Неудачная завивка

― Ганс, смотри, первый снег! Что-то рано в этом году! ― Гельмут обернулся к другу, выходящему из бара, куда напарники зашли пропустить по стаканчику после трудового дня. ― Начало ноября, но Арктика уже дохнула стылым воздухом. ― Бр-р, нереально похолодало! ― ответил старший детектив, ёжась и застёгивая плотнее молнию на куртке. ― Синоптики обещали к вечеру непогоду, но я, подумав, что снова обманут, оставил дома шарф и перчатки. ― Бум! Бух! Бум! Бух! ― в сумерках послышались торопливые тяжёлые шаги, похожие на звуки забиваемых на стройке свай. Мимо друзей пролетела сгорбленная фигура, а вслед донеслось визгливое: ― А-а-а! Помогите! ― Возле полицейских затормозила, хрипло отдуваясь, женщина средних лет с растрёпанными волосами: ― Шапку, шапку украли! Не успела из такси выйти, как сразу сорвали! Куница, баснословных денег мне стоила! Помогите! ― Ганс, останься, разберись! Гельмут, словно хорошо обученный доберман-пинчер, тут же взял след и помчался за воришкой. Преследовать преступника оказалось делом нехитрым, несмотря на то, что он довольно быстро скрылся из виду, грузная поступь слышалась весьма отчётливо, однако вскоре звуки затихли. Гельмут выскочил из-за угла и улыбнулся. Перед ним раскинулся городской парк, сколько часов, учась в академии, он патрулировал его тропинки. Здесь-то он знал каждый закоулок, каждый кустик, каждую лавочку... ― Попался, голубчик, ― усмехнулся полицейский и по примеру преследуемого перемахнул через ограду (парк на ночь закрывался).  «Интересно, он обувь, что на заказ шьёт?» ― подумал Гельмут, примеряясь ботинком к оставленному на газоне углублению и рассматривая одинокие следы, вьющиеся цепочкой по нетронутому белому настилу, скрывшему от взора грязные пятна осенней прелой листвы. Не торопясь, он пошёл по припорошенной траве и вскоре наткнулся на занимательное зрелище. Злоумышленник, одетый только в рабочий комбинезон, стоял под фонарём недалеко от фонтана. Разбросав руки и запрокинув голову к ночному небу, он, словно ребёнок, ловил ртом крупные узорные вальсирующие кристаллики льда, при этом довольно посмеивался, смакуя каждый из них на языке. «Что за бред?! Такой громила, за два метра вымахал, а ведёт себя как дитё несмышлёное», ― удивился Гельмут. Остановившись неподалёку, он громогласно поинтересовался: ― Эй ты, зачем шапку украл? Вещица плёвая, но дорогая, за решётку на несколько лет сядешь. Великан дёрнулся, но сбежать не попытался, наоборот, принялся сбивчиво оправдываться: ― Голова мёрзнет! Не хотел... рука сама потянулась... испугался и дал дёру. Я верну, честное слово! ― бесхитростно ответствовал вор, сдёргивая шапку. ― Ба! Да ты как страусиное яйцо! ― воскликнул Гельмут, глядя на блестящую в свете фонаря лысину. ― Зачем тогда на улицу попёрся? ― продолжил он допрос, после пропущенных в баре стаканчиков речь его не отличалась учтивостью. ― Хотел первый снег поприветствовать! Я ждал его целый год! ― улыбнулся гигант и, оглядываясь вокруг себя, воскликнул: ― Серебристая сказка! Красиво, правда? ― Правда, ― не стал спорить преследователь. ― А в одном комбезе разгуливать разве не холодно? ― Не-а! Я атавизмом страдаю! ― собеседник вжикнул молнией и стянул с торса одежду. ― Понятно! ― невольно делая шаг назад, прохрипел детектив. ― В такой шубе грех замёрзнуть! А чо башка лысая? ― Завивку неудачно сделал, передержал, ― возвращая комбинезон на место, чуть слышно пробурчал гигант, ― вот волосы и вылезли, ― добавил он, проводя ладонью по черепу. ― Серьёзно? Ха-ха! Завивку? Не шутишь? ― согнулся от смеха Гельмут. ― Как зовут-то тебя, болезный? Откуда ты только такой свалился? ― Зови меня Алмасты, я в театре рабочим сцены подрабатываю. ― А я Гельмут. Ал, тебя разве мама с папой не учили, что красть чужие вещи нехорошо? ― Не учили, подкидыш я. Всё детство в подпольном цирке уродцев провёл, пока меня наш худрук не выкупил. Он там собирал материал для спектакля, пожалел зверушку, вот и забрал. ― Он тебя обижает? ― насторожился Гельмут. ― Ошейник там, цепи, команды… ― Ты что? Он мне как отец: дом дал, учителей нанял, театром заинтересовал. Я благодаря ему все тонкости сцены знаю. Вот только в актёры не пускает… ― понурился Алмасты. ― Слушай, а кудряшки-то тебе зачем? ― Так я и говорю, кастинг собирался пройти. В мюзик-холле будут ставить постановку «Пилот из племени вуки». Я подумал, что мне и грим не нужен, так смогу играть. Хотел попробовать, давно о спектакле мечтаю! ― В артисты, значит, метишь? ― с сомнением вопросил детектив, разглядывая лицо собеседника: глубоко сидящие глаза, поблёскивающие из-под нависших надбровных дуг, слегка приплюснутый нос, пушистые бакенбарды и квадратный подбородок с рыжеватой бородкой. ― Ты не подумай, что я тварь неблагодарная, мне за сценой тоже нравится быть. На колосниках дух захватывает, декорации меняешь, колдуешь, словно волшебник, ― разговорился Алмасты, ― но я всегда хотел ощутить дыхание зрительного зала, раствориться в игре, примерить другой образ. ― Э-э! ― не зная как реагировать, протянул Гельмут. ― Не веришь? ― Ал недовольно сжал губы, зажмурился и неожиданно пробасил: ― Бедный Йорик! ― он задумчиво опустился на подмёрзлую землю, вытягивая перед собой шапку и внимательно присматриваясь к ней. ― Я знал его, Горацио… Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки. Он тысячу раз таскал меня на спине, ― Алмасты, взглянув на Гельмута, протянул головной убор ему, тот невольно  вытаращился на меховое изделие, ― а теперь это само отвращение и тошнотой подступает к горлу... ― самопровозглашённый Гамлет запнулся, подавившись словами и свернувшись клубочком, замер на снегу… Детектив, прождав несколько мгновений, уже хотел дотронуться до скрюченной фигуры, как та ожила: ― Или вот это, моё любимое, ― Алмасты вскинулся, и Гельмут с удивлением заметил, как преобразился актёр: лицо его подобрело, как будто осветившись изнутри улыбкой. Приподнявшись на колено, нахлобучив шапку на макушку, прижав руку к сердцу, а другую воздев к небесам, он процитировал дрожащим от восхищения голосом: ― Но что за блеск я вижу на балконе? Там брезжит свет. Джульетта, ты как день! Стань у окна, убей луну соседством… ― неожиданно для такой большой фигуры, он в два шага оказался около Гельмута и заключил его в объятия. «Вот я лох! Да он из меня сейчас кишки выдавит!»― ужаснулся своей опрометчивости детектив, невольно содрогнувшись. Алмасты тут же выпустил его и отшатнулся: ― О том и говорю ― я чудище! Меня презирают, боятся и… обижают, ― из глаз его неудержимо потекли слёзы. Гельмут смутился: «Что это я, право, как девица, чуть в обморок от страха не грохнулся! Тоже мне защитник правопорядка! Полицейский, детектив! А ранимое сердце не разглядел». Алмасты между тем продолжал: ― Если я расскажу правду, все отвернутся от меня. На днях рискнул, попросил нашего стажёра образ подготовить, зная, что он тоже на кастинг собирается. Только после его «доброго» совета причёску капитально подпортил. Интересно, что за смесь он мне вместо завивки подсунул? Теперь всё пропало, отбор уже завтра! ― всхлипнул уязвимый монстр. ― Эх ты, плачущий философ! Кто же конкуренту доверяет?! Здоровенный, а наивный... ― Это люди вокруг злые! Я же понимаю, что сцена не для меня, но попробовать-то можно? Ведь мы идём от мечты к мечте… Фантазии должны сбываться, а иначе зачем жить? ― Люди, как снежинки, ― Гельмут поймал маленькое чудо, многолучевую звёздочку, та, замерев на мгновение, расчувствовалась от ласковой теплоты ладони и растеклась прозрачной капелькой. ― Среди мириад белоснежных небесных танцовщиц нет ни одной похожей! Так и люди. Нет злых и добрых, красивых и уродливых, сильных и слабых. Мы меняемся в зависимости от обстоятельств: льдисто-холодные в одно мгновение могут превратиться в слезливо-жалостливых или наоборот! Главное, не сдаваться, продолжать идти вперёд! ― Так я же страшный стал! ― Прости, но ты и так не эталон красоты! Ну, облысел, подумаешь! У вас в театре реквизита жопой ешь! Нахлобучишь парик и все дела! ― Я потихоньку уже пробовал. Забрал из гримёрки парочку, примерил… ― Алмасты потупился, ― у меня от них темечко чешется… ― Аллергия, значит… ― поскрёб подбородок Гельмут. ― Так ты и парики тырил? ― Я же их уже назад вернул, никто и не заметил! ― Стой! Придумал! Знаешь, у тебя голос красивый! Если постараешься, то сможешь играть различные роли! ― Но как? ― заинтересованно подался к детективу Алмасты. ― Появляясь за кадром: озвучивать мультяшки, иностранные фильмы, начитывать аудиокниги… Только представь, какие перед тобой откроются возможности. Поговори с наставником, у него есть связи, он поможет. Просто не молчи! Откройся, выскажись, и всё получится! ― А как же наказание за воровство? Гельмут вздохнул, достал телефон и набрал напарника: ― Ганс, я нашёл шапку. Воришка бросил её возле остановки и укатил. Успокой даму, я скоро подойду и верну пропажу. ― Гельмут убрал телефон в карман. ― Спасибо. ― Обращайся! ― Так я могу стать твоим другом? ― наклонился великан, заглядывая детективу в лицо. ― Ага, моим гигантским волосатым сопливым приятелем, единственным на свете... ― Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… ― тут же прокомментировал Алмасты. ― Пойдём по домам, цитатник доморощенный. Тебе завтра на прослушивание, выспись и покажи им всем, чего монстры стоят! Я в тебя верю! Ух! ― Гельмут потёр покрасневшие уши, ― холодает, давай поторопимся, а то Ганс меня с шапкой заждался, замёрз, поди! Они побрели к выходу из парка, расчерчивая большими и маленькими следами белое снежное покрывало, а с небесной пустоты продолжали сыпаться резные искристые звёздочки, обещая исполнить заветное желание трогательного великана…