Зачем человеку каникулы?

Состоялась перекличка. Сейчас на месте было семь человек из двадцати двух. Остальные должны были заехать позже. Это придумали для более лёгкого решения организационных вопросов. Чтобы сразу не завозить сюда огромную толпу гиперактивных школьников. Антон, как ни странно, приехал первым рейсом. Родители постарались. И ещё он каким-то образом попал в отряд к малолеткам! Но здесь есть логическое объяснение. Просто взяли пятерых человек его года рождения, последних в алфавитном списке, и перекинули их в другой отряд, чтобы распределить детей более-менее равномерно. — Шасту-ун, — тихий голос почти над ухом вывел юношу из размышлений. Антон вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Арсений Сергеевич стоял непозволительно близко, и парень быстро отскочил назад. Что это, чёрт возьми, было?! — Шастун, у нас, вообще-то, перекличка. — Ага. И что? — с возмущением спросил Антон. Ну перекличка и перекличка. Здорово. Можно я пойду? Вожатый тепло улыбался, а ребята из его отряда смеялись, не сдерживаясь. — А то, солнышко, что это значит, что когда я говорю «Антон Шастун», ты должен сказать «я» или «здесь», — этот человек говорил спокойным голосом, как будто объяснял очевидные вещи маленькому ребенку. Хотя, впрочем, так оно и было. Солнышко?! Он охренел?! Совсем границ не замечает? Придурошный! Ну вот зачем я согласился сюда поехать? — Но вы же знаете, что я — это я. Иначе не подошли бы, — попытался поставить на место этого, позволяющего себе многое, вожатого, но безуспешно… — Я не знал. Я просто предположил, — мужчина вёл себя расслабленно, сложив руки в карманы джинсов, — и оказался прав. А ты не считай себя особенным, — тут Антон случайно перестал дышать — родители говорили также, — ты такой же, как и все. Да, ты старше, но всего лишь на год. Так что не выпендривайся и, будь добр, слушай, что я говорю. Такого стыда Антон ещё не испытывал. Парень чувствовал, что кончики его ушей покраснели, а на щеках проступил лёгкий румянец. И это всё под смех малолеток… — Начнём сначала. Антоненко? — Я! — ответила девочка лет 13-ти. — Косицын? — Тута! — а это — парень в шортах и голубой кепке. — Пермяков? — Присутствует… — этот, судя по всему, крутой… Неплохо бы с ним подружиться. — Теплякова? — Ещё не сдохла, как видите… — Арсений наградил её грозным взглядом за такой ответ и продолжил перечислять. Сто процентов — анимешница. — Юдин… — Сижу за решёткой в темнице сырой… — кудрявый мальчик мило улыбнулся и стал рассматривать асфальт. –Ну, во-первых, это тебе не темница. Тут, как минимум, светло. А во-вторых, тут не сыро. Да, воздух влажный, но земля сухая, а условия проживания очень даже комфортные… Шастун, — эту фамилию Арсений выделил голосом и устремил внимательный взгляд на паренька. Ну уж нет, я тебе не проиграю в этом «бою без правил»… — Здрасте, Антон, — Антон протянул вожатому руку для рукопожатия и улыбнулся, как парень из рекламы жвачки. Арсений высокомерно посмотрел на мальчишку сверху вниз и, хмыкнув, всё же поздоровался с парнем. — И Ячменёва… — Я здесь, — откликнулась девочка возраста Антона. — Ну вот и здорово. Теперь точно все здесь, а не в параллельной вселенной, — Арсений стрельнул глазами в одного конкретного мальчика, — и мы можем идти расселяться. Сейчас по дороге вы расскажете о себе, а потом заселитесь в комнаты: девочки — втроём и четыре мальчика, — мужчина зашагал по мощёной дорожке в сторону, противоположную той, куда Сергей Борисович повёл Диму и остальной свой отряд… Этот поход дался Антону тяжело, потому что этот придурок заставил его перечислить все свои увлечения, всех своих родственников, всё свои оценки за год… Вернее, пытался заставить, но смог выдавить из Шастуна только: " Здрасте, я Антон, друзьям можно просто «Шаст», но вы мне не друзья, так что вам нельзя. Мне пятнадцать, я родился в Воронеже, я вырос в Воронеже, я живу в Воронеже, я учусь в школе в Воронеже, я люблю проводить лето В ВОРОНЕЖЕ!». Всё. Вожатый понял, что дальше пытать мальчишку смысла нет и потерял к нему интерес, переключившись на девочек. А всю оставшуюся дорогу до корпуса перед глазами Антона стоит взгляд голубых глаз… Когда они заходят в здание, Арсений показывает их комнаты и уходит, сказав: — Через полчаса вернусь, будьте готовы пойти гулять. Не разнесите, пожалуйста, общагу. Антоша за старшего, — он подмигнул зеленоглазому парню и удалился, оставив подавившегося воздухом мальчика наедине с разъярёнными малолетками. Антоша? Что он о себе возомнил?! Слишком много себе позволяешь, Сеня. Но он оставил меня за старшего… Значит ли это, что он доверяет? Но нужно ли мне это доверие? А уж тем более ответственность… Нет. Не нужны. Следить за нами — это его работа. Ему за это платят. Так что пошёл он в жопу! — Ребя-я-я-т. Можете делать всё, что захотите. Пить, курить, из окон прыгать — я разрешаю, — сказал парень со зловещей ухмылкой, развалившись на своей кровати. Если кто-то умрёт или что-нибудь себе сломает — это проблемы Арсения. А вот нехер на подростков обязанности перекладывать! Он права не имел. Никто, разумеется, даже и не собирался разбирать свои вещи. Антон лежал на кровати, уткнувшись в книгу. Он решил прочитать «Трёх мушкетёров» после просмотра фильма, но он не мог сосредоточится на сюжете из-за орущих и постоянно отвлекающих детей. Андрей, Ваня и Кирилл играли в Бравл Старс. — Да нет, придурок! Слева заходи! — Да у того чувака Леон! Нам не выиграть! «— Простите меня… — произнес д′Артаньян, намереваясь продолжать свой путь, — простите меня, но я спешу.» — Да чё вы сдаётесь? Сейчас я его супер силой прибью… «Не успел он спуститься до следующей площадки, как железная рука ухватила его за перевязь и остановила на ходу.» — Я кристаллики соберу… — Нет, не ты! Тебя грохнут через несколько секунд, потом всё равно всё красным достанется! Давай я! — Да ты и так всегда их собираешь! Дай мне! «— Вы спешите, — воскликнул мушкетер, побледневший как мертвец, — и под этим предлогом наскакиваете на меня, говорите «простите» и считаете дело исчерпанным?» — А может, я? — А может, ты заткнёшься? — А может, ты, а? — ХВАТИТ!!! — нервы Антона сдали. То, что он разрешил им выходить в окно, не означало, что он разрешил им орать и мешать ему читать! Даже Лазарев в наушниках не помогал успокоиться. Но Шастун прилично напугал мальчиков, которые перешли на шёпот, хоть и не перестали играть. Антон глубоко вдохнул и медленно выдохнул, снова опустив глаза к печатным строчкам. …говорите «простите» и считаете дело исчерпанным? Не совсем так, молодой человек. — Добрый день, молодые люди. А почему это мы в телефонах? — ГМХУУ-УУуууу… — из груди Антона вырвался сдавленный то ли рык, то ли вой. Парень упал на подушку и запустил руки в волосы, продолжая стонать. Сейчас больше всего на свете он хотел убить Арсения… Арсения, который сейчас стоял и взволнованно-удивлённо смотрел на Шастуна сверху вниз. — Эм… Кхм-кхм… У вас есть полторы минуты. Встречаемся на первом этаже. Это что, игнор? Мне нравится. Антон решил не нарываться и послушно стал переодеваться. Он сменил чёрное худи на футболку того же цвета, а сверху накинул тёмно-зелёную клетчатую рубашку. Он старался до последнего тянуть время и как можно дольше искал в чемодане носки. Да, носки в +25, а что такого? Но вот прошло уже 8 минут, и он вместе с Юдиным Андреем, который долго искал свою бейсболку, спустился вниз, где их все ждали. — Так-так-так, кто это у нас? Неужели Антон собственной персоной? И Андрей тоже с ним? — Арсений сделал наигранно удивлённое лицо. На нём были очки (скорее всего, для зрения), которые делали его ещё более привлекательным. Нет, Шаст. Нельзя так думать! Антон, проигнорировав эти слова, сел на диванчик возле какой-то девочки. Антоненко, кажется… — Сколько минут я вам давал? — спросил вожатый, но, не дождавшись ответа за пятнадцать секунд, добавил строгим голосом — Шастун, Юдин. Я к вам обращаюсь, — он изогнул одну бровь и приблизился к мальчикам хищной походкой. — Полторы минуты, — ответил Шастун, с вызовом глядя в глаза старшему. — А сколько минут потратили вы? — Восемь. — Улавливаешь разницу? — Арсений снова приблизился непозволительно близко и наклонился над парнем, уперев руки в спинку дивана. — Нет, — Чего этот придурок добивается? — А теперь давайте, дружненько по… скажем, пятнадцать отжиманий. Оба. Ни один из опоздавших не шелохнулся. — Я жду… Мы все ждём. Ещё минута молчания. — Вы забираете у нас время, — пожал плечами мужчина. — Да давайте уже! — не выдержал Кирилл. — Ну серьёзно! — крикнула анимешница. А Арсений снова смерил парней грозным взглядом. Андрей быстро упал на пол, принял упор лёжа и стал выполнять упражнение. — Хороший мальчик, — улыбнулся Арсений. Садист хренов он, а не Арсений. Ему весело от этого? Я не думаю, что директор одобрит такие его методы… Антону не сложно было отжаться. Он не хотел отжиматься в качестве наказания. Ему не семь лет! Он не будет унижаться перед каким-то педиком! — Антон, мы ждём тебя, — Андрей уже закончил отжиматься и сидел на подлокотнике кресла, скрестив руки на груди, — Антон, мы никуда не пойдём, если ты не соизволишь выполнить мою просьбу. Антон, не беси меня, — голос был спокойным, но пиздец каким страшным. Все дети смотрели на Антона, желая убить его взглядом за задержку экскурсии. — Ну, хорошо-хорошо. Но только не потому, что я поздно пришёл, а потому, что я так захотел, — сказал Шаст и тоже принял упор лёжа. — Один… — начал считать Арсений. — Два… Ниже, Антон! Что он творит? Почему какой-то придурок смог его так унизить?.. — Шесть… Семь… Не прогибайся. Блин… Почему в груди-то всё сжалось? — Тринадцать… Четырнадцать… Бля, а почему так глаза щипет? Антон согнул руки и собирался уже встать, как на его позвоночник, между лопаток, опустилась тяжёлая ладонь. — А теперь ещё пять раз… — За что?! — За неумение слушаться с первого раза. Блин! Это что, слёзы?! Нет, нет, нет… Шастун быстро отжался ещё пять раз и упал на живот, незаметно промокая глаза рукавами рубашки. — А теперь вставай, мы и так из-за тебя сильно задержались. Анто-он, — тело мальчика периодически сотрясалось, — ребята, выйдите на улицу. Только далеко не убегайте. Дети послушались вожатого. С недовольным мычанием и любопытством в глазах они вышли на улицу. — Кира! Давай, давай, постой на улице, подыши воздухом. Полезно будет, — обратился он к девочке, пытающейся заглянуть в замочную скважину. Так… Спокойно… Он не должен узнать, что ты плакал… Не должен. Вдох, выдох… Щас, успокоюсь и сразу же встану… — Ну и что ты тут устроил? — спросил Арсений. Антон увидел его красные кеды в двадцати сантиметрах от своего лица. Мальчик не мог ничего сказать, боясь, что голос выдаст его состояние. Он лежал так ещё минуту, слушая счастливые крики детей на улице и дыхание вожатого. И тут… Его затылка что-то коснулось. Арсений его… Гладил? Мужчина пальцами перебирал волосы парня, проводил по ним рукой… Отбросил с его лба чёлку, и в момент прикосновения по телу Антона пробежала волна мурашек. Ему это… Нравилось? Он хотел, чтобы Арсений продолжал… Нет. Это не так. — Хватит!!! — Антон резко подскочил на ноги и быстрым шагом направился к выходу, но был грубо схвачен за плечи вожатым и по инерции завалился ему на грудь. Мальчик дрожал от страха и раздражения, — отпустите меня! — Антон кричал. — Отпущу, когда успокоишься! — Арсений повысил голос, потому что сдерживать вырывающегося парня было тяжело, и… Тело Антона расслабилось и безвольно повисло в руках мужчины, а потом послышались всхлипы. Что ты творишь, а, Шаст? Тебе самому не стыдно? Тебя даже родители не могут довести до слёз, а тут какой-то левый мужик… А ты ещё и ведёшь себя, как маленький ребёнок! Вот что это за истерика? Арсений вздохнул и попытался поставить парня на ноги, но безуспешно. Они подкашивались, и Антон снова падал. Потом он развернул плачущего мальчика к себе лицом и прижал к груди, заставив носом уткнуться в своё плечо. — Нет! Отпустите, не трогайте! — голос Антона снова звучал напугано и агрессивно. Как голос Малфоя, когда тот пытался убить Дамблдора… А потом юноша стал истерически смеяться, продолжая всхлипывать. Шастуна и самого пугала эта биполярка, но он не мог себя контролировать… И вот, он опять рыдает. — Тихо, всё хорошо, — шёпот раздавался прямо над ухом, — малыш, не надо плакать, — малыш?! Он совсем охренел? — Тшш… Ну ты чего… Арсений прижимал мальчика к себе, лишая возможности двигаться. И ему ничего не оставалось, как успокоиться. Антон и сам рад бы, но ему стыдно успокаиваться из-за того, что какой-то педофил шепчет ему на ушко милые слова. Шастун сконцентрировался на дыхании. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Вдох… От мужчины исходил запах берёзового шампуня и аромат каких-то сладких духов, делая Арсения таким своим… Хотелось ему довериться, разрешить снова погладить себя по волосам и понять, что этот человек не предаст. Но это всего лишь иллюзия. Обман. — Успокоился? — Арсений обхватил руками щёки мальчика и держал их так, чтобы тот смотрел ему в глаза. Антон кивнул, а мужчина стёр большими пальцами оставшиеся слёзы с его лица, — пошли, я тебе салфетки дам, вытрешь лицо. *** Антон высморкался и посмотрел на Арсения с удивлением. Что это, чёрт возьми, за человек? — Ты, главное, не переживай. Просто нервы не выдержали. Бывает такое, — ответил вожатый на взгляд парня, — ничего страшного не произошло, — голос Арсения звучал уверенно, и Антон поверил ему. А ещё он помнил запах его духов… — Всё? Пошли? — Ага, — Шастун встал с диванчика, на котором до этого сидел и поправил волосы, стараясь закрыть чёлкой заплаканные глаза. Вожатый щёлкнул выключателем, и свет погас. Спектакль окончен… Гаснет свет… Всё закончилось. Антон не знал, что на него нашло, ведь такого раньше не было. И больше не будет. Он себе это пообещал.