"Вернись..."

Магнитогорск откладывает листы с каким-то очередным экологическим отчётом и устало трёт глаза. Слишком много заумных научных слов, слишком много бесполезных цифр и данных, которые абсолютно ничего ему не говорили. Могли бы просто большими буквами вывести на листке "ВСЁ ПЛОХО И ЛУЧШЕ НЕ БУДЕТ. НИКОГДА". Для Серёжи было бы куда более информативно. Хочется эти отчёты отшвырнуть, разорвать, сжечь, только бы не видеть. Хочется тереть руки мылом до крови, лишь бы забыть, как чувствовались эти листы с этими текстами. Но Магнитогорск не может такое себе позволить. Теперь, когда отец мёртв, столицей Челябинской области стал он. Пришлось быстро расти, быстро учиться и почти все время держать на лице маску делового, почти ледяного равнодушия. Он думает, что города могут умирать. Тем более такие, как Челябинск. Татищев сдерживает желание закричать - уже даже не от усталости, а от заёбанности. Да, именно так. Устал он от всего того, что на него навалилось, и очень хотел вернуть все так, как было раньше. Когда он поднимает взгляд, желание это только усиливается. Глядя на сидящую напротив Катю, Магнитогорск всё прокручивает в голове одну и ту же мысль, задаёт себе один и тот же вопрос. Как же сильно он был занят, чтоб не заметить, как сильно сестра изменилась за эти годы? Из улыбчивой, весёлой и очень доброй девчушки Снежинск стала угрюмой взрослой девушкой - с бинтами на запястьях, с по плечо постриженными и торчащими во все стороны (от отсутствия ухода, конечно же) волосами и тёмными кругами под глазами. Это уже от курения - Катя курила, кажется, постоянно, сигарету за сигаретой, и выглядела с каждым днём всё хуже и хуже. Вероятно, решила себя убить. Серёжа её понимал, хоть и оправдать не мог, да и попросту не имел на это право. Впрочем... Все они выросли. Вся их область из счастливых детей с самым лучшим в мире отцом стала резко подавленными и постоянно не то грустными, не то почти злыми на свою жизнь взрослыми. -Доклады неутешительные, -он прокашливается, пытаясь разогнать тяжёлую, гнетущую тишину в одном из пустых кабинетов городской думы. Снежинск равнодушно пожимает плечами, выпуская сигаретный дым. -Ко мне на днях заходил Нижний Тагил, -неуверенно продолжает Татищев, ожидая хоть какой-то реакции. Катя кидает взгляд исподлобья - в сочетании с почти черными кругами под глазами это выглядит как-то страшно и удручающе. -И что? Больно, больно слышать её хриплый и как будто надтреснутый изнутри голос. В детстве она никогда так не разговаривала - почти все время смеялась или рассказывала что-то о своей излюбленной ядерной физике. Что же с ней стало... Магнитогорск даже не припомнит - улыбалась ли она хоть раз с тех пор? Хотя, пожалуй, вряд ли кто-то такое видел - будь то лучшая Катина подруга, кто-то из братьев или сестер, ну или даже он сам. -Екатеринбург у отца почти все время. К себе даже почти не приезжает. -Да мне как-то всё равно, Серёж, -Снежинск хмурится, отправляет окурок в пепельницу и тянется в карман куртки. Сигареты у нее, похоже, кончились, потому что она шипит от злости и вытряхивает карман. Чеки, монетки, зажигалка, серьга, подаренная когда-то в двухтысячных Екатеринбургом... Она давно ее сняла, но почему до сих пор носит с собой? Магнитогорск отворачивается к окну, за которым уже давно опустились сумерки. -Не хочешь как-нибудь к отцу съездить? -Не хочу. Серёжа смотрит на нескончаемый поток машин за окном, чувствует начинающуюся головную боль в висках - она, кажется, практически не оставляла его с тех пор, как из Москвы пришёл приказ "Сделать Магнитогорск столицей Челябинской области ввиду обострения экологической, социальной ситуации и т.д. и т.п.". Он не хотел брать на себя эту должность и эту ответственность, он вообще был за присоединение их всех к Свердловской области, это было бы куда лучше. Да вот только спрашивать его мнения никто не стал. -Вообще не хочешь? -Нет. Когда Серёжа снова поворачивается, Катя выглядит почти злой. -Почему? -Нахрен надо, -фыркает девушка, и почему-то её голос звучит ниже обычного. Она смотрит брату в глаза, смотрит пристально, и Магнитогорску снова хочется отвернуться. Эта хмурая и злая девушка ему совсем-совсем не нравится, это не его сестра. Не та улыбчивая, постоянно радостная малышка, живущая по принципу Поллианны. И Серёжа, наверное, всё бы отдал, чтобы вернуть ту Катю - свою сестру, маленькое чудо, которую обожали буквально все. И не только Снежинск... Магнитогорск хочет вернуть отца, потому что без него это не жизнь, а какое-то чёрное и ужасное во всех смыслах слова существование. -Катя, -опечаленно и тихо произносит он. -Почему ты так говоришь? Если у сестры была какая-то шкала кипения всё это время, то сейчас она практически достигла своего пика. -А что я ещё должна говорить? -с нескрываемой злостью выплевывает она. -Пожалеть? Может, сразу восстановить его своими силами? Мне абсолютно всё равно, он сам виноват во всём, что с ним произошло. Снежинск резко поднимается с места, с грохотом пинает стул и идёт к двери. -Не прощаюсь. -Катя, постой... -растерянно зовёт Магнитогорск. Татищева хватается за дверную ручку, но открывать дверь не спешит - постукивает что-то отросшими и покусанными ногтями по холодному металлу. -Чего тебе ещё? Серёже хочется подойти к ней, обнять, постараться что-то сказать для успокоения. Но он знает - начнёт вставать, Снежинск точно уйдет, даже разговаривать с ним не станет. Да и к тому же... Не нужны Кате никакие слова успокоения. Ведь в глубине души она всё ещё осталась той маленькой девочкой, которой очень-очень нужен её папа - её самый близкий во всём мире человек. -Он же наш отец. Ты... -И что, что он наш отец? -резко обрывает его Снежинск. На несколько секунд в комнате воцаряется молчание. Катя горько усмехается. -Да пошёл он. Я его ненавижу больше всего на свете. Она хлопает дверью со всей силы, а Магнитогорск в отчаянии хватается за голову. Он чувствует в душе колоссальных размеров болящую рану, и почему-то очень хочет исчезнуть, вслед за Челябинском. Наверное, тогда у него будет ни проблем, ни забот. Ничего. -Простите меня, дядя Костя, -сквозь зубы выдыхает он. -Я не смог уберечь ни отца, ни Катюшку. Перед глазами образ потерянного, разбитого Екатеринбурга, стоящего посреди улиц брошенного города, а щёки расчерчивают две горячие мокрые дорожки.

***

Снежинск покупает новую пачку сигарет в ближайшем магазине. Забив на такси, она бредёт по пустым ночным улицам с редкими фонарями. Иногда попадаются случайные прохожие, и кто знает, каждый ли из них - добропорядочный гражданин? Говорят, что самое страшное, что есть в мире - это человек. И его мысли. Катины же мысли сходятся на том, что никаких ночных гуляк с недобрыми намерениями она не боится - что ей будет? Убить её, к примеру, не получится, как она отмечает, к огромному сожалению. Хотя, умереть, наверное, неплохой выход, для неё так точно. Люди сами пугаются её - вроде, обычная девушка с сигаретой во рту, но взгляд больно страшный. Поэтому они стараются быстрее проскочить мимо, а потом ещё несколько минут то и дело с опаской оборачиваются назад. Магнитогорск предложил ей переночевать у него, но она отказалась, предпочтя снять гостиничный номер. В гостинице на окраине города, для граждан... Скажем, не самых приятных. С дешёвыми прокуренными номерами, где при заселении не проверяют документы, где несколько раз происходили преступления и где молодая девушка может остановиться одна только на свой страх и риск. Татищева проходит мимо стоящих недалеко от входа девушек в открытой одежде и с большим количеством макияжа, смерив их презрительным взглядом. Проходит мимо стойки администрации и троих пьянчужек за столом напротив - один из них предлагает Снежинску составить им компанию, на что девушка грубо посылает их куда подальше и запирается в своём номере. Закрывается от всех людей, от внешнего мира, от проблем, от всего. Кроме своих же мыслей. Они, увы, будут с ней всегда, и ничем их не выкуришь оттуда. Хах, действительно. Самое страшное - даже не человек, а его мысли. Снежинск отца действительно ненавидит. За то, что довёл себя до такого состояния, за то, что убивал себя столько лет, медленно и мучительно, но верно. За то, что погиб, оставив тут Екатеринбург, Пермь, Магнитогорск, и всех-всех, кто им дорожил. Катю не покидает чувство, будто она оказалась в каком-то незнакомом и страшном месте, ещё и с завязанными глазами. Непонятно, куда идти, как вернуть зрение, что вообще дальше делать. Абсолютная потерянность, раздражающая до скрипа зубов. Катя Челябинск сильно ненавидит, но при этом любит его больше всего на свете. Она скучает, постоянно плачет по ночам, и каждый раз, совсем как маленький ребёнок в новогоднюю ночь, верящий в Деда Мороза и сказку со счастливым концом, шепчет "Пожалуйста, пусть папа вернётся, пожалуйста". Она не знает, будучи убеждённой атеисткой с презрительным отношением к вере в чудо, к кому именно она обращается. Просто просит, с огромной надеждой, что однажды сбудется. Челябинск... Кажется, упустил момент, когда ещё можно было что-то исправить. Когда можно было изменить ситуацию так, чтобы избежать своей же гибели. И подумать только, будь он поумнее, они бы всё ещё могли быть все вместе. Катя выдавливает из себя несчастную ухмылку. Она любила своё детство. Любила проводить время вместе с отцом. Особенно, когда к ним присоединялся Екатеринбург - и они втроём шли, например, гулять. Снежинск брала их за руки, шла с широкой улыбкой посередине, и была, без преувеличения, самым счастливым во всем мире ребёнком. И даже не подозревала, какой жестокий и болезненный удар готовит ей судьба. Она почистила всю свою галерею в телефоне, оставив только фотографии отца. И смотрела на них подолгу, по вечерам особенно, и всё хотела увидеть Челябинск хотя бы во сне. Но, увы, он ей так ни разу и не приснился. -Папа... -шепчет Снежинск, глядя на фотографию и чувствуя, как по щекам текут слёзы. -Папа, мне очень плохо. Пожалуйста, вернись... Хочется надеяться, что отец всё равно где-то да есть. И пусть она его и не видит, но её утешит хотя бы мысль о том, что он не погиб, он рядом, он всегда рядом с ней. Город ведь не может умереть. В открытое окно номера дует ледяной ветер, а Катя обнимает руками колени и начинает рыдать.