snow

      Под тяжелыми высокими ботинками приятно хрустел девственный, ещё никем не тронутый чистый снег. Впереди он лежал белым бесконечным ковром, тянущимся вдоль длинной девятиэтажки. Снежинки легко спускались с неба, застеленного незаметными из-за темноты тучами, и оседали на деревьях, холодном асфальте, подоконниках, балконах, машинах и на немногочисленных пешеходах. Едва ли один-единственный человек сейчас топал по улице помимо Раута, так же заинтересованно глядел в небо и порой оборачивался, смотря на собственные следы. Два идиота по разным концам длиннющего строения. Только короткие смешки за случайным наблюдением друг за другом прерывали мертвецкую тишину ночной улицы. Однако второй ебанутенький скоро скрылся в арке в середине дома, оставаясь за полем зрения и оставляя после себя дорожку следов. Тут снег уже лишён невинности, идти по нему не так интересно.       В очередной раз поднимая голову и залипая в небо, Антон наблюдает интересную картину: как минимум с трёх балконов каждого подъезда торчит какая-нибудь голова и задумчиво смотрит поверх домов. Они же не чокнутые — выходить из дома в такой дубак и в такое время ради какой-то там прогулки! Только из арки в конце дома, шатаясь, плетется мужичок с двухлитровой бутылкой светлого; Его щеки красные точно не от мороза. Но, чего уж греха таить — ведь и Антон не просто так решил выбраться из своего холостяцкого логова, пропитанного сплошь только дымом, алкоголем и стонами одноразовых девиц, которых он приводит в квартиру только в попытках забыть о своих весьма неправильных чувствах. Хотя бы на одну ночь.       В пакете в его руке позвенивали лишь пивные бутылки. Кожа на ней уже немного покраснела от мороза, так что скоро пришлось поменять руки и сунуть эту в карман. Аккуратные шаги по снегу вдоль следов шагов такого же мужика с ебанцой, залипающего на такое простое явление природы, сопровождались стуком стеклянных тар и порой специально делаемыми выдохами, когда Антон совсем по-детски любовался выдыхаемым им самим паром.       Он уже и не помнит, когда последний раз в Петербурге наблюдалась такая зимняя сказка. Уж тем более, когда ему удавалось в неё попадать. Слякоть, грязь на дорогах от машин и какая-то дождевая чушь каждый день вместо долгожданного снега — все это царствовало в городе чаще, чем хотелось бы жителям. И сейчас, может быть, это первый и последний день в году, когда благодаря снегу улицы культурной столицы кажутся такими чистыми и безгрешными.       И даже Антон, казалось, не бухает уныло сегодня в одиночестве, как было и будет всегда, а возвращается домой к любимой женщине и детям. Вот только при таких мыслях только ужас и отвращение вместе с холодом пробрали до костей и он совершенно некультурно сплюнул на асфальт, поеживаясь. Ага, ещё такого счастья ему не хватало.       «Чё за бомж у парадной трется? — щурясь и вглядываясь в темную фигуру у одного из подъездов, подумал Тони. Осенило его внезапно и легко, но, тем не менее, он хлопнул себя по лбу, думая, какой он ебанат и что ебанат все-таки не только он. — Блять, это ведь Игорь».       — Хуле ты тут забы-ыл? — тянет Антон на самое ухо другу, кое-как подкравшись к нему со спины по собственным, не таким скрипучим следам.       Игорь вздрогнул и повернул голову к вставшему у него за спиной мужчине.       — Как насильник, блять, — он нахмурился и слабо улыбнулся, окидывая Раута быстрым взглядом. Тот протянул руку с пакетом перед ним и с каким-то показавшимся Гарри чересчур странным выражением прошептал:       — Да-а, сейчас затяну в какую-нибудь подворотню и все вот эти бутылки засуну в твою прелестную задницу, — свободная рука же прошлась по боку Игоря, несильно сжимаясь на начале бедра.       Александров тут же отскочил от извращенца и предпочёл стоять к нему лицом, пусть он и прекрасно понимал, что, увы, для Антона это совершенно обычный юмор.       — Ты на вопрос не ответил, — Раут поменялся в лице и вдруг стал неожиданно серьёзным, открывая электронным ключом дверь.       — Да-а, я… — Топор неловко почесал затылок, пряча взгляд в заснеженный асфальт.       «Поссорился с истеричкой своей, понятно, — подумал Антон, но вслух только пригласил Игоря к себе. — А я тебе говорил — она чокнутая! Не то, что я…» — неправильные мысли снова полезли в голову, но он только ей тряхнул, отгоняя их.       — Останешься на ночь? — уже в лифте без каких-либо своих намерений спросил Раут, хотя и проскакивали мысли притвориться перед другом совсем бухим, смелым и тактильным.       Гарри нехотя покивал и все же признался:       — Похоже, да. Домой возвращаться нельзя. Наташа устроила мне сцену. Опять, — на восьмом этаже вышагивая из лифта, он закрыл лицо рукой.       — А что ты сделал? — Антон хитро ухмыльнулся и протянул последнее его слово, — опя-ять?       Явно он сейчас чувствовал превосходство над женатым товарищем. И ещё внутренне злорадствовал над тем, что у Игоря такая сучка-жена и она сама последние два месяца рушит их чудесные отношения, и ехидствовал: «А со мной бы такого не-е было!»       — На студии задержался, а она себе навыдумывала черти что, как обычно, — фыркнул он, бегая взглядом по бежевым стенам и явно не желая жаловаться на проблемы с супругой. — Третий раз за месяц, блять…       Антон посмотрел на него с прищуром, доставая из кармана куртки ключи.       — Третий? Ты пришел ко мне впервые, — заметил он, припадая к двери плечом и ключом возясь в замочной скважине. Скоро локация «обитель ебучего холостяка Раута» была открыта.       — Ты ведь у меня не один такой, — улыбнулся Игорь, щелкая выключателем, ибо руки Антона были заняты до того самого момента, как он не сложил ключи и пакет на комод.       — Мф! Изменщик! — обиженно простонал он и надул губы. Расстегивая куртку, он тут же вернулся к прежнему выражению, как только заметил весьма странный взгляд Александрова на себе. — Чё?       — У тебя снег на ресницах, — произнес он спустя пару секунд. — Это очень красиво. У тебя в принципе невероятные глаза, — только после сказанного Игорь наконец осознал собственные мысли и замялся, а после переключил внимание на все ещё открытую дверь.       — Смотри только не влюбись, детка, — Антон гордо приподнял голову, смотря на друга пошловатым взглядом из-под полуприкрытых век, прикусил нижнюю губу и стянул куртку до локтей. — «Но я этому буду только рад», — закончил он мысленно.       Игорь застыл на месте с приоткрытым ртом. Довольный Антон секунд десять пытался сдержать смех, но в итоге в ответ на такую реакцию только громко захохотал, сгибаясь почти вдвое.       — Далбаеб, — фыркнул Игорь с легкой улыбкой и скрестил руки на груди.

***

      Антон только улыбался, наблюдая этого брутального мужчину, который хуеву тучу раз в году скачет по сцене, как ебанутый, а сейчас умиротворенно спит на плече такого же ебанутого партнера. Когда его сморило и когда он успел свалиться на Тони, последний так и не понял, ибо внимал не ему, а происходящему в сюжете какого-то фильма. Но сейчас одна из рук сама собой потянулась к темным прядям, зарываясь в волосах Топора.       «Интересно, какой бы мы с тобой были парой? — Антон улыбнулся самому себе, воображая как они решают, кому сегодня быть сверху, на камень-ножницы-бумага. Но тут же тяжелые мысли вернулись в голову при взгляде на обручальное кольцо на безымянном пальце его любимого. — Никакой. Потому что ты ебучий натурал», — он грустно вздохнул, прижимаясь губами к волосам Александрова и продолжая слабо копошиться в них пальцами, а после лёг на его голову щекой. Его ладонь накрыла лежащую на колене ладонь Топора.       — Антон? — ещё ничего не понимая, сонно позвал его Игорь, заставив того шарахнуться от него, как от огня. — Ты чё творишь?       — Херню, — испуганно пробормотал Раут. — Херню, Игорь, я всегда творю только херню, — отклонившись в сторону, он почувствовал, как ещё не до конца управляющее собой сонное тело свалилось вслед за ним.       — Мгм, я и не удивлен, — однако Гарри менять своего положения не особо хотел и лишь разместился поудобнее, положив голову на колени Антону. — Спокойной ночи.       — Эй! Ты ахуел?! — начал ругаться потерпевший, но никакой реакции в итоге не получил. Презрительно глядя в шрамированный висок, он вздохнул и снова невесомо прошелся рукой по его волосам. — Уебок, блять, — нежная улыбка совершенно не подходила к этой фразе. А, может быть, эта фраза совершенно не подходила к ситуации.       Но руку в итоге пришлось отстранить, ведь иначе получалось весьма нелепо.