Как раньше...

Антон сел на кровати и потянулся. Глаза его всё ещё слипались и не хотели открываться. Сон не спешил уходить, стараясь захватить в свои объятья и не отпускать. Уж точно не сейчас. Широко зевнув, мальчик потёр тыльной стороной ладони заспанные глаза и, наконец, разлепив их и прищурившись, потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы взять очки и разглядеть хоть что-то. Зрение подводило. В комнате было слишком светло. Рука ударилась о стену. — Эм, что? Спать резко расхотелось. Мальчишка упёрся взглядом в стену и завис. Мысли казались слишком медленными. Они то и дело уползали, точно змеи, и путались, как раз в те моменты, когда Антон хватал их за хвосты, пытаясь понять что произошло. Чтобы убедиться в реальности происходящего, он дотронулся сначала аккуратно пальцем, а затем смелее ладонью до стены, боясь отогнать наваждение. Старые обои бежеватого цвета в какой-то дурацкий коричневый цветочек кое-где отходили, требуя ремонта, но при этом казались такими знакомыми и родными, что мальчик прислонился к ним щекой. Это было не дерево, не те брусья из которых построен бабушкин дом. Это был город. Самый настоящий, в котором жила семья Петровых до переезда! Шум улицы, звон рельсов трамвая, тарахтение моторов автобусов и машин, ругань какого-то вечно пьяного деда у подъезда, крик ворон и воркование голубей — всё это сливались в музыку города, в его дыхание. Раньше Антона подобное раздражало, хотелось тишины, но теперь… Теперь он был счастлив. Уголки губ дрогнули и улыбка расползлась на его лице сама собой, точно у сумасшедшего. Обветренная губа лопнула, и начала неприятно чесаться, приводя мальчишку в чувства. Он облизнулся и обнял одеяло, пытаясь найти поддержку и защиту. Сейчас он чувствовал себя слишком маленьким и беспомощным, сердце нервно стучало в висках и вот-вот готово было вырваться. Хотелось спрятаться, залезть под одеяло с головой, как в детстве, однако душа пела. Что-то тёплое и яркое поселились в ней и рвалось наружу. — Это сон. Это всего лишь сон, — пробормотал мальчишка. — Но во сне же не видно всё так чётко, да и есть существенные отличия... Он спрыгнул с кровати и кинулся к окну. Всё оказалось до ужаса таким же, каким он запомнил. Дерево, заслонявшее их окно на третьем этаже, серые грязные сугробы, оставшиеся после снегоуборочной машины, а также магазин «Копейка», затесавшийся среди соседних пятиэтажек. Люди, укутавшиеся в тёмные зимние куртки, спешили на работу. Набиваясь в тесные автобусы, они ворчали и толкались. Небо уже начинало светлеть, но фонари ещё светились. А снег всё валил и валил, будто из них, из фонарей. Снежинки кружились в бурном январском танце, белыми хлопьями оседая на крыши домов. Деревья, словно сказочные великаны, гнулись под тяжёлыми снежными шапками, так и норовя сломаться пополам. По улице пробежал огромный, пушистый пёс, весело таща за собой недовольного хозяина, зарывшегося носом в шарф. Антон зажмурился и снова протёр глаза, но ничего не изменилось. Он судорожно стал оглядываться, пытаясь найти хоть что-то выбивающееся, что-то незнакомое. Старинные часы с маятником, показывавшие пол десятого, обои, комод, стол, тетрадки, кровать… Всё было так, как и должно быть. Мальчишка снова плюхнулся на кровать. Жёсткая, не то что в посёлке, та была с железной сеткой, на подобных кроватях они прыгали с Олей, представляя, что это батуты, когда-то давно, когда были совсем маленькими. Ему часто снились сны о старой беззаботной жизни, когда всё ещё было хорошо, но в этих снах всё было менее чётким и не таким подробным. В душе зародилась надежда. Мальчишка тряхнул головой, стараясь её отогнать, и со всей силой ущипнул себя за щёку. Больно… Неужели всё это правда? Неужели не очередная иллюзия? Антон шмыгнул носом. Насморк. Он взглянул на тумбочку в поиске лекарства и наткнулся на календарь. Знакомое число… Этот день он запомнил надолго. День, когда всё пошло не так. Они заболели всей семьёй. Антон с Олей не ходили в школу, а их родители на работу. Именно тогда отца уволили. Рано утром раздался звонок — предвесник катастрофы. Папе нужно искать новую работу… Карина, так звали маму, тогда первый раз сорвалась. При детях она наорала на мужа. Потом они начали всё чаще ссориться. Из-за всего подряд… из-за того, что уже давно надо было начать делать ремонт, из-за нехватки денег, из-за недосоленного борща, из-за разбитой вазы. Руки мальчишки затряслись, он не хотел переживать этот день снова. На кухне затрещал ненавистный телефон. Мальчик вздрогнул и прислонился спиной к двери. — Всё… — Антон скатился по ней и, зажмурившись, зажал уши руками. — Это конец! Разговор должен был выйти коротким, но даже спустя десять минут ничего не случилось. Крики за ним не последовали. Родители не ссорились… Отец, шаркая домашними тапочками по полу, спокойно направился обратно в комнату. Он напевал ненавязчивый мотивчик и явно не был обеспокоен чем-либо. Антон приоткрыл дверь и выглянул в коридор, попутно рассматривая его. Зимние ботинки аккуратным рядком стояли в прихожей, а на крючках висело три куртки и одно пальто, длинное и очень красивое, мамино. Со стороны родительской комнаты послышались смеющиеся голоса: — Ты, конечно, не обессудь, но вот Гундарева — моя любимая женщина! «Отец…» — промелькнула в голове Антона, и он тяжело вздохнул. — «Сейчас что-то будет». — Я тебе больше скажу, это и моя любимая женщина. — ответила мама. Это было неожиданно. Мальчик не мог поверить в то, что услышал. На подначку отца, мама ответила шутя. Шутя? Такое вообще возможно? Антон вошёл в комнату и увидел странную нетипичную в их доме картину. Родители, обнявшись, сидели на диване и смотрели фильм, дружно смеясь над шутками актёров. Как раньше… Чуть ближе к телевизору, лёжа на ковре, расположилась Оля. Она поглядывала на экран и рисовала что-то маркером в своём альбоме. — Тоша, Тоша, смотри кого я нарисовала! Это ты! Она, улыбаясь, побежала к брату и, прыгая вокруг него, протянула альбом. В нём очень коряво по-детски, но узнаваемо были изображены разные животные. Громадный козёл, медведь, лиса, волк, сова и какая-то птица очень похожая на петуха, Оля зачем-то закрасила ей щёки красным цветом. В середине стоял Антон. Казалось, звери его окружали, точно добычу. Мальчишка вздрогнул, он с ужасом вспомнил лес и пропажу детей, жуткий тихий посёлок, варежку, хулиганов и одноклассников. Полину. Сердце кольнуло, но на этот раз не от страха. По телу разлилось тепло. Эта девочка ему определённо нравится… нравилась… Но если то был сон, то выходит, что Полина не реальна? Верить в это не хотелось. — Антош, всё нормально? — взволнованно спросила мама и приподнялась. — Что-то случилось? Он отрицательно качнул головой, но руки его предательски задрожали. Мама заметила это и обняла его, а он уткнулся носом ей куда-то в плечо и прикрыл глаза, не зная что делать. Странной и непривычной была для него мамина забота. — Плохой сон? Не переживай, всё закончилось, но если расскажешь, то будет легче. — она чуть отстранилась и внимательно посмотрела на сына. Он немного замялся и беглый взглядом прошёлся по всей семье. Стоит ли им говорить? Антон снова взглянул на альбом и тяжело вздохнул: — Папу уволили с работы, вы начали ругаться, а потом мы уехали в бабушкин посёлок, а там в лесу вот такие звери стали убивать детей. — буркнул он, склоняя голову и пряча глаза под чёлкой. Мама нахмурилась и переглянулась с отцом, он же, кажется пробормотал что-то под нос: — Всё же услышал, что я был на гране увольнения. — пожав плечами, протянул он. — Мне звонили сегодня. Всё хорошо, я остаюсь на работе, надо только забрать папку с документами. Пока болеем, буду работать дома. — Вот видишь, — улыбнувшись, сказала мама, взлохмачивая волосы сына. — Сон – это всего лишь сон. Ты просто испугался, что папу уволят, вот и придумал самый худший вариант, а животных вы вчера с Олей рисовали, вот они и приснились. Домик в посёлке мы уже давно хотим продать, и переезжать туда нет смысла. Антон наконец-то выдохнул спокойно и немного расслабился. Бывает же такое! В том жутком сне прошёл целый год, да и сон был очень подробным, понятное дело, что в начале он покажется реальностью. А если так подумать… Люди в масках, которые едят детей и выходят только зимой. Маска зайца, мистическая скорость, возможность высоко прыгать. Чёрный гараж… Всё это звучит, как полнейший бред. «Скорее всего я действительно переволновался вот и привиделось такое…» — решил Антон, а на глазах выступили слёзы, которые он тут же смахнул, чтобы никто не заметил. Не хотелось выглядеть слабым. Телевизор продолжал что-то бормотать, но его уже никто не слушал. Папа пошёл ставить чайник, а мама сидела, прижав к себе Антошу и Олю. — И что же мне с вами делать, впечатлительные мои? — она пропустила светлую прядь волос дочери между пальцами. — Просто давайте не будем ругаться, никогда-никогда! — произнесла Оля, сильнее прижимаясь к матери и взволнованно смотря на неё своими пронзительными голубыми глазами, обрамлёнными пышными светлыми ресницами. — Тогда ведь всё хорошо будет? — Конечно. Антон прикрыл глаза. Как же хорошо и спокойно вот так просто сидеть и слушать размеренное дыхание матери, не думать о том, что денег почти нет, не слушать крики, не видеть ссоры, не думать о страшном слове на букву «р».

***

— Эй, вставай, соня. — ласковый голос матери показался каким-то холодным и неприятным. Слишком звонки и высоким. Антон промаргался. Ещё недавно он обнимал маму, а теперь… Через прорези в маске на него уставились хищные глаза. Алиса… Мальчишка дернулся, сердце от ужаса пропустило удар и сжалось где-то в животе. Лес, посёлок, звери… Из этого выходит, что… — Не спи, замёрзнешь! — лисичка захохотала. — Ну и рожицу же ты скорчил! Разум и сердце Антона сковал страх. Хорошая жизнь оказалась сном, а он только начал в неё верить...