Vamp story

Кровь, она была повсюду. Стены, люстры, кожаный диван. Обагрены были даже фужеры на кухне. Чье-то сердце из тех невинных жертв, что были разбросаны по гостиной, еще билось. В прочем, это не надолго, спешная потеря крови не позволит им прожить более семи минут. Хонджун злился, он пыхтел, хотя его легкие уже и забыли, что такое перекачивать воздух. Но из-за такой вопиющей ситуации, кроме как истерично метаться по дому, Хонджун выхода не находил. Все было грязное, испачканное и все было именно в крови, в самой плохо отмываемой жидкости. Обязательно сегодня, когда у Хонджуна и так день не задался, очередной его жертвенной кормушке понадобилось повырываться и психовать от наступающей смерти. Хонджун не сдержался. Зачем портить ему обед? А потому он как вспыльчивая первородка, попросту перегрыз все свои запасы на месяц за раз. Был ли он огорчен потерями? Едва ли. Его больше волновало, что всё имущество вокруг запятнано его едой. — Твою мать, я же это не отмою сам, –истерика пылала в жилах, пока Хонджун пытался тонкой бумажной тряпочкой оттереть диван. Его навыки в уборке оставляли желать лучшего, он буквально не знал, что для чего и чем оттирается, его кинули на произвол судьбы. А его судьба совсем скоро должна вернуться с маникюра, и она была до крайней степени одержима чистотой. Постепенно пол начал покрываться огромным количеством салфеток, они намокали, рвались и совсем не помогали исправить ситуацию. — Что мне делать, ответь мне, блин, – Хонджун истошно тряс чье-то синюшное холодное тело, пытаясь выудить информацию. Иронично, что ему самому перевалило за сотню лет, он был инициатором государственных переворотов, убийств, предательств, но как справиться с уборкой, имел понятие не  лучше, чем младенец. В дело пошли тряпки, чья плотность уже была выше, чем бумага, это упростило ситуацию. Но Хонджун все так же метался по полу на коленях, оттирая красные разводы, которые очень быстро высыхали на воздухе. Он ползал по дивану, брызгал водой на стены, уже намеревался сдирать обои, как  в прихожей послышался звук ключей. — Мне пиздец, – Хонджун не боялся так за свою душу даже в те моменты, когда его пытали выдирая сердце и ногти, как сейчас. Сонхва вернулся домой. А квартира всё еще была забрызгана кровью. Картина застывает на мгновение. Хонджун с тряпками вокруг себя, с опрокинутым ведром рядом и стоит на четвереньках на полу, с паникой в глазах смотря на пришедшего Сонхва. Сонхва смотрит на него в ответ. Его глаза, на удивление, остаются такого же размера. Никаких эмоций, он просто смотрит на Хонджуна,  а тот на Сонхва в ответ. У Хонджуна сердце неживое, но оно пытается трепыхаться, он знает насколько щепетильно Сонхва относится к порядку в доме, как он вытирает любовно все полочки и поверхности, как любит наблюдать сияние чистоты вокруг. — Киса, я могу всё объяснить, – Хонджун подрывается, вставая на ноги и подходит к сонхва протягивая к нему свои мокрые от крови и воды руки. — Поверить не могу, – Сонхва шепчет и хватает Хонджуна за руки, крепко сжимая в ответ, пачкаясь в багровой жиже с остатками салфеток. — Солнышко, я правда не хотел, это вышло.., – Хонджун пытается оправдаться. — Поверить не могу, Хонджуни, дорогой, ты убираешься! – лицо Сонхва начинает светиться от улыбки, он подносит руки Хонджуна к лицу и поочерёдно  целует кисти рук, – я в шоке, детка, ты впервые за последние пятнадцать лет взял в руки что-то для уборки, я так тебя люблю, душа моя. Хонджун, хоть и не дышит, но выдыхает весь спертый воздух из легких. — Боже, киса, я перенервничал весь, – Хонджун действительно опадает к ногам Сонхва, расслабленно улыбаясь. — Крошка моя, мне плевать на этот интерьер, мы можем заменить его весь за один день. Но то, что ты попытался убрать за собой ‐ выше всяких похвал, – Сонхва падает куда-то на пол рядом с Хонджуном, обнимая руками его лицо. — Люблю тебя, бесконечно. Просто вся эта кровь и трупы, – Хонджун оглядывает гостиную, усеянную хладными телами каких-то незнакомцев, – а ты так любишь чистоту. — Плевать я на нее хотел, когда мой лучший муж на свете хотя бы попытался убраться, – Сонхва  с нескрываемым обожанием смотрит на Хонджуна,  а после валит его на пол, целуя. Поцелуй получается мокрым, такой же становится и их одежда, медленно но верно пропитываясь коктейлем красных подтёков. Клининг приехал через час. Сидя на коленях Хонджуна, Сонхва взахлеб делился впечатлениями от похода на маникюр, и последними сплетнями, которые ходили в его кокетливых кругах. Хонджун же рассказал, как так вышло, что весь дом сменил расцветку на кровавую, и что из всех жертв вкусными оказались всего трое. Они так и сидели на сыром диване, целуясь, обнимаясь и лаская друг друга, совсем не обращая внимания на работающих людей вокруг. Им досталась весьма устрашающая работёнка: отмыть все от крови, вынести трупы, да так, чтобы никто не заметил. Бедолаги до последнего, пока не закрыли входную дверь с другой стороны, думали, что в любую секунду окажутся на месте тех, кого выносили в черных пакетах. Адреналиновую и крайне зависимую друг от друга парочку это не волновало абсолютно никак. Их поцелуи становились только развратнее, а количество одежды на телах уменьшалось. — Давай в следующий раз наполним ванну кровью и будем любить друг друга в ней?, – Хонджуну потребовалось приложить усилия, чтобы оторваться от мягкой кожи Сонхва и произнести это. Тот даже не сразу понял, что ему задали вопрос, настолько он растворился в нежностях. — Всё что угодня для тебя, моя кровавая крошка. Сонхва не стал больше ничего говорить, он просто продолжил целовать Хонджуна так, как любит. А любит он его бесконечно,  впрочем, хорошо, когда всё взаимно.