Place where i belong

- Мне нравится, - после коротко брошенного взгляда произносит Марк, от чего агент по недвижимости удивляется, но поспешно кивает, стараясь не выдавать своего недоумения. - Хорошо, но думаю, вам стоит посмотреть ещё, вы даже не заглянули на кухню... - Благодарю вас, господин Ким, я уже принял решение. - Как скажете, господин Ли, тогда оформляем документы на покупку, - Ким Доён пожимает руку мужчине, отводит взгляд, но спустя мгновение снова смотрит на Марка и не может сдержать любопытства: - Признаться, вы первый клиент, кто решил купить дом, едва переступив его порог... - Это идеальное место для меня. У меня есть свои причины, - следует спокойный ответ и едва заметная улыбка, одними уголками рта. - Отлично, тогда можете заселяться, когда вам угодно, - кивает и откланивается Ким, радуясь выгодной сделке. Дом уже много лет был выставлен на продажу и стоял пустой, так и не находя покупателей. Возможно, дело было в его старомодности, а возможно, он просто ждал именно Марка. Мужчина остаётся один. Откинув со лба густую сливово-шоколадную чёлку, он несколько мгновений просто стоит посреди пустой комнаты, вдыхая пыльный запах старого дома и дерева, нагретого солнечными лучами. Ему нравится ощущать деревянные, слегка поскрипывающие, половицы под ботинками. В его городском доме под ногами всегда был начищенный до блеска паркет. Он проходит к большому окну, краска на раме слегка облупилась и потрескалась, но в целом дом неплохо сохранился. "Надо будет поскорее завезти сюда мебель. Наконец-то я вернулся домой." ~☀️~ 25 лет назад - Марк, иди сюда, - мягкий голос отца отвлекает мальчика от сборки конструктора. Он поднимается с пола и нехотя оставив своё занятие, плетётся на зов, на ходу отряхивая штаны. - Марк, познакомься, это Донхёк. Теперь он будет жить у нас. Ты должен подружиться с ним, - рука отца лежит на плече ребёнка. Карамельно-русые волосы слегка растрёпаны, на круглых щеках россыпь солнечных прикосновений-веснушек и лёгкая поволока румянца, большие глаза блестят робко и взволнованно. - Его семья погибла при пожаре, и некоторое время он жил в приюте. Я хорошо знал его отца, теперь мой долг помочь его сыну, поэтому я забрал его оттуда. Будь с ним поласковей, пожалуйста, делись своими игрушками, - Тэён ободряюще сжимает плечо Донхёка и смотрит на застывшего сына. - Привет, - нарушает молчание Марк и слегка улыбается, протягивая ладонь. Мальчик напротив жмётся к тэёновому бедру чуть сильнее, от чего Ли ласково улыбается и подталкивает его вперёд: "Ну же, не стесняйся, Марк хороший и добрый мальчик". Донхёк наконец неуверенно протягивает вперёд руку и робко произносит: - Привет, Марк. Его ладошка маленькая и прохладная, так резко контрастирует с тёплой и широкой Марка. Марк тянет его в свою комнату, где оставил несобранный до конца конструктор и предлагает закончить вместе. Донхёк робкий, слегка неуклюжий, он будто сомневается, может ли играть с Марком, ведь это его дом, а сам он здесь чужой. - В приюте наверно было ужасно, да? - вдруг спрашивает Марк, когда все детали собраны, и поспешно добавляет: - Извини... Донхёк сидит, крепко обхватив коленки, быстро отвечает: - Нет, не извиняйся, всё в порядке. То есть... я надеюсь, что теперь всё будет в порядке. Потому что... как раньше уже не будет, я очень скучаю по родителям, но... надо ведь двигаться дальше, так? У него дрожат губы, но он пытается улыбаться и усиленно делает вид, что рассматривает конструктор. - Да, в приюте было несладко. Вернее - ужасно, ты прав. Я провёл там целый месяц... и так обрадовался, когда пришёл твой папа и сказал, что хочет забрать меня и дать мне новый дом. - Я рад, что теперь буду не один, - улыбка Марка такая дружелюбная, солнечно-тёплая и ободряющая. - Будем вместе играть, гулять, тут рядом речка, а ещё можем забраться на крышу и смотреть оттуда на закат. Ты не один теперь, слышишь, Хёк? Можно я буду так тебя называть - Хёк? Ты же не против? Медленный кивок. Чёрные глаза-бусины блестят. Губы напротив по прежнему улыбаются ласково и тепло, и эта улыбка словно глоток горячего шоколада посреди холодного января, словно пушистый плюшевый плед дождливым серым днём. ~🍪~ Тэён возится на кухне, раскатывая тесто, негромко напевая себе под нос, рукава рубашки закатаны до локтей, длинные пальцы припорошены мукой. - Папа, можно мы поможем тебе с выпечкой? Мы тоже хотим спечь печенье, - Марк появляется в дверях кухни, где от духовки идёт приятный жар, а воздух наполнен ароматами корицы и слегка подгоревшего печенья. Он тянет застенчиво маячившего у него за спиной Донхёка и с надеждой смотрит на отца. Тот кивает, расцветая улыбкой, и пытается отряхнуть руки от муки. Марк уверенно берёт формочку и вырезает большую аккуратную звёздочку. Смотрит на Донхёка сияющими глазами мол, давай, теперь ты пробуй. Тот робко берёт формочку-сердечко и с усердием вырезает печеньку. Она получается чуть кривоватой, и мальчик расстраивается, что его вышла хуже марковой. Тэён треплет его по волосам и спешит заверить, что сердечко вышло замечательным. - Ничего страшного, они и не должны быть одинаковыми, - говорит он, суетясь у духовки, а Марк горячо кивает: - Будет скучно, если они все получатся идеальными, твоя получилась очень даже необычной. Донхёк заметно веселеет и с энтузиазмом продолжает создавать самые разнообразные формочки для печенья. За окном бродит февраль, скрипя сапогами по снежному покрывалу, разбрасывая снежинки в воздухе. На кухне маленького деревянного дома - смех, оживлённые разговоры, перепачканные мукой носы и щёки. Когда румяные печенюшки покидают духовку, ребята хватаются за глазурь и соревнуются, кто лучше украсит. Тэён посмеивается и говорит, что выбрать победителя невозможно. А потом они пьют горячее какао и хрустят свежевыпеченными вкусняшками. Донхёк чувствует себя по настоящему счастливым - с тех пор, как он стал жить в доме Ли, прошёл почти месяц и сейчас, когда за окном метель, а внутри тепло и уютно, он наконец ощущает, что нашёл дом. Тэён заботливо подливает ему ещё какао и вытирает крошки шоколадного печенья с краешка губ. Марк дерётся с ним за последнее лакомство и уступает, вовсе не выглядя обиженным. ~⛸❄~ Речка в этом году замёрзла сильно, покрывшись толстым слоём льда. Гладкая поверхность переливается в лучах утреннего субботнего солнца. - Давай, не бойся, - Марк чуть прищуривает глаза, в которых озорные огоньки и оценивающе окидывает взглядом Донхёка. Тот стоит на коньках неуверенно, со вздохом делает шаг, легонько катится вперёд, чуть было не теряет равновесие, но в последний момент всё же удерживается на ногах. - Не так плохо, - одобрительно ухмыляется Марк, - поехали! Сначала медленно, потом чуть быстрее они катаются вдоль берега реки, разрезая серебристый лёд лезвиями коньков. Марк разгоняется и оборачивается, с улыбкой глядя на Донхёка, который заметно отстаёт и похож в этот момент на неуклюжего мишку. Он возвращается и протягивает руку: - Хватайся. - Ты думаешь, я упаду? - надувает губы Хёк, его круглые щёчки совсем разрумянились от мороза. - Да, - дразнит Марк, любуясь красными щеками и сморщенным носиком младшего. - А вот и нет, - Хёк показывает язык и торопится обогнать Марка, но внезапно падает. - Ты в порядке, не ушибся?! - старший опускается рядом на колени и взволнованно осматривает Донхёка на предмет травм. Тот смущённо бубнит, что он в норме, и Марк протягивает ему руку, помогая подняться и отряхнуть штаны и куртку. - Пора домой, мне ещё надо дописать сочинение на понедельник, - говорит Марк, крепко держа русоволосого за руку. Он учится годом старше Донхёка и всегда помогает ему с уроками, особенно хорош в литературе. Тэён всегда предлагает свою помощь - как никак, он учитель младших классов в местной школе - но Марк настаивает, что хочет сам помогать Хёку ("Папа,  тебе и так хватает возни с учениками.") - Я читал твоё сочинение, - вдруг замечает тот, когда они развязывают шнурки коньков и бредут по заснеженной тропинке обратно к дому. - Но оно ведь ещё не закончено... - Ты прекрасно пишешь. У тебя талант. Младший шмыгает носом и шевелит пальцами в вязаных рукавичках. Марк слегка замедляет шаг и бормочет: - А знаешь... я бы хотел стать писателем. Написать такие истории, которые бы трогали сердца людей. Может быть однажды... - Я в тебя верю, - тихий шёпот и снова шмыганье справа. Марк замирает на месте, всё так же сжимая донхёкову ладонь в пушистой рукавице. - Чего застыл? - Давай наперегонки до дома? ~⛈~ Марк откладывает ручку и маленький блокнот на прикроватную тумбочку, выключает ночник и закрывает глаза. За окном - цветущий, опьяняюще-зелёный май, и майская гроза вовсю гремит громом и стучит ливнем по подоконнику. Марку нравится слушать барабанную дробь капель и раскаты грома в приоткрытое окно, и вдыхать свежий прохладный воздух, пахнущий мокрой травой, листвой и землёй. Он почти засыпает, когда вдруг слышит скрип старых петель на двери в свою спальню и тихий топоток ног. В тёмно-сизых сумерках он видит силуэт неуверенно застывшего на пороге Донхёка, на нём его любимая плюшевая пижама с мишками. Марк приподнимается на локте, включает ночник у кровати и встревоженно спрашивает: - Что-то случилось, ты заболел? Хёк отрицательно машет головой и переминается с ноги на ногу. Морщит нос и бормочет, слегка запинаясь: - Я... могу остаться... у... тебя? Мне страшно. Я... боюсь грозы. Марк чувствует, как что-то тепло касается его сердца и активно кивает, откидывая одеяло. Донхёк ныряет и прижимается к боку Марка - кровать узкая и места двоим немного, но это неважно. Марк обнимает его за плечи и откидывается на подушку, укрывая их обоих одеялом до подбородков. Донхёк вздрагивает при очередном оглушительном раскате грома и ёжится, теснее жмётся. - Не бойся, я тут, - тихо говорит Марк. Молния за окном вспыхивает белыми всполохами, и русоволосый мальчишка зажмуривается сильнее, Марк почти чувствует, как сильно колотится его сердце. - Я.. я боюсь грозы с тех самых пор, как... случился пожар. Молния... ударила в крышу... Марк тихо охает и поглаживает младшего по плечу, затем поднимается с кровати и шлёпает босыми ногами к окну. Закрывает его, плотнее задёргивает шторы и возвращается в постель. Хёк обхватывает его руку, цепляется крепко и утыкается ему в плечо, постепенно успокаиваясь и проваливаясь в сон. Марк, убедившись, что тот безмятежно спит, посапывая и свернувшись клубочком, закрывает глаза и засыпает следом. ~🌿~ Марк проводит пальцами по тёплой сухой раме с отколотыми кое-где кусочками краски, выныривая из воспоминаний, и выходит на небольшую террасу дома. Деревянные половицы скрипят под идеально начищенными ботинками, старая яблоня склоняет сочно-зелёные ветки, касаясь ими перил, слегка шелестя молодой листвой. Вчера прошла гроза, и на листьях и в траве блестит, переливается на солнце алмазная роса, а весенний воздух сладко кружит голову. В углу террасы стоит кресло-качалка, едва заметно покачивается от порывов ветерка. Отец любил сидеть в ней по вечерам, читать книгу и пить свой любимый малиновый чай, наблюдая за тем, как ребята носятся по лужайке, гоняют мяч и громко смеются. Изредка он отрывал взгляд от страниц и прикрикивал что-то вроде: "Мальчики, потише пожалуйста" или "Осторожнее, Марк, а то ещё сломаете что-нибудь друг другу". Мужчина медленно подходит к креслу и кладёт руку на подлокотник. В глазах начинает предательски пощипывать, и он усиленно моргает. Затем отворачивается и опирается на перекладину террасы, сжимая её пальцами так, что шершавая деревянная поверхность врезается в ладони. Трава на лужайке напротив такая высокая, сад изрядно зарос, но Марк жадно обводит глазами каждый уголок, каждое дерево. Солнце поднялось уже высоко, заливая террасу и прилегающую к дому территорию лимонным светом, роса серебрится в изумрудных зарослях. ~🌄~ 20 лет назад - Как же я люблю вид отсюда. Всё-таки крыши - это так здорово, - заявляет Донхёк, усаживаясь на тёплую нагретую за день черепичную крышу и скрещивая ноги. - Смотри, солнце скоро сядет, наблюдать за закатом лучше всего именно с крыши. Марк соглашается с каждым словом и усаживается рядом, жмурясь в багряных лучах. Они сидят так в молчании, пока солнце садится, плавно опускаясь к горизонту, размазывая по небу розовые и золотистые оттенки. - Я так люблю эти места... - вдруг шёпотом произносит Донхёк, летний ветерок трепет его русую чёлку, веснушки на загорелой коже отчётливо проступают в вечернем свете пламенного заката. - Знаешь, я хотел бы провести здесь всю жизнь. - Да, здесь красиво, но разве не скучно прожить всю жизнь в одном месте? Мир такой огромный, - отзывается Марк, откидываясь назад на прямых вытянутых руках и запрокидывая лицо. - Хочу однажды поехать в столицу, посмотреть множество городов. Чтобы стать успешным писателем, мне надо посмотреть на людей, на мир. Вот скоро закончу школу и поеду в город учиться, хочу добиться успеха. Его глаза горят не хуже алого заката. - А ты? Ты хочешь жить здесь в поселке, как мой папа? Мирная тихая жизнь в деревне, на фоне природы, да? - Марк улыбается, рассматривая серьёзное лицо Хёка. Тот пожимает плечами. - Посмотрим. - Ты не хочешь мне говорить? - улыбка Марка быстро вянет. - Думаешь я посмеюсь, не одобрю? Ты ведь всегда делишься со мной всем... - Нет, что ты. Просто я сам ещё не знаю. Мне всего неделю назад исполнилось четырнадцать! Всё ещё впереди. Но да, мне здесь очень нравится, и идея прожить здесь всю жизнь вовсе не кажется мне такой уж плохой, - он ковыряет край своей светло-сиреневой футболки и поднимает глаза на Марка. - Конечно я с тобой всем делюсь, и всегда буду. Ты мой самый близкий человек. Внезапно он наклоняется и оставляет на щеке Марка лёгкий, почти невесомый поцелуй. Марк теряется буквально на секунду, а потом расцветает улыбкой. - Какой же ты милый. ~🎂~ - Ты уже такой взрослый, Марк, - отец увлажнёнными глазами смотрит на сына, застыв с горой посуды в руках. Вечеринка закончилась, школьные друзья разошлись по домам, на сад опустились сумерки. В траве стрекотали кузнечики, вечерний воздух был неподвижен и тих. По периметру сада и на карнизе дома переливались разноцветными огоньками лампочки. Марк закатывает глаза и говорит: - Нууу паааап, не начинай. Спасибо за торт, он был просто великолепен. -  Твой любимый, с ванильным кремом и орехами, мы не могли подготовить тебе другой, - улыбается Донхёк и вздыхает: - А мне только через год исполнится семнадцать... - Ты наш любимый младшенький, - ласково говорит Тэён пареньку, который поднимается с места и помогает ему убрать со стола - по такому поводу накрыли в саду. - Иногда мне кажется, ты любишь его больше, чем своего родного сына, - притворно ворчит Марк, отправляя в рот кусочек сочного арбуза и смеясь. - Я люблю вас обоих, - сердито отвечает Тэён, поднимаясь по деревянным ступенькам в дом, стараясь ничего не уронить. Когда он скрывается в доме, Донхёк внезапно чуть грустнеет и шмыгает носом - как в детстве. - Эй, ты чего? - Марк поспешно вытирает выпачканные арбузным соком руки и подходит к младшему. - Ничего. Просто... я... я ведь приёмный. Понятно, что ты его сын, родной сын, он должен ставить тебя на первое место, а не чужого ребёнка, и это он только говорит так, но на самом деле ты важнее ему, чем я, и... - Замолчи, - руки Марка крепко обвивают его поперёк туловища, а голова ложится на плечо. - Он любит тебя и заботится о тебе искренне. Не только потому, что он знал твоего отца, дело не в чувстве долга... а потому что он такой человек, всегда заботится о тех, кто рядом. Ты - часть нашей семьи. Слышишь, Хёк, ты - важная часть нашей семьи. Я рад, что у меня появился ты. Ты мне как брат, лучший друг и... дорогой сердцу человек. Он чувствует, как крепко Донхёк сжимает его в объятиях и как сильно стучит в груди сердце. Этот русоволосый парень с веснушками и круглыми щеками значит для него весь мир. Он вдруг отчётливо осознаёт, что любит его всем сердцем и не может представить жизни без него. - Кстати, я ведь так и не подарил тебе подарок, - Донхёк отстраняется и кивает в сторону качелей в уголке сада. Там под пушистой кроной яблони он вручает именниннику увесистый свёрток. Марк слегка дрожащими руками срывает блестящую обёртку и долго смотрит на толстый блокнот в своих руках. - Ничего особенного конечно, но я подумал, что ты уже исписал все свои тетради и будущему писателю пригодится. Он конечно довольно невзрачный, выбор был невелик, но... - Спасибо, - руки снова крепко обнимают, а нос зарывается в русую макушку. Донхёк смущён, щёки залиты пунцовым румянцем, но он улыбается и совсем не хочет, чтобы Марк выпускал его из объятий. ~🚲🌱~ - Ну давай, что ты такой медленный, - кричит Донхёк, вцепившись в руль велосипеда и привстаёт, отрываясь от сиденья. - А в детстве ты всегда меня обгонял, что на катке, что на великах! - Может я просто хочу уступить победу тебе, - усмехается Марк позади. - Эй, это должны быть честные гонки! Наконец они тормозят у разлапистого дуба на берегу реки. - Ты не старался, у тебя были все шансы победить, - тянет Донхёк, приставляя свой голубой велосипед к стволу дерева. Марк делает тоже самое и пожимает плечами: - Неважно. Ты выиграл. Я проиграл. Теперь я исполню любое твоё желание. Донхёк срывает длинную тростинку и вертя её в руках, тихо произносит: - Тогда... не уезжай. Пожалуйста, не уезжай. Марк замирает и слегка сжимает кулаки. - Прости, но я не могу. Я должен поступить в хороший университет в столице. Все говорят, что у меня получится. - Ты мог бы учиться в университете в нашем городке, который недалеко от посёлка. А столица... она так далеко, за тысячи километров. - Дело не только в универе. Я... я хочу подать свою рукопись в престижное издательство. В городе рядом с нашим посёлком таких нет. Я должен следовать за своей мечтой, Хёк. Он прислоняется плечом к дереву и мягко касается запястья младшего. - Почему ты не хочешь поехать со мной? Там ведь столько возможностей, жизнь бьёт ключом... - Такая жизнь не для меня. Я люблю здесь всё: природу и тишину, крики петухов и лай соседских собак, стрёкот сверчков по вечерам и пение птиц, наш уединённый домик и соседские дома чуть поодаль. Люди здесь добры и отзывчивы и помогают друг другу. Я люблю наш дом, наш прекрасный сад с качелями, люблю эту речку, в ней так здорово купаться в жару и кататься на коньках по льду зимой. Я люблю смотреть на облака и закаты с крыши нашего уютного старого дома. Я не хочу менять эту жизнь на жизнь в столице с её шумом, машинами и суетой, небоскрёбами и вечно спешащими куда-то людьми. Моё место здесь. Он тоже прослоняется к дереву, нащупывая ладонью тёплую шершавую кору и смотрит наверх сквозь крону. - Я не хочу оставлять свою подработку здесь в кондитерской, она мне по душе. Я надеялся, что ты останешься и всё будет как прежде, наши совместные прогулки и вылазки на речку и в город, просмотры фильмов вечерами под одним пледом, наши игры в футбол в саду и твои рассказы, которые ты читал мне в тени яблоневых деревьев, на нашей с тобой крыше или здесь на берегу реки. Но я ошибся, я не в праве просить тебя остаться. Ты должен идти за мечтой, ты должен реализовать себя. "Даже если мне будет так одиноко здесь без тебя". Донхёк проходит вперёд по деревянным помосткам к воде и скинув обувь, опускает босые ноги в чистую прохладную воду. - Хёк... - Марк подходит сзади и мягким жестом кладёт руки ему на плечи. - Я мечтал, чтобы мы поехали вместе. Потому что расставаться с тобой невыносимо. Он утыкается лицом в шею, пахнущую луговыми травами и спелыми яблоками, пахнущую родным домом и теплом. - Но я не могу заставить тебя. Ты должен жить так, как тебе хочется и делать то, что хочешь, и быть счастливым.  - Марк... - Донхёк поворачивается к нему лицом. - Я хотел тебе сказать... ты... ты для меня намного больше, чем брат и друг. Я... люблю тебя. Я не смогу полюбить никого так, как тебя. Ты настолько родной человек для меня, что я просто... не умею любить никого так, как тебя. Он зажмуривается. Боится, что Марк оттолкнёт, скажет, что дружба разрушена. На глаза под плотно закрытыми веками наворачиваются слёзы. Марк аккуратно касается его щеки ладонью. Река тихо плещет и несёт вперёд свои воды. - Ты тоже для меня намного больше, чем просто друг... я не знаю, какого это - любить кого-то другого. Ты для меня всё. И потому мне так больно от осознания, что разлука неизбежна. Он осторожно целует Донхёка в уголок губ, мягко и тепло, а сердце внутри рвётся напополам. ...В день его отъезда в столицу отец крепко его обнимает и едва сдерживает слёзы. Марк изо всех сил старается не плакать, когда оглядывает родные стены дома в последний раз, когда деревья машут ему ветками на прощание. Он обещает отцу и Донхёку, что непременно добьётся успеха и станет известным писателем. Он обещает писать и звонить каждый день. Тэён говорит, что он очень гордится им и верит в него. Донхёк долго смотрит ему в глаза. Потом автобус увозит его в город, где он пересаживается на поезд, уносящий его в столицу, где его ждёт новая жизнь. Прислоняясь виском к окну, под шум колёс, он думает только о родных чёрных глазах- бусинках. ~~ - Марк? - когда он слышит такой знакомый голос, ему кажется, будто он заснул и видит сон. Не в реальности же это всё происходит. Однако обернувшись, он понимает - нет, это не сон. На террасе их старого дома стоит Донхёк. Всё те же солнечные узоры-веснушки на круглом лице, те же карамельно-русые волосы и чёрные омуты глаз. - Ты ни капли не изменился, - хрипло выдыхает Марк спустя долгое мгновение. - Что ты здесь делаешь, Марк? - голос Хёка слегка дрожит, он переминается с ноги на ногу и ерошит чёлку. - Хёк... Марк не чувствует ног, в миг оказываясь рядом с Донхёком и сгребая его в крепкие объятия. Прячет лицо у него на плече, не в силах сдержать слёзы - они стекают и увлажняют ткань рубашки младшего. Он чувствует, как руки обвивают его и судорожно вдыхает запах. Он пахнет луговыми травами, яблоками и домом. Как же он скучал, до ноющей боли под рёбрами скучал. - Как ты здесь оказался?... А как же твоя жизнь в городе?.. - тихо спрашивает Донхёк, кусая губы. Марк крепко держит его за обе руки, поглаживает подушечками пальцев тыльную сторону ладоней и запястья. - Я вернулся. Узнал, что этот дом продаётся и понял - я должен купить его. Я хотел вернуться... наверное, потому что пресытился жизнью в городе. Все эти журналисты, вечеринки, слава... я решил, что настало время вернуться в дом, где прошло моё детство. Он всхлипывает, сердится на себя за слёзы, улыбается, стараясь сгладить неловкость, но Донхёк понимает его - с Донхёком можно быть самим собой - и притягивает к себе. - Я безумно по тебе скучал. Каждый день. Не было и дня, когда бы я не скучал по тебе. Я рад, что ты здесь. Знаешь, я читал все твои книги, и интервью, когда ты уже стал состоявшимся писателем. - Прости, что последние пару лет перестал звонить тебе... замотался... обещал, что приеду к тебе, но всё было не до того, работа, работа... Я не говорил тебе, но у меня были отношения. Его звали Юта, но мы расстались полгода назад спустя два года отношений, я понял, что мы не любили друг друга по настоящему. Я должен был найти тебя раньше... моя настоящая любовь, моё счастье и мой дом всегда были здесь. Он взволнован, закусывает губу, приглаживает шоколадно-сливовую чёлку и сжимает крепче тонкие запястья Хёка. - А у тебя... кто-нибудь есть? Может быть, я не вовремя и... - Нет, никого нет. Я встречался с одним парнем, по имени Ренджун, но мы решили остаться друзьями. Он очень хороший, но... я же говорил, что не смогу полюбить кого-то так же, как и тебя. Я просто не умею любить кого-то так же, как я люблю тебя, Марк. Солнце понемногу клонится ниже к горизонту, заливая старенькую террасу косыми апельсиново-жёлтыми лучами. - Как у тебя вообще дела? Ты счастлив здесь? - Да, жизнь здесь это то, что я люблю всей душой. Открыл свою кондитерскую, с утра до ночи пеку булочки, торты и пироги. - Наверно ты полюбил это занятие с того раза, как тогда впервые испёк печенье, помнишь? Ты тогда только-только привыкал к жизни в новом доме... - Помню. Как я могу забыть. Марк, я очень люблю своё дело, эти места, но... мне так не хватало тебя рядом. - Я приехал, чтобы остаться. Уверен, здесь мне будет писаться ещё лучше. Жду момента, когда смогу сидеть на этой террасе, любоваться садом, пить кофе и писать. Его взгляд остановился на кресле-качалке. - Он любил проводить такие тёплые вечера как этот, в этом кресле, за проверкой домашних заданий или с любимой книгой в руках. Мне очень не хватает его. Я так мало виделся с ним с момента, как переехал, работа в большом городе совсем поглотила меня... я жалею об этом. Я должен был проводить с ним больше времени, я предлагал ему переехать в город, у меня уже было достаточно денег, чтобы купить ему хорошую квартиру, но он... - Он не хотел покидать это место, свою сельскую школу, где усердно работал столько лет. Ты ни в чём не виноват, Марк. Всё сложилось так, как сложилось. Ты был погружён в работу, упорным трудом добился успеха, написал столько замечательных книг, любимых читателями. Ты не мог поступить иначе. - И всё-таки я скучаю по нему. Хочу, чтобы он снова вышел на террасу и позвал нас обедать. Пока он был жив... мы могли чувствовать себя детьми. Марк вспоминает тепло рук отца, его всегда ласковую и светлую улыбку, и ком в горле мешает ему говорить, а прозначная солёная капля медленно скатывается по щеке. На него навалилось столько воспоминаний, с тех пор, как несколько часов назад он переступил порог дома своего детства. Но он отчётливо понимает, что уезжать обратно не хочет. Пришло время вернуться сюда, домой. Где его все эти годы ждал Донхёк. - Он гордился тобой, - шепчет Донхёк, нежно гладя Марка по волосам и с теплом вспоминая человека, заменившего ему родного отца. Потом он слегка отстраняется от Марка и стерев хрустальную слезинку с его щеки, повторяет: - Я рад, что ты вернулся. Я приглядывал за этим домом всё это время и даже не хотел, чтобы кто-то чужой его покупал. И вот наш дом в конце концов дождался тебя. Добро пожаловать домой, Марк. А теперь пойдём, я покажу тебе свою пекарню и угощу выпечкой, ты должен непременно её попробовать. - Как же я соскучился, Хёк, мой родной, мой маленький Хёк, - губы Марка крепко прижимаются к виску, руки отчаянно сжимают талию. - Давай больше никогда не расставаться? Он идёт по таким знакомым с детства тропинкам, вдыхает аромат яблок и луговых трав, тёплой влажной земли и держит Донхёка за руку. - Знаешь, я до сих пор не люблю грозы. Всегда плотно закрываю окна и ныряю под одеяло. Вспоминаю, как ты всегда был рядом, когда мне было страшно, и тогда мне становится легче. Марк поворачивает голову, долгим взглядом изучая профиль младшего. - Я теперь всегда буду рядом. И когда он откусывает любимый торт с орехами и ванильным кремом, приготовленный Донхёком, в уютной маленькой кондитерской, пропахшей свежей выпечкой, корицей и сахарным сиропом, он понимает, что сердце его принадлежит этому месту и человеку, сидящему напротив, у которого самые родные на свете глаза-бусинки, самые любимые веснушки, руки и самая красивая и тёплая, как солнышко, улыбка.