Стакан виски

      Ренгоку взглянул на часы в тот момент, когда автомобиль завернул за угол на «Cvv»* и остановился возле конторы. Было начало седьмого. Он попросил шофера подождать и быстро прошел к подъезду. Думая о том, что сегодня ужасно холодно, и Незуко может не захотеть пойти на вечеринку к Канао, он чуть не споткнулся о мешки с песком, нагроможденные у входа.              Ренгоку был высокий, массивный, с широким разворотом плеч, и двигался всегда быстро и решительно, как человек, знающий себе цену. Его румяное лицо с пухлыми щеками, выражало уверенность в себе. Яркие, словно языки пламени волосы, лимонно желтые, переходили в красный на концах. Кёджуро был умен и легко раним, такой уж человек. По лестнице он поднимался через три ступеньки. На втором этаже остановился и закурил. Потом прошел по коридору, толкнул одну из половинок больших двойных дверей, на стекле которых матовыми буквами сообщалось, что здесь находится бюро «Ренгоку». Под этой вывеской скрывалась деятельность, передающаяся по наследству в этой семье, а именно Международная Торговая Корпорация «бюро клинок». Он миновал первую просторную комнату, где сидел единственный служащий, прошел через следующую, в которой трудилось с десяток мужчин и две женщины и через узкий коридор вошел в свой кабинет. Закрыв за собой дверь, он остановился, глядя на секретаршу, которая стояла возле огромного стола из красного дерева с накрытой куском стекла столешницей. Свет от большой настольной лампы освещал середину стола. Лицо секретарши было осунувшееся, расстроенное. Измученная женщина с чёрными, как уголь волосами и фигурой ”груша”. Ренгоку подошел ближе, взглянул на то, что лежало в освещенном кругу. Это были газеты. Пять штук, сложенные вдвое и втрое Это - так, чтобы сразу можно было увидеть нужную колонку статьи. Три газеты - немецкие, одна - русская, одна - турецкая. Он наклонился над столом, взял одну из немецких газет и начал читать. Краем глаза он увидел, как дрожит рука секретарши, опирающаяся о стол. Затем приблизился к креслу и сел. Теперь он взялся за чтение перевода статьи из турецкой газеты. Через какое-то время отложил лист бумаги и сказал только одно слово:       — Господи... Он притушил сигарету, которую курил, взял новую. Вид у него сделался мрачный, угрюмый.       — Мистер Убуяшики уже звонил, - проговорила секретарша дрожащим голосом. - Они все знают. Он просил вас, как можно скорее связаться с ним. Я сказала, что вы будете в шесть. Он кивнул.       — Кто-нибудь здесь в курсе всего этого, Аой? - Она покачала головой.       — Никто. Разумеется никто. Я сама сделала перевод с турецкого. Кёджуро поднялся. Он подошел к окну, слегка отодвинул тяжелую портьеру, посмотрел на затемненную улицу. Аой с интересом и неким страхом следила за ним. Ей были видны его широкие плечи, рассыпавшиеся водопадом волосы. Когда он отвернулся от окна, она постаралась не смотреть ему прямо в лицо, словно была в чем-то виновата. Ренгоку говорил с трудом:       — Это уже третий раз. Третий раз!.. Боже, это ужасно... просто кошмарно! И что я с этим могу поделать, черт меня побери?       — Мистер Убуяшики говорил, чтобы вы не слишком переживали. Он понимает, как близко вы примете все это к сердцу и хочет, чтоб вы знали, что... - Перестань, Аой! - перебил ее Кёджуро. - Я не нуждаюсь в его соболезновании и не хочу сочувствия. Все, что я хочу - вот этими руками добраться до паршивого предателя... Он поднялся направился к двери. Уже открыв ее, он пробурчал:       — Позвоните мистеру Убуяшики. Скажите, я еду к нему. И захлопнул за собою дверь. Аой прошла в другой конец огромной комнаты к своему столу. Она стала беспорядочно открывать ящики в поисках аспирина, но так и не нашла его. Когда она подняла телефонную трубку, щеки ее были влажны. Ренгоку велел шоферу остановиться со стороны «Hyu»* у прохода стейдж. Он вышел из машины, прошагал метров 100 в сторону следующей улицы. Затем толкнул железную калитку перед старинным домом, выходившим сюда задней стороной, пересек небольшой сад, завернул за угол и позвонил в массивную дверь. Она сразу же открылась. Молодая девушка, очевидно, ожидавшая его прихода, сказала: - Пожалуйста, проходите. Мистер Убуяшики уже у себя. Кёджуро снял пальто и в сопровождении девушки пошел по длинному коридору, в конце которого находился теплый хорошо освещенный кабинет. Служанка доложила о прибытии Ренгоку и удалилась. Кёджуро подошел к столу, за которым сидел больной человек, и сказал отрывисто:       — Все это ужасно, у меня нет других слов. Вы узнали тогда же, когда и мы? Странная особа - помощник министра - кивнул. Мы тоже получаем немецкие и турецкие газеты, и думаю, в одно время с вами. Он встал, вышел из-за стола и протянул Ренгоку руку. На его худом искушенном лице играла легкая улыбка. Он указал на кресло возле камина, вернулся к столу, взял коробку с сигарами, вынул две штуки, предложил одну Кёджуро и достал спичку из позолоченного коробка. Затем уселся в соседнее кресло лицом к гостю.       — Полагаю, вы не очень-то хорошо себя чувствуете, Ренгоку, сказал он. - Вам кажется все это чрезвычайно загадочным и вы не можете не думать, что кто-то в вашем Бюро несомненно причастен ко всему этому. Хочу, чтобы вы не переживали чрезмерно и могу заверить, что министр присоединяется ко мне в этом пожелании. Ваше Бюро делает достаточно много полезной работы, и вам не следует преувеличивать случившееся и, тем более, впадать в отчаяние. Помимо того... Кёджуро прервал хозяина кабинета. Он вытянул вперед свою тяжелую голову, взгляд его глаз не смягчился. - Спасибо, Мистер Убуяшики, - сказал он. - С вашей стороны и со стороны министра очень любезно признавать мои заслуги в этой буре. Но я не настолько глуп и самонадеян, чтобы не понимать, как отрицательно сказываются подобные случаи на всей нашей работе, просто обезличивая ее... Сводя на нет... Я отдаю себе отчет, что мне предоставлены достаточно большие права... большая свобода... в Бюро, которое я возглавляю. А значит, вся ответственность ложится на меня. И я готов ее нести... до конца. Он как-то беспомощно, что совсем ему не подходило, пожал плечами. Кагая опять улыбнулся и стал медленно исследовать тлеющий кончик своей сигары.       — Не знаю, поможет ли вам, если я постараюсь пояснить, что о вас думает наш министр, - спокойно сказал он. - Вы не такая уж малозначительная фигура, чтобы убиваться и рвать себя на куски из-за частичных неудач и промашек. Из-за этих самых "случаев", как вы их называете. Чтобы не быть голословным, скажу больше: Ёриичи настолько ценит вашу деятельность, что вы, вероятно сможете обнаружить свою фамилию в ближайшем Наградном листе. Его улыбка стала шире.       — Курите спокойно вашу сигару, - добавил он, - и расслабтесь. Возможно вам станет легче, если я сообщу, что и министр и я не очень удивились, узнав, что Кибуцуджи разгадал ваши намерения и в какой-то степени опередил вас Мы, в общем-то, ожидали этого. Ренгоку удивленно поднял свои пышные брови. Мистер Убуяшики продолжал - Видите ли, в этом деле есть две точки зрения. Одна - очевидная, другая - не столь очевидная. Позвольте мне изложить сначала первую. Она же, видимо, является и вашей. Он аккуратно стряхнул пепел сигары в пепельницу, стоящую на ручке кресла, потом сказал:       — За шесть месяцев до объявления бури вы за регистрировали свою Корпорацию - «Ренгоку Интернешнл Корпорейшн Лимитид», не так ли? На первый взгляд она должна была заниматься импортом различных товаров Но, на самом деле, являлась "крышей" для деятельности «Бюро Клинок» - организации вашего отца. очень важной для нас организации, в функции которой входило распространение пропаганды в пользу союзников на территориях враждебных и нейтральных стран... Вы сами набирали свой штат. Но не надо забывать, что каждого вашего сотрудника перед этим тщательно проверяли в Специальном отделе Хиросима-бридж. Поэтому они тоже разделяют часть вашей ответственности за этих лиц. Кёджуро кивнул.       — Конечно, это так, но...       — В конце сентября, - ровным голосом продолжал Кагая, - произошел первый казус. Материал важнейшего политического характера, который вы готовили на центрально-европейские нейтральные страны, появился в газетах на Балканах за три дня до того, как должен был выйти из стен вашего учреждения. И он был совсем не таким, каким вы собирались его подать. Весь смысл был передернут, фальсифицирован, все было умело скомпановано так, чтобы получить совершенно обратный эффект на основе тех же фактов. После этого мы были бы абсолютными идиотами, если попытались бы опубликовать нашу версию... Нет никакого сомнения, что ведомству Кибуцуджи удалось получить копию нашего материала заблаговременно, и оно сделало все, что смогло, чтобы обратить его себе на пользу... - Спокойный голос монотонно, почти без пауз, звучал в ушах Ренгоку.       — Вы помните, конечно, что министр тогда пригласил вас и меня на совещание. На нем было решено, что вы пройдетесь с пристрастием и с частой гребенкой по списку ваших сотрудников и под видом экономии средств сократите любого, кто может вызвать хоть малейшее подозрение. В результате этого "прочесывания" вы, если не ошибаюсь, освободились от трех человек. Боюсь, что помню имя только одного из них... - Он вопросительно взглянул на собеседника. — Эти три человека, - подсказал Кёджуро, - Узуй Тенген, - Доума, что не раскрыл своей фамилии, и Танджиро Камадо. Помощник министра кивнул. Да, да, конечно. Я запомнил только имя Камадо. По - причине, которую сейчас постараюсь объяснить... - Мы полагали, продолжал он, - что после увольнения этих трех, те, кто остались, могут быть вне подозрений. Но вот в ноябре произошел еще один "случай", и сейчас в январе, уже третий по счету и, боюсь, самый тяжелый, по политическим последствиям. Он медленно затянулся, выпустил дым.       — За что мое Бюро несет полную ответственность, - вос пользовавшись паузой вставил Ренгоку.       — Ну, возможно... частичную... поправил помощник министра и продолжил: Хочу напомнить одну важную вещь. После того, как вы расстались с тремя вашими сотрудниками, с этими Узуем, Доумой и Камадо, министр предложил, чтобы вы их не выпускали из поля зрения, для чего он рекомендовал не порывать с ними связей, а наоборот, выразить огорчение, что пришлось отказаться от их услуг, и как бы в виде вознаграждения, включить их в орбиту вашей светской, так сказать, жизни.. я так и сделал, — сказал Ренгоку. Время от времени приглашаю их на обед, а моя жена на свои вечера с коктейлями. Только все это совершенно бесполезно. Пустая трата времени.       — Но, возможно, вы помните, что одновременно мы попросили Специальный отдел Хиросимы-бридж тоже не спускать с них глаз.       — А вот с этим я тогда не согласился, - резко сказал Кёджуро. - Я абсолютно четко дал понять, мистер, что ничего не имею против этих троих. Ничего реального... Осязаемого, я хочу сказать.       — Да, я помню. Вы считали, что это не совсем честно по отношению к ним. Им досталась неприятная роль людей, на которых пали смутные, ни на чем конкретном не основанные подозрения и их принесли в жертву этим подозрениям. Кёджуро сказал:       — Эта формула "смутные, ни на чем не основанные" относится к Камадо, мистер. Я был рад возможности избавиться от него, но совсем по другой причине. Он пьет, как лошадь, а кроме того, ленив и небрежен в работе. Когда он хочет, то может работать, и неплохо, но это бывает крайне редко. Вот почему я выгнал его.       — Да, теперь я вспомнил, - сказал помошник министра, - Вы так и ставили вопрос в тот раз. Именно, не подозрения даже еле-еле колышащиеся, но исключительно его леность и склонность к спиртному. Он опять начал улыбаться. - И здесь начинается наиболее интересная часть нашего разговоpa. Опять брови Ренгоку полезли наверх. - Вы хотите сказать... - начал он.       — Я хочу сказать, что Специальный отдел, по причинам известным только ему одному, пришел к некоторым выводам по данному делу. Они уверены, что если дать кое-кому свободный кусок веревки, то очень может быть, что этот индивидуум в конце концов сам на нем повесится. Суть нашего с вами разговора и состоит в том, чтобы решить, как протянуть ему эту веревку. - Значит, это кто-то в самом Бюро? - взволнованно сказал Кёджуро.- Кто до сих пор работает в нем? - -И еще кто-то за пределами Бюро. - мистер Убуяшики положил недокуренную сигару в пепельницу. - Прошу вас внимательно выслушать... В Специальном отделе считают, что некто из не слишком значительных сотрудников Бюро, к кому попадают не очень важные, не исходные документы, а так, какие-то разрозненные сведения, но, по которым он или она могут составить некоторое представление о сути будущего материала... Так вот, этот он или она снабжает определенными сведениями своего более опытного напарника. который находится вне пределов Бюро, и тот готовит соответствующий контрматериал для ведомства Кибуцуджи. До того, как вы успеете распространить свой. Мистер Убуяшики поднялся и встал спиной к камину, не показывая руки, которые держал сзади. Кёджуро спросил негромко:       — Что же они предлагают предпринять? Помощник министра сказал с улыбкой:       — У них есть целый план. План, который, как они думают, даст им в руки необходимую информацию в отношении методов, которыми действуют агенты. После чего, как вы понимаете, можно приступить к борьбе с самими агентами и к ликвидации последствий их деятельности. Вот он, этот план… его мне представил Мурата из спецотдела, он отвечает за операцию… Министр Цугукуни хочет, чтобы вы вошли в контакт с Камадо, с тем самым, который не подошел вам из-за своего пьянства и лени, и рассказали ему обо всех случаях утечки информации. Вы скажете ему, что страшно обеспокоены всем этим и просите его лично заняться... Подождите, пожалуйста, я еще не закончил... Вы объясните ему, что его прошлый опыт работы у вас должен помочь в этом деле и что вы готовы дать на это необходимую, и немалую, сумму денег. Другими словами, вы предложите ему заняться неофициальным расследованием и обяжете регулярно докладывать вам о ходе этого расследования... Кёджуро вскочил. Его лицо покраснело, глаза злобно сверкали.       — Ёриичи наверное совсем рехнулся! Это какой-то безумный, сумасшедший план, мистер Убуяшики, - почти закричал он. - Как можно поручать Камадо такое ответственное дело? Он же никогда не просыхает! Пьян еще до завтрака. У него проспиртованы мозги, а в крови пятьдесят процентов алкоголя... Он ленив, не разбирается в деле и болтает, не закрывая рта. Через пять минут после получения подобного задания он растрезвонит о нем всему свету, и в первую очередь об этом узнают в каждом клубе. И в каждом баре... Идея о том, чтобы поручить что-то ему, абсолютно неприемлема. Порочна... Помощник министра наклонил голову.       — Такова была и моя реакция, - сказал он. - И, боюсь, я высказал свое мнение не менее эмоционально, чем вы. Но сама мысль, конечно, неплоха. И если Ёриичи задумал выполнить это таким образом - что ж, он несет ответственность, ему поручено Спецотделом... Кроме того, у него есть все причины выбрать на эту роль именно Камадо.       — Какие еще причины?! Прежде чем ответить, помощник министра посмотрел на Ренгоку с мягкой улыбкой. Потом сказал: - Танджиро как раз тот человек, которого они ищут. Цугукуни на сто процентов уверен, что именно он связан с кем-то в вашем Бюро и на его совести вся утечка информации. В первом случае он был виноват лично. Потом, после увольнения, вошел с кем-то в контакт - возможно, с какой-нибудь легкомысленной женщиной. Говорят, он пользуется у них успехом... Эта женщина, или этот "кто-то", работающий у вас на скромной должности, и снабжает Камадо "сырьем" для изготовления материалов. А "мастер" - сам Танджиро. Он ставит, так сказать, все точки над "i"... Разумеется Ёриичи не считает, что Камадо такой уж простак и поймать его легко. Хотя у них в Спецотделе достаточно людей и они не сидят, сложа руки, помочь разоблачению предателя лучше всего изнутри. Так они полагают. Если Камадо снова возьмут на работу и он начнет как бы помогать вам, то скорее раскроет себя, допустит ошибку... Потому что будет уверен, что он вне подозрений и ему нечего опасаться. Теперь вы понимаете?       — Да, - сказал Ренгоку. - Господи... Камадо… Танджиро…       — Камадо. Кто бы мог подумать? - Разумеется. Это и должен быть человек, на которого нельзя подумать. В этом весь смысл их работы. Кёджуро передернул плечами.       — Что ж... Спецотдел знает, что делает, я полагаю. Убуяшики кивнул.       — И я хочу так думать. Итак, мы договорились: вы связываетесь с нашим приятелем Танджиро и просите его помочь вам в разоблачении вражеского агента. Предлагаете свободу действий и деньги. - Он улыбнулся. - В ваших руках кончик веревки, которая затянется на его горле. Ренгоку наклонил голову.       — Хорошо, мистер Убуяшики, - сказал он.- Постараюсь найти его, если удастся, сегодня же вечером.       — Чем скорее, тем лучше, - сказал помощник министра. Я сообщу Цугукуни, что вы начинаете операцию. И еще раз напоминаю: не очень жмитесь с деньгами. Пусть его веревка покажется ему шелковой... - Кагая протянул руку Кёджуро. Примерно в семь вечера Ренгоку снова входил в свою контору. Не глядя на расстроенное лицо секретарши, он сказал:       — Канзаки, разыщите Танджиро Камадо. Вы знаете, он здесь работал недавно. Позвоните ему на квартиру... В общем, выясните, где он сейчас и дайте мне знать. -Уже выходя из комнаты, Аой сказала: - Вам звонила Мисс Камадо. Хотела спросить, пойдете вы сегодня вечером к Цуюри. Кёджуро покачал головой.       — Я буду работать. Когда разыщете Камадо старшего, сразу свяжите его со мной. Это очень важно, Канзаки... Да, и еще... Вы не знаете, в каких отношениях он был тут... с сотрудниками? Она задумалась на минуту.       — По-моему, он больше дружил с двумя или тремя из копировального отдела, - сказала она не очень уверенно. - Ясно. - Кёджуро понимающе улыбнулся ей. - А когда вы встречались с ним в последний раз? Аой покраснела.       — Мы обедали неделю назад, мистер Ренгоку, - сказала она и тихо прикрыла за собой дверь. Зазвонил один из телефонов на столе. Тот, что соединялся напрямую с его квартирой. Он поднял трубку. Это была Незуко.       — Ты придешь домой обедать, Кёджуро? - спросила она. - И как насчет вечера у Канао? Когда ты...       — Послушай Незуко, - прервал он ее мрачно. - Мне не до вечеринок. Случилось опять... Понимаешь? То же самое.- Она помолчала. Потом сказала с легкой дрожью в голосе:       — Они выкрали еще?.. Нет, не может быть... Ведь у вас...       — Им оказались доступны все наши материалы, - сказал он. - Самые секретные. И они их быстро обрабатывают и печатают, где хотят: в Германии, в Турции, в России. Они хорошо умеют это делать, и наносят нам немыслимый вред...- Она глубоко вздохнула.       — Это ужасно, Кёджуро. Какой же выход?       — Ты еще не знаешь всего Незуко. Тебе я могу сказать... Только тебе... Не знаю, смеяться или плакать... Послушай. Я только-что от мистера Убуяшики... Специальный отдел кое-кого засек - кто переколпачивает документы в нужном им духе. За пределами нашей конторы. Но у этого человека есть помощник и в самой конторе, понимаешь, который снабжает его материалами. И, как ты думаешь, кто оказался замешан в этих прекрасных делах? Никогда не догадаешься... Камадо!.. Твой, безусловно, прекрасный брат, Танджиро Камадо... Проклятый забулдыга и предатель!       — О Боже, Кёджуро! - воскликнула она. - Этого не может быть!.. Что они собираются делать?       — У них есть план. Сначала он мне не понравился, но чем больше я думаю о нем, тем больше нахожу в нем достоинств. Расскажу тебе, когда приду домой. Но к обеду меня не жди, и я не смогу быть на вечере у Цуюри. Буду работать допоздна. Надо многое пересмотреть и перекроить из-за всех этих чертовых дел!       — Бедный Кё, - ласково сказала она. - Не волнуйся слишком, все наладится. Я уверена... А насчет Канао... Я попрошу Узуя проводить меня к ней. Он недавно звонил, напрашивался на коктейль.       — Прекрасно. Только, смотри, никаких намеков ему или кому-то еще насчет Танджиро. Будь крайне осторожна. Следи даже за своим голосом, если будешь произносить его имя. Все должно быть в полной тайне, пока мы не застукаем его. В тебе я всегда был уверен, потому и не скрываю от тебя ничего. Так трудно, когда не можешь абсолютно ни с кем поделиться... Но у меня, к счастью, есть ты... До свиданья, дорогая.       Он положил трубку. В комнатушке рядом с его кабинетом - он слышал это - Аой продолжала названивать в один бар за другим в поисках Камадо старшего.