Flowers in the Attic (may be found at your local public library)

Всё начинается в «Райских Сумерках». Аарон находится где-то на грани между «бухой, но ещё на ногах» и «уже в отключке». Состояние, в котором ему нравится бывать в такие ночи, как эта. Пульсирующие огни танцпола оставляют размытые следы на его сетчатке. Он, спотыкаясь, переходит от одной группы людей к другой с тем же яростным гедонизмом, как и все вокруг. Анонимность и опьянение разрушают внутренние барьеры ради импульсивного стремления к удовольствию. Он врезается в стол, за которым его брат разместил их группу несколько часов назад, спотыкаясь при этом о развязанные шнурки Нила. — По крайней мере, я не слепой, — легко огрызается Нил в ответ на то, что говорит Аарон. Он и сам не понял, что сказал, проклятия скользят с губ так же легко, как водка в его горло. У них с Нилом есть устоявшийся порядок эдемских ночей, когда они безудержно грубы, но никогда не обижаются друг на друга следующим утром. Это удобно только наполовину, но половина лучше, чем ничего. (За исключением тех случаев, когда речь идёт о мертвых детях, верно? Верно?) (Один близнец — это половина или целое?) Очки Аарона сложены на столе перед Эндрю, едва ли не в зоне досягаемости пьяного Кевина, который, размахивая руками, разглагольствует о том, из-за чего он злится сегодня вечером (Аарону всё равно). Он не делает ни малейшего движения, чтобы забрать их. Не похоже, что очки помогли бы ему сосредоточиться, он чертовски пьян, и новая пара обойдётся ему слишком дорого, если он их сломает. Нил сидит на коленях у Эндрю и это раздражает. Потому что всё, что делает Нил, раздражает, особенно когда это касается Эндрю. В нескольких стаканах на столе всё ещё есть жидкость. Аарон хватает один и выпивает его. Его вкусовые рецепторы сейчас не работают и, вероятно, это к лучшему. — Кевин плюнул в это, — говорит Эндрю, доказывая, что Аарон прав. Аарон делает вид, что его тошнит, — Кевин этого не замечает, погружённый в мир своих фантазий, — и вытирает язык уголком рубашки. Ворсинки прилипают к внутренней стороне его рта. Теперь ему нужно ещё выпить. Он замечает, что диджей играет середину песни Дрейка, которая крутилась у него в голове всю неделю. — Будь милым со своей мамой, — насмешливо говорит Эндрю. Аарон отрывает взгляд от рубашки и видит, что тот разговаривает с Нилом. Рыжий запускает свой телефон по столу. Эндрю ловит его. Глупая раскладушка-динозавр. Аарон нервно ударяет деревянную поверхность кулаком, дважды, прежде чем успевает опомниться. Прищурившись, он может разглядеть то, что выглядит как селфи Дэн. — Да, будь милым, — усмехается он, больше для того, чтобы быть задницей, чем потому что его вообще волнует, что скажет ей Нил. Все они — Лисы. И никто из них не следит за словами. — Или ты получишь нечто подобное. Он поднимает руку, чтобы показать тонкий шрам ниже локтя. Нет, не та рука. Он пытается снова. — Что, — произносит Эндрю. Аарон моргает, глядя на него. Эндрю покачивается, но Аарон думает, что это может быть эффект алкоголя, а не реальное движение со стороны Эндрю. — Ну, знаешь, когда тебе восемь и ты говоришь своей матери, чтобы она хоть раз приготовила свой грёбаный ужин сама? О, подожди, ты не знаешь. Он хихикает над своей собственной шуткой, не особо беспокоясь, когда ни Эндрю, ни Нил (или Кевин, который всё равно не слушал) не смеются вместе с ним. Просто они такие. Рука Эндрю внезапно обхватывает запястье Аарона. После мгновения тщательного размышления Аарон решает, что ему это не нравится. — Эй! — Мы уходим, — говорит Эндрю. — Сейчас. Поразительно короткое время спустя Аарон оказывается запертым на заднем сиденье машины Эндрю, застрявшим между всё ещё кричащим Кевином и Ники, которому тоже явно не жалко собственные голосовые связки. Напиток Кевин-Плюнул-Туда окончательно поражает организм Аарона и это заставляет его подпрыгивать на сиденье. Кожаная обивка приятно трётся о его ноги. — Поворачивай обратно, — Эндрю не отвечает. Аарон пинает центральный подлокотник. — Развернись, — Аарон ноет, растягивая буквы. Сколько бы он ни шумел, Эндрю не останавливается, пока не въезжает на подъездную дорожку возле дома в Колумбии. Приходится изрядно потолкаться, чтобы выбраться из машины мимо медленно движущегося Ники (Аарон даже не пытается протиснуться мимо Кевина), а когда ему это удаётся, Аарон достаточно зол и чаша его терпения вот-вот переполнится. — Что за хуйня, — говорит он, когда Эндрю выходит из машины. Эндрю обходит машину и с надменным достоинством открывает пассажирскую дверь для Нила. Аарон подумывает о том, чтобы оставить вмятину на боку Мазерати, пока его глубинный инстинкт выживания не напоминает ему, что это плохая идея. — Сейчас едва ли… — Аарон слишком пьян, чтобы прочитать цифры на своих часах. — Ещё не так поздно! — Иди внутрь, — отрезает Эндрю, толкая Аарона за плечо вперёд, другой рукой сжимая ладонь Нила. Позади них Ники и Кевин наконец-то выбираются из машины. Эндрю ждёт, пока они не вывалятся на тротуар, прежде чем нажать кнопку блокировки, и тащит Аарона и Нила за собой в дом. Аарон безуспешно сопротивляется. Нил показывает ему язык. Эндрю заталкивает Аарона в его комнату и захлопывает за ним дверь, оставляя брата выяснять, как обращаться с дверной ручкой в его нынешнем нетрезвом состоянии. Кипя от злости, Аарон садится на кровать, скрестив руки на груди и постукивая ногой по полу. Он собирается подождать, пока Эндрю и Нил уютно устроятся под одеялом, а потом улизнуть… Дальше по коридору Нил что-то говорит, а Ники громко и с благодарностью смеётся. Разглагольствования Кевина заглушаются, поскольку его, по-видимому, запихивают в спальню, которую он использует, когда они здесь. Раздаётся грохот шагов. Аарон слышит, как кто-то поднимается в его комнату, прежде чем дверь открывается. Он делает вдох, чтобы сказать Ники, что нет, он не поменяется с ним, ему всё равно, как громко храпит Кевин… Это Эндрю. Он захлопывает за собой дверь и пронзает Аарона взглядом. Аарон меняет направленность своего возмущения и уже почти произносит первое слово, когда дверь снова открывается и внутрь проскальзывает Нил, гораздо тише. — Ни за что, — говорит Аарон. — Убирайся к чёртовой матери! — Нет, — говорит Нил. Он смотрит на Эндрю. Эндрю подходит к Аарону и с грохотом ставит стакан с водой на прикроватный столик. От удара часть воды выплёскивается за край. Трудно разглядеть детали без включённого света, но Аарон чувствует, как с него спадает напряжение. Если бы он протянул руку, то не удивился бы, обнаружив, что все мышцы Эндрю сжаты. — Мы возьмём это, — говорит Нил, цепляясь пальцами за край покрывала, лежащего на кровати. Аарон едва слышит его, всё ещё сосредоточенный на Эндрю. Он смутно чувствует, как скользят простыни, когда Нил стягивает тяжёлую ткань. Хорошо, что ночь тёплая. Только если это тоже не эффект от алкоголя. Иначе это полный отстой. Ладонь Эндрю ударяет Аарона в центр груди, заставляя его отступить назад. Аарон пытается сопротивляться, но теряет равновесие прежде, чем успевает начать драку. Он оказывается плашмя на спине, неловко раскинувшись по диагонали на подушках. Эндрю прижимается и наклоняется ближе. — Иди спать, — говорит он, его горячее и влажное дыхание касается уха Аарона. Тот хмурится и рука Эндрю сжимается сильнее в предупреждении. — Хорошо, — наконец говорит Аарон. — Что, вы останетесь, чтобы убедиться? — Да, — просто говорит Нил. Он расстилает одеяло на полу, как будто это пикник, и растягивается на одной стороне. Аарон в ярости. Аарон беспомощен под тяжестью руки Эндрю. Аарон бодрствует до тех пор, пока в крови почти не остаётся алкоголя, сжав кулаки, уставившись на спящую фигуру Нила и Эндрю на украденном ими одеяле, пока, наконец, его веки не становятся достаточно тяжёлыми, чтобы закрыться. С утра приходит похмелье, утомительная рутина. Аарон залпом выпивает воду со своего прикроватного столика, прежде чем вспоминает, что это Эндрю оставил её там, и подумывает о том, чтобы выплюнуть её ему назло. Его желудок, безусловно, готов помочь ему в этом. Одеяло на полу пустое, но хранит воспоминание в виде силуэта двух тел. Скрип двери отзывается в черепе Аарона рёвом пулемета. Он поднимает свою бедную голову и видит Эндрю, потому что, конечно, кто же ещё. Он бы бросил в него пустой стакан из-под воды, но, увы, уже поставил его. Эндрю пристально смотрит на него, отчего у Аарона болит голова, поэтому вместо того, чтобы осуществить задуманное, он довольствуется тем, что смотрит с сильной неприязнью в ответ. — Уходи, — говорит Аарон. Эндрю этого не делает. Он подходит к нему, уверенно и неторопливо, садясь на край кровати Аарона. Матрас прогибается под его весом и Аарону приходится прилагать усилия, чтобы не соскользнуть к нему. Его ноги запутались в одеяле. Эндрю кладёт руку на лодыжку Аарона поверх покрывала и поднимает брови в немом вопросе. — …Да, — сердито говорит Аарон. Они только недавно начали это делать и Аарон каждый раз проявляет глупую слабость. Даже когда он зол, или печален, или окутан ужасной пустотой, которая охватывает его без предупреждения, когда всё, что ему нужно сделать — это закончить задание по клеточной биологии, Господи, почему он, блять, не может закончить своё задание. Эндрю ждёт, не двигаясь, держа руку на весу. Аарон выдыхает воздух сквозь стиснутые зубы и постепенно расслабляется, откидываясь на подушки. Он закрывает глаза и считает до десяти, а когда снова говорит, его голос звучит мягче. — Да, Эндрю. Правда. Он ждёт поцелуя. Вместо этого Эндрю протягивает руку и касается локтя Аарона. Аарон в замешательстве, пока не понимает, что Эндрю прослеживает кончиками пальцев шрам, который Аарон продемонстрировал прошлой ночью. — Откуда он у тебя? — спрашивает Эндрю. — Я уже говорил тебе, — отвечает Аарон. Может быть, это звучит как скулёж. Он знает о памяти Эндрю, он раздражён, у него сегодня много заданий. Если Эндрю не собирается делать ничего интересного, то Аарон встанет и уйдёт. Эндрю просто смотрит на него, явно ожидая, что Аарон ему ответит. Аарон ненавидит, когда он так делает. Ненавидит, что это работает, и Эндрю это знает. — Мать, — неохотно говорит он. — Я украл Game-boy Тайлера и хотел продолжить играть, но она сказала, что хочет есть. Я ответил ей, что она может сама приготовить себе ужин. Это была… бутылка вина. Я защищал голову руками. Она не хотела оставить порез, но я вёл себя как последняя дрянь. Прикосновение пальцев Эндрю щекочет. Его взгляд скользит между лицом Аарона и шрамом, проходящим от локтя до предплечья, а затем он наклоняется вперёд и прижимается губами к самому центру. Это самый нежный поцелуй, который Эндрю когда-либо дарил ему. Если бы Аарон не смотрел, он бы вообще не был уверен, что губы Эндрю коснулись его. — Не оправдывай её, — говорит Эндрю. Он говорит это так, как будто кто-то наждачной бумагой прошёлся по его горлу. — Просто расскажи мне. У тебя есть другие. Аарон не уверен, откуда он это знает. Но он понимает, что это не требует сложных логических вычислений. У каждого есть множества шрамов из детства, хотя вряд-ли кто-то сможет переплюнуть в этом Нила. Не то, чтобы Аарон видел все шрамы рыжего, но он не идиот и может догадаться. Под пристальным взглядом Эндрю он встаёт, снимает рубашку и вчерашние джинсы, оставляя носки и боксеры, и ложится обратно. Простыни ощущаются грубее, чем обычно. Он начинает с ямки на икре сбоку. — Это… когда мне было тринадцать, я думаю? Она толкнула меня и я упал на торчащий гвоздь. Пришлось найти перекись, чтобы не подхватить столбняк. Она не знала, что там был… — челюсть Эндрю сжимается. Аарон проглатывает остаток предложения и лежит неподвижно. Эндрю ждёт, пока Аарон решит, будет ли он продолжать, и когда Аарон всё ещё молчит, кивает (Аарон ненавидит свою удовлетворённость этим) и склоняет голову, чтобы поцеловать и этот шрам. Так он продолжает целовать остальные части тела Аарона, этот извилистый путь, пока Аарон вспоминает шрамы или когда Эндрю их находит. Не все из них от матери. Например, был случай, когда он разбил колено, упав с велосипеда. Или прыщи на его бёдрах, которые он содрал ногтями, оставив похожие на синяки оспины. Эти Эндрю не целует, просто слегка прикасается к ним и идёт дальше. Но остальные получают мягкие прикосновения губ, похожие на шёпот. Ожог на пояснице — шесть лет, край кипящей кастрюли с водой. Палец, который так и не сросся правильно — Аарон не смог убрать руку, когда мать слишком быстро захлопнула дверь. Их не так уж много. Мать старалась не оставлять следов, за исключением тех случаев, когда она действительно была не в себе или когда Аарон вёл себя особенно плохо. Это не про секс. В этом что-то ритуальное, как будто это священный обряд из какой-то религии, которую Лютер и Мария никогда не знали. Мурашки бегут по всему телу Аарона. Он вжимается в матрас, но не от холода, а от того, как ужасно и как чудесно ощущается присутствие в этом моменте, его и Эндрю, руки и рот которого на теле Аарона. Кажется кощунственным нарушать этот очаг солнечной тишины, который они вдвоём создали, влажный от позднего весеннего воздуха и завёрнутый в марлю, чтобы защитить его от внешних загрязнений. Эндрю добирается до лица Аарона, полностью нависая над ним, накрывая тело Аарона своим собственным. Он целует Аарона в губы и Аарон охотно приоткрывает рот, но Эндрю не задерживается. Эндрю отодвигается достаточно, чтобы встретиться взглядом с близнецом, когда проводит руками по его волосам. Сердце Аарона колотится в груди. — А что насчёт этого, — говорит Эндрю, пальцы останавливаются на неровной линии, которая слегка выступает на голове Аарона. Аарон прикусывает внутреннюю сторону щеки. Конечно, Эндрю заметил его, когда они целовались. Он хорошо скрыт волосами, поэтому Аарон не часто думает о нём, но вопрос Эндрю возвращает ему реальность, ироничные воспоминания причиняют боль. — Это случилось, когда она узнала, что я пытался связаться с тобой, — тихо говорит Аарон. — Я думаю, она пыталась отрезать мне волосы, но ножницы… Он замолкает, проклиная себя за оправдание, которое Эндрю не хочет слышать. На мгновение он думает, что именно поэтому Эндрю застыл, а затем видит, что глаза Эндрю пустые, далёкие. — Эндрю? Эндрю сильно впивается пальцами в кожу головы Аарона по обе стороны от шрама и спрыгивает с кровати. Его отсутствие возвращает холод комнаты. Размеренными шагами Эндрю подходит к письменному столу в углу, берёт выключенную настольную лампу и швыряет её в стену. Звук разбивающийся вдребезги лампы заставляет Аарона действовать рефлекторно. Он сворачивается калачиком, инстинктивно складывает руки над головой и прижимается к стене. Чёрт, чёрт, чёрт, он не должен был поднимать эту тему, вообще не должен был упоминать о попытках связаться с Эндрю, он знает, что это стало рычагом для Дрейка, он слышал об этом в зале суда и должен был подумать, я-сожалею-я-сожалею-я-сожалею… Из коридора раздаются крики. Первым врывается Нил, держа лопатку как оружие. Ники следует по пятам, его макияж размазался по лицу, под глазами чёрные потёки туши. Аарона сильно трясёт, он ушиб руку об подоконник. Эндрю всё ещё смотрит на обломки лампы. Нил выдыхает. Это похоже на звук воздуха, выходящего из воздушного шарика. Он подходит к Эндрю, положив руку ему на плечо. Эндрю дёргает головой в сторону, нет, и Нил складывает руки за спиной. — Аарон! Эндрю? С тобой всё в порядке? — Ники, очевидно, только что проснулся. Он потирает шею рукой, глядя на них двоих широко раскрытыми от испуга глазами. Аарон утыкается лицом в согнутые колени, чтобы не смотреть. Он не может справиться с жалостью Ники прямо сейчас. — Уходите, — резко говорит Эндрю. Нил делает это немедленно, таща Ники за собой, когда тот, кажется, хочет остаться, чтобы задать вопросы. Дверь хлопает о косяк и со щелчком приоткрывается обратно, сквозь щель виден кусочек ковра в коридоре. Аарон сосредотачивается на этом. Ковер зелёный. Блевотина тоже зелёная. Его всё ещё тошнит от похмелья. Ему нужно подумать о чём-то другом. Эндрю снова тут, стоит перед ним на коленях на кровати, заполняя всё пространство взгляда Аарона бледной кожей и чёрным хлопком. Пальцы Эндрю сжимают подбородок Аарона, заставляя того поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — У меня паническая атака, — говорит Аарон так уверенно, как только может, что не очень-то получается. — Я знаю, — говорит Эндрю. Это не должно помогать, но помогает. Это признание. Он держит лицо Аарона, не сводя с него взгляда. Аарон вздрагивает от судорожного дыхания и стеснения в груди. Он не пытается отвлечь Аарона словами, просто даёт ему возможность сосредоточиться на чём-то — на нём — и прижимает его к своему телу, когда Аарон подаётся вперед. Слёзы текут по воротнику футболки Эндрю. Аарон думает: почему он больше ничего не делает? Аарону легче успокоиться, когда никто не говорит с ним. Откуда Эндрю мог это знать? Это ужасно. Аарон благодарен за это. Когда Аарон вновь обретает контроль над собой, он смущённо отклоняется назад. Эндрю берёт край простыни и вытирает мокрое лицо Аарона короткими движениями, бросая влажную ткань на колени Аарона, когда заканчивает. Щёки Аарона кажутся ободранными, но он всегда так себя чувствует после плача. Сморкается он тоже в простыни. Их всё равно нужно постирать. Он задаётся вопросом, должен ли он сказать спасибо. Или извини. — Завтрак на кухне, — говорит Эндрю и уходит.

***

Аарон потрясён, но Эндрю больше не поднимает этот вопрос. Аарон считает, что это хорошая причина держать рот на замке. Он проводит остаток выходных, погружённый в учебу, — периодически жалуясь Кейтлин по смс, позволяя себе отвлечься на истории о том, как поживает новый котенок её родителей, — и к тому времени, когда Аарон приходит на свой первый урок в понедельник, он почти убеждает себя не думать об этом. Он не замечает приближения Нила, пока тот не прижимает его к книжной полке в библиотеке, обхватив горло блондина рукой. Книжная полка хлипкая, металлическая, а не деревянная, и учебник в синем переплете с грохотом падает на ногу Аарона. — Ай! — Послушай, — говорит Нил, игнорируя его. Аарон клянётся, что мог бы легко сбросить руку рыжего. Это шок удерживает его от этого, вот и всё. — Я не знаю, что случилось в прошлые выходные, но это действительно дерьмово с твоей стороны позволить Эндрю так загнаться. Поговори с ним. Или извинись. Или что вам двоим там нужно. Но тебе лучше исправить всё это. — Или что? — Аарон говорит машинально, его мозг работает в усиленном режиме. Эндрю не выглядел иначе, чем обычно. Тот же приказной тон и каменное лицо, те же тяжёлые шаги по дому, как будто реальность лично оскорбляла его, то же обрывание Кевина грубыми предложениями всякий раз, когда Кевин пытался заговорить об экси (то есть, каждый раз, когда Кевин открывал рот, и точка). Если только Аарон не был слишком погружён в свои мысли, чтобы заметить, что что-то не так. Гнев быстро сменяется чувством вины. Если Эндрю хотел, чтобы он что-то знал, почему он просто не мог сказать Аарону? Когда в последний раз его близнец говорил ему хоть что-нибудь? Нил улыбается той тонкой улыбкой, от которой у Аарона по спине всегда пробегает ледяная струйка. — Или я исправлю это сам, удалив тебя. Не испытывай меня. Я знаю, какой брат мне нравится больше. Глаза у Нила действительно голубые и глупо думать об этом, когда тебе угрожают смертью. Аарон качает головой, чтобы смахнуть наваждение. — Я не… я не знал, что облажался. Ты никогда не думал, что это что-то другое? В субботу с ним всё было в порядке, он помог мне справиться с… — чёрт, теперь у Нила будет информация о его слабостях, но слова вылетают до того, как Аарон может удержать их, — …панической атакой, и я не просил его об этом, так что это не моя вина. Эндрю не сделал бы этого, если не хотел. Он никогда не делает дерьмо, которое не хочет, разве ты этого не знаешь? Если он сможет убедить Нила, тогда это будет правдой. Рука Нила сжимается сильнее, и, глядя ему в глаза, Аарон не сомневается, что Нил взвешивает все за и против того, чтобы придушить его прижав к книжной полке. Размышление занимает больше времени, чем Аарону комфортно. У него першит в горле, когда Нил, наконец, убирает руку. Аарон пытается слегка помассировать свою шею. Мало что можно спрятать, когда ты находишься в пяти дюймах от чьего-то лица. Он не думает, что ему удастся соврать. — Если ты веришь ему, когда он это говорит, то ты ещё тупее, чем я думал, — шипит Нил и уходит.

***

Аарон находит Эндрю на крыше Лисьей башни. Его близнеца не сложно обнаружить, если постараться. Он прочищает горло, сообщая о своём присутствии, но он уверен, что Эндрю знал, что он там, ещё с того момента, как он поднялся на вершину лестницы. И действительно, Эндрю никак не реагирует. Аарон садится рядом с ним, поджимая под себя ноги. Бетон, нагретый солнцем, обжигает его задницу через спортивные штаны. Аарон выкидывает это из головы. — Нил говорит, что ты расстроен из-за субботы. — Нил — идиот, — говорит Эндрю. Он курит. А когда он не курит? Аарон не обращает на это внимания. Он оставляет наставления Кевину. Другие Лисы удивлены, что Аарон не использует то, что они считают обширным запасом биохимических знаний, чтобы убедить Эндрю бросить курить. Но правда в том, что Аарон не может собрать достаточно воли, чтобы беспокоиться об этом. Сигареты — это такое детское дерьмо по сравнению с тем, на чём они с матерью сидели раньше, что это просто смешно. — Да, — соглашается Аарон. — Но он знает тебя. Он не может сдержать горечь, которая прокрадывается в его голос. Он не ненавидит Нила, если быть честным с самим собой. Он даже начинает ему доверять. Но он ненавидит то, насколько легко Нил завладел вниманием Эндрю, как легко Эндрю поверил во всю его ложь, настолько прозрачную, что, наверное, нужно быть полным идиотом, чтобы проглотить её. Ненавидит то, как легко Нил стал любимцем всей команды, хотя он грубый и явно облажался, втянув их всех в свои проблемы, когда начал меряться членами с японской мафией, ради всего святого. Аарон не пытался завести друзей, но он… Он и не подозревал, что подобные отношения вообще возможны для таких людей, как они, пока не пришел Нил и не выбил почву у них из-под ног. Пальцы Эндрю последовательно барабанят по бетону, раз-два-три-четыре. — Я ненавижу, что она пометила тебя, — резко говорит он. Аарон ждёт продолжения, но его нет. Эндрю выпускает дым над кампусом. Здесь, в лучах весеннего солнца, это выглядит как реклама университета. «Приезжайте в Пальметто, мы предлагаем самые современные курсы по травмам и испорченной семейной динамике!» Аарон запускает пальцы в свои волосы, отыскивая край шрама. Когда он находит его, то слегка царапает, как будто это перхоть, которую можно стряхнуть. Эндрю не смотрит, но у Аарона нет иллюзий, что он не видит. — Прости, что я испугался, ладно? — говорит Аарон. Если бы он был хорошим братом, он бы сказал это мягко, но это не так, поэтому он этого не делает. — Я больше так не буду. — Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать. Не для меня. Разве ты ещё не научился этому? Это удар ниже пояса. — Иди на хуй. — Ещё рано. Чувство в животе Аарона не совсем раздражение. — Чего ты хочешь от меня? Эндрю не отвечает. Вместо этого он тушит сигарету о колено Аарона, — как будто спортивные штаны бесплатные, мудак — и освободившейся рукой треплет волосы Аарона, там, где тот самый шрам, беспокоящий его. — Один мудрый человек однажды сказал: «Шрам — это воспоминание, от которого ты не можешь избавиться». — Какой мудрый человек? — Я. Когда Аарон пытается отступить назад в знак протеста против его высокомерия, Эндрю проходит пальцами по всей длине шрама, едва касаясь. Он гладит шрам от начала и до конца, а затем делает это снова. — Я не позволю этому случиться снова. Если кто-нибудь попытается, ты скажешь мне, и я выслежу её. — А что если это не женщина? Эндрю хмурится. Аарон вздыхает. — Ладно. Неважно. — Хорошо, — говорит Эндрю. Он кладёт руку на голову Аарона, кончики пальцев на шраме, запястье у его челюсти. — Ты — мой. Рука Эндрю вспотела. Аарон всё равно наклоняется к нему, как всегда слабый на прикосновения от близнеца. Он не осознавал этого, но в груди стало легче, когда они поговорили. К чёрту Нила за то, что он узнал об этом раньше него. — Скажи мне в следующий раз, — говорит Аарон. — Я хочу знать. — Ты раздражаешь, — говорит Эндрю и отворачивает Аарона, положив руку ему на лицо. Затем оглядывается на кампус и выуживает ещё одну сигарету. Эндрю даже не смотрит на ругающегося и восстанавливающего равновесие Аарона. Это не «нет».