unusual

Им ведь должно было быть плевать друг на друга. Просто работа, с неплохой зарплатой, отличной возможностью проявить себя, а еще какой-то кучей «просто» странностей, которые для них уже давно перестали быть странностями. Всего лишь боги, всего лишь монстры, всего лишь невообразимая сила в руках, всего лишь какие-то там драконы, которых можно почесать за ухом. Они все относятся к этому совершенно нормально, Кью со скрипом признается сам себе, что все еще не может избавиться от трепета, когда чувствует все это. Эр будто не чувствует совсем ничего. Или чувствует, но не говорит, говорить вообще не из его привычек, а было бы очень полезно узнать, что он думает. Хотя бы для блага их всех. Но он только улыбается, как обычно, жмет плечами, периодически язвит всеми силами. И только Кью знает, как быстро так называемый коллега раздражается. Загорается быстро, как спичка, если только правильно чиркнуть, и горит сильно, красиво. До боли в ребрах, а ему же только этого и надо. Убедиться, что спичка только на вид такая, а в деле ничем не хуже настоящего лесного пожара. Они ничем не хуже волков, сцепляются зубами, кусают за загривки и лаются под ощутимое осуждение всех окружающих. А потом уже уставший, истекающий потом Кью ловит последнюю выпущенную стрелу прямо возле сердца. Будто бы его действительно только что попытались убить. Эр тяжело дышит совсем рядом, в нескольких метрах от него, такой непривычно растрепанный и взмокший. Улыбается. Он все еще улыбается. Ничего в этом мире не меняется, а ведь еще полчаса назад он пропустил очевидное раздражение на лице. И, честное слово, этого хватило, чтобы где-то внутри расползлось удовлетворение. И все же ты такой же, как все. Даже если где-то там в глазах (натуральный рубин) плещется будто кровь всего настоящего человечества. Долго рассматривать эти зрачки Кью не может. Ему почему-то становится как-то слишком тоскливо, одиноко, а где-то глубоко внутри разжигается незнакомое чувство. Взгляд он отводить первый и мечтает забыть это еще несколько недель. А когда забывает наконец, все повторяется заново. — Вера превыше уверенности, — говорит ему Эр за мгновение до того, как подняться с пыльной земли, демонстрируя, что их внезапный небольшой разговор по душам закончен. Первый за все историю знакомства, да и, наверное, последний. Попробуй его разговорить о чем-нибудь. Кью мысленно давно уже составил список тем, от которых дорогой коллега совершенно незаметно напрягался, увиливал, прятался, переключался как можно дальше, лишь бы не говорить. И это вроде тоже нормально для всех. Верить хочется. Во многое хочется честно верить. В том числе в то, что все не может закончиться так просто. Но ведь заканчивается. Эр (или как он сейчас себя называет) скалится в улыбке напротив и совершенно точно не собирается переходить обратно на их сторону. От него пахнет чем-то странным, он выглядит так, что и голыми руками сможет свернуть шею. И хочет свернуть шею. И Кью должно быть плевать на это, но руки сжимает металл покрепче. Он бы сам не отказался снести голову, потому что это же все откровенное предательство. Это же все…нечестно. Обидно? Должно быть плевать, но грудь больно сдавливает, но внезапно его всего обдает сначала холодом, а потом ужасным жаром. Ладони становятся потные, следом волосы и лоб. И вообще выть от безысходности хочется. А он только покрепче придерживает свою ношу, пока позорно сбегает подальше, пока раздраженно почти что рычит. Костяшки больно. И мышцы спины болят. И вообще все болит, что там говорить про дыру в сердце. Интересно, сколько она зарастать будет.