Разрушить и построить

— Привет! Знаю, прозвучит неожиданно, но можно у тебя переночевать сегодня?— на одном дыхании выпаливает темноволосый парень, сверкающий глазами в темноте общажного коридора, Сокджин растерянно окидывает взглядом незваного гостя, открывает рот и закрывает, пока Чонгук мнется с ноги на ногу, пытаясь отросшими за лето волосами прикрыть лицо. Ни для кого не было секретом, что Джин в своей комнате живет один, поскольку его сосед пропадает у своего парня, иначе бы Чонгук так и остался ночевать у двери своей комнаты, попасть в нее он не мог. —Ты вроде не бездомный— наконец отмирает Сокджин, а Чонгук морщится. —Я просто дверь открыть не могу, ключ сломался, и вот... —Вызови слесаря. —Не надо! —в голосе парня звучит ужас, будто слесарь кусается во время работы. Джин пожимает плечами и еще раз окидывает взглядом гостя и коридор- на очередной дебильный розыгрыш его соседей не похоже, он отстраняется и делает приглашающий жест рукой. При искусственном свете, ярко наполняющем комнату, становится видно, что скула разбита чьим то несдержанным кулаком, Джин тянется за аптечкой, замечая струйку крови на щеке. —Кто это тебя? —Об дверь ударился.—бухтит через нос и шипит от прикосновений Гук, пока рану очищают, а Сокджин закатывает глаза, давно ли двери стали нападать на людей? Он пытается окольными вопросами добиться истины, но гость на контакт не идет, а когда его лицо оставляют в покое- бурчит "Спасибо" и сразу отворачивается к стенке на свободной кровати. Джин говорит себе, что его это не касается. Сказать легче, чем сделать. Он видит Чонгука в институте редко, но каждый раз у того синяки и ссадины, двигается так, словно повредил конечность или наступает на одни и те же грабли снова и снова. Сначала ему приходит в голову, что это результат усиленных тренировок, которыми парень, судя по фигуре, не брезговал. Но позже студенческие сплетни до него доносят, что тренировки тут не причем. И Джин снова говорит себе, что это не его дело. Однако Чонгук появляется на пороге его комнаты посреди ночи в одной тоненькой футболке и шортах снова, через несколько недель еще раз, а после- вновь, полуголый и с стесанной будто об асфальт правой стороной лица. На ролевые игры это уже совсем не похоже, и, когда Чонгук в очередной раз попадается ему на глаза в университетском коридоре прихрамывающий, джиново терпение лопается. Сразу после занятий он отправляется к Чонгуку, но дверь никто не открывает, и он повторяет свою попытку поздно вечером. В этот раз дверь распахивают сразу и перед Сокджином предстает сияющий Чонгук в милом фартуке с зайчатами. На фоне бубнит ноутбук, а напротив двери, по царски развалившись на узкой кровати, лежит тот самый Тэхен, если верить слухам. —Хеен—удивленно тянет Чонгук, но Джин проходит мимо и встает напротив кровати, Тэхен поднимает на него туманный взгляд, который, если опять же, верить слухам, свел с ума весь поток. —У вас ко мне какое то дело?— неожиданно низким грудным голосом интересуется юноша, демонстрируя максимум расслабленности своей позой. В противовес своей уважительной речи, его нахальный взгляд ощупывают фигурку гостя и, судя по улыбке, остается довольным. —Хватит колотить парня, он тебе не вещь! Ты... —Не понимаю сути претензий.—перебивает его Тэхен, нисколько не меняя выражения лица или позы—Никто тут вещи не трогает, у нас все в порядке. Верно, детка? "Детка" кивает головой так энергично, что кажется, будто шея переломится, Сокджин нетерпеливо трясет его за плечо:- Чонгук, ты в своем уме?! Он тебя покалечит рано или поздно, если не убьет, ты не понимаешь?! —Не знаю, что ты слышал хен, но у нас правда все в порядке, не надо наводить панику. И без того большие глаза становятся просто огромными, в них плещется столько непонимания и обиды, что Джин готов головой об стену биться, а лучше использовать для этого голову Тэхена, нашедшего для себя идеальную жертву. Но он просто уходит ни с чем. Еще несколько раз он пытается привлечь к этому вопросу студсовет и даже коменданта их общежития, но на него смотрят, как на дурачка, и вежливо посылают, потому что "Мальчики сами разберутся, они же друзья!". Врагу таких друзей не пожелаешь, как говорится, и после этого Сокджин совершает не совсем благовидный поступок- добывает номер чонгуковых родителей и сообщает им об увиденном. Далее все разворачивается как в американском блокбастере- прямо посреди поточной лекции на пороге аудитории появляется эффектная темноволосая женщина, хватает Чонгука за ухо и тащит по коридорам к ректору, бетонным взглядом затыкая каждого на своем пути. Женщина, как позже выясняется, мама Чонгука, раздувает грандиозный скандал- достается всем. И Джину, что не предпринял никаких мер, и Тэхену, который вообще спал на лекции и сейчас откровенно не вдуплял, что за гроза кругом, и Чонгуку- за слабохарактерность, и даже ректору- просто так. Надо признать, этот скандал был более результативным, чем все джиновы потуги, во всяком случае, Тэхена с треском отчисляют, даже не смотря на то, что Чонгук все отрицает. К несчастью, основная порция материнского гнева вылилась именно на него. Что там именно с ним сделали родители- не известно, но парня до конца учебного года забрали домой, оформив академический отпуск.

***

Не сказать, что Сокджин был революционером или борцом за справедливость, скорее всегда жил по принципу "Моя хата с краю...", так что понятия не имел, на кой черт он полез в жизнь этого первокурсника, да еще так активно. И уж тем более не мог себе объяснить, зачем звонил ему во время его академа, и мониторил личные странички в сетях. Похоже, одним из наказаний Чонгука был телефон, потому что связаться с ним не получилось ни разу. И вновь его Джин увидел аж через год, когда устраивался секретарем на кафедру, доучиваясь на последнем курсе. Парень сильно изменился, мельком мазнув взглядом по посетителю, Джин его даже не узнал сначала: вырос, явно окреп физически, коротко постригся и проколол уши. Только голос остался неизменным, поэтому Джин аж вздрогнул от "У кого я могу получить документы?". —У..У меня.— выдыхает Сокджин, пытаясь не пялиться слишком открыто.— Фамилия? —Чон Чонгук. Секретарь встает к огромному шкафу с папками, начиная перебирать корешки, украдкой поглядывая на посетителя, мимоходом удивляясь, как за короткий срок тот изменился. Он и раньше был привлекательным, теперь же, без синяков, но с мужественными, будто вырезанными скальпелем, чертами лица выглядел откровенно опасным для душевного равновесия окружающих. Сопроводив документы инструкциями, Джин провожает взглядом уходящую широкую спину, еле слышно вздыхая- кажется, он окончательно пропал. В первые за долгое время Чонгук так радовался сентябрю. Во первых- его тюремное сельское заключение закончилось и, хоть и с потерей в год, он сможет вернуться к обучению профессии своей мечты. А во вторых- Тэхенни его дождался! И встретил на вокзале, и сказал что скучал! Если б не толпа народа кругом- Гук бы прыгал на месте от восторга. Но все веселье как рукой сняло, стоило ему увидеть нового секретаря, и кто знает, скольких усилий стоило сдержаться и не въехать кулаком по холеному, кукольному лицу. Он уже в красках представил, как пухлые губы искривляются в испуганном вопле, как тонкие руки пытаются защититься от ударов...Но секретарь делает вид (очень плохо), что его не узнает, и Чонгук сцепляет зубы, подыгрывая. В течение месяца сотни планов мести прокручиваются в его голове, периодически прерываемые мыслями о Тэхене, который теперь жил в квартире, но переехать туда Чонгуку отчего то не предлагал, предпочитая забираться по пожарной лестнице в его общажную комнатку. Наконец, он прибегает к неоригинальному "устроить темную", и после занятий отправляется на кафедру на поиски секретаря. На месте того не обнаруживается, Чонгук, тихо матерясь сквозь зубы, начинает обходить пустые аудитории, после третьей он натыкается на Джина с горой зачеток в руках. Мысленно потирая руки в предвкушении, Чонгук тянет противно слащавым голосом:- Добрый вечер, сонбэнним. —О, Чонгук, я как раз тебя искал. "На ловца и зверь бежит"-хмыкает Гук мысленно, и кивает степенно. —Могу я тебя пригласить в кафе? Если б у Джина сейчас выросли рога- Чонгук удивился бы намного меньше, чем этому предложению. Наверное поэтому и согласился. Позже они идут в театр на какую то молодежную премьеру, иногда едят в забегаловках после занятий, обходят в городе все доступные джиновому кошельку места, потому что Чонгуку он платить не дает ни за себя, ни за обоих. Сокджин несколько раз пытается поднять из руин события годичной давности, но каждый раз Гук съезжает с темы на шутки, какие то новости, а то и на поцелуи, и Джин вскоре оставляет попытки, возможно, парень и правда оставил прошлое в прошлом? Тем временем темные чонгучьи замыслы трещат по швам, в основном из за него самого, хотя он уверен,что из-за Джина. Потому что нельзя так очаровательно смущаться, при этом уверенно приглашая куда то. Невозможно быть таким идеальным и внешне и внутри, и вообще, должно быть запрещено иметь такие милые щечки. Он даже не вспоминает о своем плане, да и многое вылетает из головы, пока Сокджин целует его жарко в полумраке коридора после очередного свидания, обязательно желая добрых снов. Гук потом еще какое то время размазывается по стенке, не в силах попасть дрожащей рукой в замочную скважину. —Тебе еще не надоел этот глист обморочный?— в один из вечеров интересуется Тэхен, попавший привычным способом , через окно то есть, в комнату. —Я,ммм, компромат еще собираю.— не отрываясь от чата, бурчат в ответ, закусив щеки изнутри в попытке сдержать улыбку от ласковых сообщений. —Детка, я ревную! Тебе какой мужлан дороже,чем я?? Ты столько времени ему уделяешь... —Нет, конечно нет.—Чонгук прижимает к себе парня, отстраненно замечая, что его голос звучит так же неуверенно, как и во время сдачи зачета по философии. В конце концов, именно Тэхен подсказывает идеальный, с его точки зрения вариант- очернить куда эффективнее физического насилия. Чонгук находит в их с Джином чате день, когда они в шутку обсуждали автомат за минет, вырезает в фотошопе подходящие по смыслу сообщения и формирует единую переписку, прочитав которую, не зная предистории,можно сделать вывод, что студента принуждают сдать экзамен нетривиальным способом. Добавляет к ней фото, которое ему скидывал Джин, помнится, он писал, что после вечеринки заснул в ванне, откуда селфи и отправил. Ректор при виде него заметно сереет лицом и хватается за левый бок. Выслушав, патетично вскидывает руки: нонсенс, бедного мальчика принуждают, практически насилуют! Ректор бушует праведным возмущением, будто бы никогда сам так не делал, в его кабинете собирается верхушка преподавательского состава, среди всего этого безумия стоит Сокджин с опущенной головой, не глядя ни на кого, а у Чонгука стойкое ощущение дежавю и неясное предчувствие, что опять все закончится плохо. Предчувствие не обманывает- вместо того, чтоб просто уволить, ректор устраивает показательную казнь, Чонгук этого не видит, поскольку она была только для преподавателей и сотрудников, но ему показывает тайком снятое видео с заседания Тэхен, который был в курсе всех происходящих в институте событий до сих пор. Он просит это видео себе, пересматривает снова и снова, в тщетной попытке найти в себе то самое удовлетворение от свершившейся мести- и не находит ничего, кроме все возрастающего чувства, черт бы ее побрал, вины. В этот вечер он впервые напивается и захлопывает окно перед опешившим и висящим на лестнице Тэхеном.

***

—Доктор Чон, простите, что беспокою, но у нас серьезный случай... —Сейчас приеду. За окном только только начал розоветь горизонт, но Чонгук уже привык к таким ранним подъемам, как правило, его пациенты предпочитали темное время суток для неожиданной остановки. Стараясь не потревожить Сану, он неслышно двигается по спальне, собираясь, и четверть часа спустя облачается в белый халат уже в клинике. Словно из ниоткуда перед глазами появляется уже собранный анамнез и он делает мысленную пометку присмотреться к этому интерну, а потом из головы исчезает все, кроме бесконечных цифр анализов и трепещущих сердец в его руках. В одиннадцать утра как будто кто-то поворачивает невидимый рычаг, и всем его пациентам резко становится лучше. Для Чонгука это верный знак,что через пару часов можно ожидать вторую волну, а пока он отправляется в кафетерий, где его и застает звонок. — Опять ушел не позавтракав.— слышит он сонный голос Саны. — Срочный вызов. Не жди меня сегодня к ужину, много работы. — И ты меня.— мелодичный женский смех звучит в ухе, приятный, но, к сожалению, абсолютно его не волнующий.— Вечером благотворительное мероприятие, я буду в оранжерее допоздна. —Что ж, тогда до завтра. —Да. —Где, скажи пожалуйста, ты взял такую девушку?!— с неприкрытой болью в голосе стонет Хосок, сидящий за соседним столиком, Чонгук в ответ только улыбается скромно и опускает глаза в чашку. Они идут мимо поста под непрекращающуюся слезливую хосокову речь о постоянном контроле со стороны его второй половинки, Чонгук мельком смотрит на лежащие сверху истории болезни, просто по привычке быть в курсе, и взглядом цепляется за знакомое имя. Во время обучения на лекциях по психологии он обычно читал фолианты по анатомии, считая, что психология и все, что с ней связано, к нему не относится, но обрывки речи профессора все же отложились в памяти, поэтому сейчас он уверенно мог сказать- его знатно так триггернуло. Можно ли считать тем самым бумерангом судьбы тот факт, что в клинике сейчас лежит Ким Сокджин? Да нет, не может быть. После того громкого увольнения он уехал из города, насколько Чонгук слышал. Не вернулся же он только для того, чтоб подлечиться именно тут. Однако сердце отчего то начинается биться справа, и только ради его успокоения он идет в указанную медсестрой палату на 4 человек, обитатели которой дремлют под обеденными капельницами, сначала кажется, что никто здесь ему не знаком, но человек на кровати у окна лежит к нему спиной, поэтому он подходит ближе и...Это точно бумеранг. Не смотря на то, что щечки пропали, ранее черные волосы стали больше пепельными из-за седины, а фигура была болезненно худой, перед ним лежал именно его Джин. Чонгук не верит глазам, несколько секунд пялится, не моргая, а после выходит из палаты с мрачным лицом. Он возвращается в палату еще дважды, но Джин выглядит таким же бледно-серым и не приходит в себя- спит или без сознания- не понятно, но Чонгук волнуется уже не столько от приятной встречи, сколько от вида. Остальные пациенты тоже бледнеют, обеспокоенные частыми визитами, ловят Гука в коридоре с вопросами "когда под нож?!", поэтому к вечеру он оплачивает лучшую одноместную палату в их клинике и Сокджина переводят туда. Он изучает его историю болезни, результаты обследования, приходя к самым неутешительным выводам. Советуется с коллегами и даже проводит мини конференцию с другими кардиохирургами и выводы становятся еще более неутешительными: Бог знает, чем Сокджин занимался, но его сердце обещало остановится в самое ближайшее время. У Джина есть пара лет. Еще какое время Чонгук сможет продержать его на плаву с помощью лечения, а потом- только вниз. Чон сидит у его постели все свободное время, практически не появляясь дома, но усталости не чувствует совсем- мерный писк медаппаратуры успокаивает лучше всех возможных медитаций и психотерапевта, чьими услугами он пользовался в последнее время. Отсутствие над ухом зудящих окружающих позволяет Чонгуку окунуться в размышления. Насколько сильно Джин его ненавидит теперь? А после того, как он сообщит ему новости относительно его будущего? Даст ли возможность объясниться или убьет сразу? — Не смотри так. Хриплый от долгого молчания голос возвращает Чонгука в реальность; он бросает взгляд на мониторы, где пульс мечется подобно шайбе в самом жестком матче, и тянет к себе новую капельницу. — Отнесись с пониманием, хен, я соскучился. Джин морщится от иглы. — Хочешь сказать, что так рад видеть мой неземной лик? — Очень. И ты обрадуешь меня еще больше, если скажешь, что приехал сюда ради меня. — Не обольщайся. На похороны вообще то. — Предстоящие мои? — Отца. — Прости. Сокджин в ответ пожимает плечами, мол, с кем не бывает, и прикрывает глаза под действием новой порции лекарства. Еще неделю джинов лечащий врач пичкает того всевозможными медикаментами, пока Чонгук хищником нависает рядом, нервируя обоих, первым не выдерживает Сокджин. — Чонгук-щи, у тебя других дел что ли нет? — Нет. — У тебя пациенты другие есть. — Подождут. — Как то не этично звучит. Ты ведь клятву давал. — Наплевать. Джин вместе с врачом синхронно вздыхают. — Сегодня прекрасная погода, Сокджин-щи, небольшая прогулка вам пойдет на пользу.— пытается помочь своему пациенту врач, Чонгук на эти слова кивает согласно и исчезает из палаты бесшумно, через пару минут появляясь со своей курткой, в которую закутывает, не смотря на протестующие вопли "Там тепло!", Джина. — Послушай, Чонгуки...Не знаю, что ты там себе напридумывал, но я зла на тебя не держу, возможно, я так же поступил бы, если б кто то лишил меня...В общем, не вини себя и отпусти ситуацию, все нормально. Негромкий сокджинов голос идеально сочетается с шорохом последних листьев под ногами, пока они бредут по окружающему клинику парку. Где то в глубине души Чонгук хотел услышать подобное, а кто не хотел бы, сломав жизнь другому человеку от него же и услышать, что ничего страшного не произошло? — Прости меня. — Да я ж говорю... — Я не хотел,чтоб все вышло именно так. Прости, Джин. Я, может, и смогу отпустить ситуацию, как ты говоришь, но не тебя. Дыхание Сокджина становится частым, на лбу выступает испарина- прогулка отнимает сил больше, чем он предполагал. Слова Чонгука почти тонут в шуме в ушах, а в следующее мгновение после своего усталого вздоха он чувствует, что парит. — Тебе нравится твоя работа?— меняет тему Чонгук, пока несет побледневшего Джина обратно в клинику. — Очень. Всю жизнь мечтал разбираться в видах листовой стали.— шепчет тот, прикрыв глаза и пытаясь подавить подкатывающую тошноту. Немыслимо, его укачало на чужих руках.— Поставь, я тяжелый. — Не поставлю, я же клятву давал.— хмыкает Чонгук. Примерно на середине пути он резко останавливается, вспомнив что-то.— У тебя кто то есть? — Это не имеет отношения к моему лечению. — Значит нет. Хорошо. — Не дерзи хену. Чонгук улыбается, в большей степени облегченно. Будь Сокджин не свободен- это бы несколько осложнило предстоящий план. — И это не смешно.— продолжает возмущаться Джин, пытаясь скрыть смущение. — Это не смешно.— теперь уже растерянно повторяет он, когда Чонгук несколько дней спустя , после выписки, под предлогом подвезти домой, привозит его в аэропорт.— Хочешь,чтоб я тебя проводил? На табло горит регистрация на рейс "Сеул- Тель-Авив", а у Гука в руках два паспорта и билеты. — Ты летишь со мной. — Не помню, чтоб ты спрашивал мое согласие на это. — У эгоистичных избалованных тонсенов есть свои привилегии. Джин задумчиво барабанит пальцами по стойке, пока миловидная сотрудница сверяет данные. Вот прямо в эту минуту у него есть выбор- лететь непонятно зачем с человеком, который загубил половину его жизни, либо с понедельника вернуться к своим обязанностям менеджера по продажам строительных материалов. Сложнейшая альтернатива, да уж. — Как ты это провернул? — Твоя мама помогла. Пришлось быть очень убедительным. — Ты можешь.— соглашается Джин, получая свой паспорт, Чонгук опускает голову побитым псом, но молчит, прекрасно зная, что заслужил. Пока за стеклом человечки суетятся вокруг самолета, Сокджин уходит от мысли о выборе к мысли о месте- не грехи же они замаливать летят? — Почему именно Израиль*? — Чтобы у меня было время получить твое прощение.