когда тот перестанет так относиться к парню. Шастун — не маленький мальчик. Да, ему иногда хочется внимания. Но его не нужно гладить по головке и пытаться оказать психологическую помощь. А уж тем более помощь словами: "Поплачь, тебе легче станет". Он не намерен сближаться с Арсением. Не намерен ему что-либо рассказывать. И он больше ничего ему не расскажет.