Тело

      Скелет, обтянутый кожей. Можно пересчитать количество твоих шейных позвонков, похожих на ось тонкого стержня, гордо зовущегося «шеей». Наверное, так легко её сжать, одного обхвата пальцами хватит. Но почему она закрыта высоким воротником?       Твои руки. Словно длинные верёвки, исходящие из плеч. Если их можно прикрепить к потолку, расценивай как парное самоубийство. Ведь ты не оставишь меня, верно? Вьюнки, запутывающие снова и снова. Как же хочется заломить их за узкую спину. Ненавистные чёрные рукава пытаются придать им излишний объём.       Твои запястья. Часть локтевой кости выпирает, напоминая маленький леденец, обёрнутый в матовую упаковку. Синие венки, виднеющиеся под шелестящим полупрозрачным слоем кожи. Как же хочется их связать до алых полос. Но зачем они упрятаны под кружевными манжетами твоей неизменной белой блузы? Я хватаюсь за твоё дрожащее горло, чеканно пульсирующее. О, пойми, это не наказание, я не хочу, чтобы твоё тело в один миг стало бездыханным. Оно будет закопано глубоко под землёй, а я так хочу упиться его видом сполна.       Твой астенический тип. Болезненно худой стан. Такая талия не может принадлежать холодному оружию. Сладостно угадывать её объём. Но такая нежность не может исчисляться какими-то сантиметрами. Вот бы затянуть её потуже. Но как же уговорить тебя выделять поясом этот контур как можно чаще? Слегка обхватываю твой силуэт в тесном коридоре. Простая случайность, не более. — Снять плащ? Раз это необходимо… Обсидиановая ткань падает на пол. Она никогда тебе не шла.       Твои ключицы. Косточки, способные вот-вот разорвать мягкую кожу. Брёвнышки, валяющиеся посреди поля, устланного подснежниками. Как барьер на пути стекающих капелек крови, наровивших разлиться на плоской груди. Но хочется искусать их до больших подтёков. Это уродливое жабо только мешает.       Твоя грудь. Не запачканное маслянистыми красками художника полотно. Правильно, ведь только я могу оставлять пурпурно-фиолетовые мазки на вздымающейся то вверх, то вниз грудине. Она кажется хрупкой. Даже попарные ряды выпирающих заборчатых рёбер не в силах защитить хрустальное содержимое твоего тельца. Как много воздуха могут вобрать твои лёгкие, похожие на детские шарики? Хочется сейчас же проверить. Расстегни же несколько пуговиц. Но остаётся только надавливать сверху грубой подошвой, снова испытывая прочность твоих косточек. Если бы только взамен этого прикоснуться холодными ладонями, содрогающими тёплую кожу.       Твой живот. Впалый, как пустой котелок. Не проглядываются даже маломальские кубики должного пресса. Но их и не было у тебя. Он податлив, как сухая глина под руками изощрённого мастера. Не за что ощупать ткань, обтягивающую прекрасную грудную клетку. Хочется покрыть весь твой торс сырыми поцелуями.       Твой таз. Борты, суживающие нижнюю часть твоего туловища. Интересно, это изображён перевёрнутый треугольник? Нет, нет, определённо прямоугольник! Твои кости образуют идеальные по своему строению углы. Вот бы сжать их до характерного треска. Не думал носить брюки с заниженной посадкой? Ничего не остаётся, только бить тебя чуть ниже привычного. Однако и к этому можно привыкнуть. — Скинуть рубашку? Но, Дазай-сан… Однако белоснежно-холодная ткань спадает с твоих хлипких, как дешёвые дверные замки, плеч.       Твои бёдра. Исхудалые порезанные бёдра. Напряжённые практически всегда. Нескладные и резкие. Будто обглоданное собачье лакомство. Но как же хочется расцарапать их ещё больше.       Твои коленки. Стёртые в кровь от многочисленных падений чашечки. Их так легко разбить, словно нечаянно брошенную фарфоровую посуду. Однако они не перестают заворожённо-кокетливо проглядываться через плотную ткань заношенных штанов. Ох, хотелось бы увидеть тебя стоящим на них.       Твои голени. Тонкие, с плавающими полуовальными чертами. Сколько уже насчитывается у тебя переломов за время работы? Нет другого выхода, кроме как в очередной раз наносить тебе новую травму, лишь ради того, чтобы увидеть твои ноги, показывающиеся из-под немного распахнутого больничного халата, когда я вновь навещаю твою палату. Ты съёживаешься от окутывающей тебя полностью прохлады. Пытаешься закрыться руками, будто это поможет. Интересно, это из-за пониженной температуры или моего вожделеющего взгляда? Прошу, умоляю, дай же насладиться тобой, испить досуха, замарать докрасна. — Спустить брюки? Дазай-сан, это уже чересчур… О нет, это далеко не чересчур. Превыше допустимого это иметь такую фигуру. Очень грязную фигуру. Позволяющую изводить меня каждый день. — Но если это так нужно… Да, это жизненно необходимо. Как кислород, отказывающийся поступать в мозг при твоём виде. Как спокойное, размеренное дыхание при твоём еле уловимом касании. И как плотно запертая дверь в данный момент.