Лучшие друзья

      Киллуа с детства говорили, что у него не может быть друзей. А еще ему говорили, что он не может любить. Однако первое было опровергнуто. Впрочем, как и второе. Все благодаря одному единственному человеку — Гону. Человеку, что стал для Киллуа всем. Он стал его лучшим другом, его же Золдик полюбил всем сердцем.       Сперва он совсем не понимал, что с ним происходит. То было странное чувство, будто сердце болезненно и одновременно приятно сжимается в груди. Никогда прежде Киллуа не испытывал ничего подобного. Ощущение пугало, но и притягивало. Каждый раз, когда это случалось, Золдик больше всего не хотел, чтобы оно заканчивалось.       Такое происходило рядом с Гоном, особенно когда тот ненароком касался коленки Киллуа своей, пока они сидели близко друг к другу, или когда он трогал Золдика, также ненароком. Киллуа мог бы и дальше оставаться в блаженном неведении, оно было столь легким и приятным. Однако он был не настолько глуп, чтобы обманывать самого себя.       Правда казалась до безумия нелепой, и Киллуа до последнего пытался ее отрицать. Он влюбился — даже звучало глупо. Особенно учитывая, что столь несвойственное Золдикам чувство, он испытывал к Гону.       Киллуа говорили, что, когда он вырастет, он должен будет найти жену, чтобы продолжить род. С Гоном это сделать никак не получится. Только вот потеря невелика, лишь еще одно убеждение, в итоге, окажется фальшивкой. Уже даже неудивительно.       И все же это было неправильно. Хотя бы по отношению к самому Гону. Киллуа был почти полностью уверен, что, скажи он обо всем, и их, пусть и столь крепкой, дружбе пришел бы конец. Поэтому он выбрал тернистый путь молчания. Да, тяжело и больно, но ему говорили, что он должен научиться терпеть боль.       А Гон привык поступать так, как хочется. Он поцеловал Киллуа первым. Не думая о последствиях, не переживая о том, что что-то пойдет не так. Поцелуй этот был быстрым и почему-то даже немного отчаянным. Руками Гон обхватил лицо Киллуа, не давая ему вырваться. Пальцы его казались почти раскаленными. Слишком резкий контраст со свежим ночным воздухом и прохладной травой, на которой они лежали.       Над головой сияли тысячи звезд.       Сердце Киллуа, кажется, остановилось, а Гон лишь забавно улыбнулся, после чего рассмеялся. Немного нервно, будто шутка была неудачной, но не настолько, чтобы испытать настоящую неловкость. Хотя, едва ли это была шутка. Что-то, что ощущалось столь хорошо, вряд ли могло быть чем-то несерьезным.       Оно и не было. Просто Киллуа влюбился. Но Гон влюбился первым.       После поцелуя Золдик потерял самообладание на долгие секунды, что почти никогда прежде с ним не случалось. А потом, когда сердце вновь начало гонять кровь, спросил, что только что произошло. Ответом стал второй поцелуй, на этот раз более уверенный. И пусть они оба не знали, что делают, не имея никакого опыта, по сути, все это было так неважно.       В ту ночь, Киллуа, пожалуй, ощутил себя по-настоящему счастливым, но все равно не мог не спросить, останутся ли они друзьями после этого. Ответ Гону дался также легко, как и поцелуй. Конечно, да. Ведь, если задуматься, дружба и любовь — одно и то же. Глупо разделять людей на тех, с кем дружишь и кого любишь. Если не любишь друзей, то зачем тогда дружить. Киллуа, пусть и нехотя, но признал, что логика в этом есть. А внутри стало так легко и спокойно.       Только вот захотелось повторить в третий раз. Поцеловать первым было сложней, но Золдик нашел в себе силы решиться. Это было лучшее решение в его жизни. Пусть и глупое, совсем невзвешенное. Ему говорили, что нельзя действовать опрометчиво. Оказалось, что, порой все же можно.       Порой плохие идеи рождают лучшие воспоминания. Как, например, эти неумелые поцелуи. Или сон прямо на траве. Ночь была прохладной, но объятия такими теплыми.       Потом жить стало как-то легче. И лучше. Целовать Гона по утрам, а потом, как ни в чем не бывало идти по своим делам. Брать номера в отелях с двумя кроватями, чтобы потом все равно засыпать на одной. Непременно прижавшись друг к другу. Так, чтобы голова Киллуа покоилась на груди Гона, а пальцы последнего перебирали растрепанные белые пряди. Засыпая под звук биения чужого сердца, Золдик понимал, что и не мог надеяться, что когда-нибудь ему будет так хорошо. Ему говорили, что жизнь сурова и жестока. Оказалось — очередная ложь.       Нежность — вот чем было то чувство, заставляющее сердце сжиматься в груди. Киллуа ничего не мог с собой поделать, но оставаясь с Гоном наедине, он ощущал острую потребность прикоснуться к нему, обнять, поцеловать. Правда инициатива всегда исходила от Гона, он же в открытую говорил о том, что чувствует. Киллуа так не мог, щеки его заливались краской, и он шутливо просил заткнуться. Будто какой-то внутренний барьер мешал показывать эмоции. Впрочем, это совсем не значило, что у него их не было, Гон это прекрасно понимал и ничего не требовал. В конце концов чувствовал, как по ночам Киллуа, думая, что он спит, прижимался к нему плотнее, словно желая стать единым целым.       Однажды они стали старше. Так странно было не осознавать себя больше детьми. Хотя, они ими уже давно не являлись. Перестали ими быть намного раньше, чем то, что об этом говорил возраст. И все же взрослеть было странно. Новые чувства, новые потребности.       Киллуа считал это чем-то грязным, отчасти. Ему говорили, что сексом нужно заниматься только ради зачатия детей, иначе можно привязаться. Только вот он уже привязался. Однако все равно не мог побороть чувство отвращения, когда задерживался в душе дольше положенного, фантазируя о Гоне.       Гон же поступал прямолинейно, в привычной для себя манере. Когда от поцелуев начало становиться жарче, а объятия вызывали желание запустить ладонь под ткань футболки, погладить обнаженную кожу, он просто действовал так, как ему хотелось. Первые взрослые прикосновения были такими же неловкими, как и первый поцелуй, но желанными, приятными.       После, лежа рядом, Гон довольно улыбался, а Киллуа повторил вопрос о том, являются ли они по-прежнему друзьями. Ответ остался неизменным — да. Гон еще сказал, что Киллуа слишком много думает, и в чем-то он был прав. Ведь любовь, дружба, отношения — это все лишь слова. Вопрос того, что чем называть. Но важны исключительно чувства. И если Киллуа так принципиально, чтобы они назывались друзьями — пускай, если потом захочет чего-то другого — тоже пускай.       Чтобы не произошло и как бы далеко они не зашли, Гон и Киллуа навсегда останутся лучшими друзьями. А их любовь будет самым прекрасным, искренним и светлым чувством в мире. Остальное совсем неважно.