я забуду тебя

      Эверет всегда действовал быстро и необдуманно; мыслей о том, что он скажет Лиаму, не возникало. Он полагал, что слова найдут себя при встрече. Вероятнее всего, парень разозлится или испугается до чертиков, та или иная реакция приведет первого в щенячий восторг. Эмоциональный ребенок слаще любой конфеты, он отдает всего себя и не понимает, что цена неравнозначна, не знает, что такое «требовать взамен». А со временем взрослеет и когда отдавать уже нечего – возникают вопросы. По мере их поступления, Демон сортировал и отвечал на них так, как хотел, чтобы Лиам понял. Но даже это не спасло их от крушения, для этого бы понадобилось куда больше сил, а времени возится с этим не было. Наверное, поэтому Эверет наблюдал за ним, не показывая своего присутствия.       Момент оказался очень удачным: выжидать не пришлось, лишь эффектное появление.       Лиам вышел из душа, заставляя волосы страдать от размашистых движений по ним полотенцем. Комната погрузилась в свежий ледяной аромат шампуня и геля для душа. Дион был еще в пути, а Лиам и рад, что у него появилось время побыть одному. Руки выполняли все привычные действия: нанести тоник, привести волосы в порядок, погладить пижаму, примерить ее, помыть все кисти, даже те, которыми он не пользовался, натянуть холст на раму к предстоящему занятию, разобрать постель и сделать вид, что сердце не дрожит и пальцы не леденеют от чужого присутствия.        Зайдя в ванну, он облокотился руками на бортики раковины, опустив затуманенный взгляд. Тишину маленького пространства нарушил тихий и серьезный голос Лиама: — Просто скажи уже, зачем пришел, — его голос не дрожал, что не скажешь о сердце, Эйстер никак не мог его успокоить, хоть связывай цепью. — Заметил? — Эверет усмехнулся, появляясь из-за спины. — Наша связь не кажется тебе особенной? Как будто она стала только крепче?       Руки Демона обвились вокруг талии парня, ощущая его учащенное дыхание и теплую кожу. Лиам четко чувствовал его теплое дыхание и длинные конечности на себе. Зарывшись носом в отросшие на затылке волосы, Эверет продолжил: — Я так устал. Много, много работы, до ужаса скучной… — Я похож на Диснейленд или подушку? — Наоборот.       Лиам бросил через зеркало вопросительный взгляд на Демона, еще крепче цепляясь за раковину. — В первую очередь, подушка, — хриплый издевательский смех разнесся по ванной комнате, заставляя второго напрячься. — Ты никогда меня не оставишь? — Думаешь, я порчу тебе жизнь? — прозвучал спокойный голос. — Я уверен. — Лиам, я единственный, кто делает твою жизнь хоть на грамм значимой, понимаешь?       Демон развернул его к себе, желая внимательно рассмотреть черты лица, что почти забылись за прошедший год. Руки его располагались по обе стороны парня. — Ты чуть не убил меня. — Как и ты. — Я защищался, — голос Лиама прозвучал уже громче, он начинал злиться. — Не правда. Ты и без этого давно размышлял о том, как от меня избавиться. Скажешь, что это не так? — Демон взял его лицо в ладони, заставляя смотреть в глаза. — Правда, — Лиам хмыкнул, отталкивая руки Демона и двигаясь в другую комнату.       За спиной послышался смешок, Эверет смотрел ему вслед. — Давайте просто поговорим, мистер Эйстер, я все-таки джентельмен, просить более – в первую встречу не буду, — наигранно протянул Демон, усаживаясь на постель.       Лиам усмехнулся, не меняя холодного выражения лица. Сев напротив него за столом, он взглянул на Демона. — Первая встреча? Да что вы, мистер монстр. — Ауч, а я так мил с тобой. — Кому-то есть до этого дело. — И снова ауч. Вас здесь учат рисовать каракули или грубить? — Ни то, ни другое. Каракули у тебя на голове.       Демон вздохнул, закатив глаза. На мгновение он замолчал, смотря на парня перед собой, теперь он мог рассмотреть внимательнее. Эверет не мог отрицать тот факт, что Лиам изменился. И дело даже не в длинном языке; все его тело и движения говорили о том, что он своего рода расцвел. Он не был так скован, как раньше, смотрел свободно и прямо, не бегая глазами по комнате, голова не падает на плечи, а подбородок не режет грудь, одежда сидела на нем действительно хорошо, что говорит о том, что он не пропускает приемы пищи. Как на такое реагировать, он не знал, казалось, внутри проклевывалась легкая обида. Может, его легко забыли. А, может, само его существование не оказало такого уж влияния на его жизнь. Но ведь когда-то, еще год назад, ему казалось иначе. Демон впервые попался на уловку, ослаб в глазах Лиама, приняв его не за того. А парень ощутил себя чуточку властнее, сумев обмануть Демона своей напускной уверенностью. Он видел все это в Дионе, тот никогда не колебался и выглядел соответствующе, полтора года сожительства пошли ему на пользу.       Лиам забыл, почему так боялся его, однако, встретив снова, вспомнил. Да, он может причинить сильную физическую боль, даже убить ему ничего не стоит, но для Лиама самое ужасное в нем было то, как он на него влиял. Сколько бы вопросов парень себе не задавал, он никогда не мог ответить, почему его так тянуло к Эверету. Если вспомнить все дни, что они провели вместе, с трудом можно будет выделить хотя бы один, когда Демон не причинил ему боль, не унизил его или разбил сердце. Но каждый раз Лиам сам бежал навстречу, смыв кровь, залечив синяки, он бежал с раскрытыми руками. Разве это не самое унизительное в этой истории? Как человек с высоким пороком боли лезет на рожон. Что было такого в нем, чего не было в других? И он думал над этим, но ответа так и не нашлось. Он был как все и даже хуже. Только сознание пыталось оправдать его поступки, подкидывая лучшие из худших воспоминаний. Наверное, было что-то, что Лиам бережно хранил в памяти. Он предполагал, что их разговоры оставили на нем большой отпечаток. Иногда Демон, разговорившись, приспускал маску и был собой, и это тешило самолюбие Лиама. Он забывал про его жестокость и успокаивал свои раненые чувства тем, что был единственным, кто знал и видел настоящего Эверета. Конечно, его скрытая натура не демонстрировала каких-то кардинальных изменений, просто Лиам получал удовольствие от его необдуманных слов, размышлений. Он мог вскользь сказать что-то одно, затем уже задуматься, лечь на спину и выдать что-то абсолютно противоположное. Лиам мог долго наблюдать за метаниями мыслей Демона. Это заставляло его выглядеть как-то человечно…       Они сидели некоторое время в тишине, пока Демон не потянулся к Лиаму, взяв того за руку. Тот не сумел быстро среагировать и оказался рядом со своим некогда кошмаром на одной постели. Удивительно было то, что старший ничего не предпринимал, он держал Лиама за руку и рассматривал полосы на ладони. Эти странные, как казалось Эйстеру, махинации заставляли кожу покрываться мурашками. Температура тела поднялась и оставила отпечаток на щеках и кончиках ушей, уже ничего не скрывало смущение младшего парня. Лиам мог бы выдернуть руку и уже узнать цель его появления, но будучи честным с самим собой, он понимал, что не хотел этого делать. Каждая клеточка его тела тянулась к нему, это до безумия пугало и вводило в ступор. Целый год он хвалил себя за то, что смог избавиться от нелепой «детской» зависимости, а теперь сидит рядом с Эверетом и понимает, что весь прошлый год он лишь обманывал свое сознание, игрался с воспоминаниями и вводил себя в заблуждение. Лиам хотел быть рядом со своим кошмаром.       Эверет задал ему еще несколько вопросов, чтобы заполнить все пропуски и снова повисло молчание. Демон не знал, как Лиам ощущал себя насчет него. На все вопросы он отвечал кратко, не вдаваясь в подробности, а выражение лица было холодным и непроницаемым. Впервые было сложно понять, о чем парень думает. Демону не терпелось вновь взять все в свои руки, присвоить Лиама себе и не отпускать. — Удивлен, что ты живешь с соседом, — в то время, как бархатный голос Демона легко скользил по ушам, пальцы его нашли давно забытые следы на внутренней стороне руки Лиама, что заставило того слегка вздрогнуть. — Что в этом странного? Это общежитие, все здесь так живут. — И ты все-таки переехал. Зачем? — прямо спросил Демон, выжидающе смотря ему в глаза, не отрывая пальцев от его руки. — Захотел. — Что захотел? Сбежать от меня? — Нет, я знал, что ты все равно найдешь меня. — Верно… Тогда что? — Хотел начать заново? — То же самое, что сбежать, но более красивыми словами. — Забыл, какой ты зануда. — Не помню, чтобы ты был таким грубияном. — Был.       Лицо Демона исказилось легким удивлением. — В перерывах между тем, когда ты меня избивал. — Мм, наверное, так и было.       Лиам полностью развернул свое лицо, смотря на Демона с очевидным разочарованием. — Что? Мне раскаяться? Или ты решил мне поплакаться? Если ты забыл, кто я, могу напомнить. Я год пропадал в Аду, а не в санатории в горах.       Лиам усмехнулся, массируя пальцами веки. Конечно, он не изменился, это было бы чудом. Но его честность приковывала. Он настолько прямолинеен, насколько и больно от этого. Все в лоб. — Ты спрашивал, почему я здесь… — начал Демон, смотря за реакцией Лиама, когда тот снова повернулся к нему. — Мне хотелось увидеть тебя. — Зачем? — Подумал, что тебе возможно тяжело.       Демон блефовал. — И как это понять? — Вдруг тебе нужна моя помощь. Вновь. — И я должен в это поверить? — Почему нет, я постоянно спасал твою задницу. — Может, раз, и то вряд ли это из-за своего грандиозного великодушия. Я не дурак. Ты будешь беречь игрушку, пока она тебе интересна. Хотя не то, чтобы я всегда был цел и невредим рядом с тобой. Похоже, в детстве тебя баловали. — Да, властитель тьмы покупал мне лего и водил в диснейленд. У меня есть фотки с золушкой.       Лиам закатил глаза, сдерживая ухмылку. — Я много раз тебя спасал. — Поэтому-то я вечно ходил, как воробей подбитый. — Ты бы лежал, как воробей мертвый, не будь меня рядом. Ради тебя приходилось идти против многих правил. — Да что ты, — промычал парень, не выказывая признаков и малейшего доверия второму.       Демон громко вздохнул, меняя свою позу. Выпрямившись, он пододвинулся к Лиаму, заглядывая ему в лицо снизу. Под этим углом он находил Эйстера забавным. Нервный и надутый, казалось, одна бровь сейчас срастется с другой. — На пальцах рук и ног не пересчитаешь. — Я здоровый, у меня их по пять, поэтому… — Не язви, вечно злишь меня. — Интересно, что ты сделаешь, если я разозлю тебя окончательно.       Демон изогнул бровь, задумавшись на секунду. — Мы давно не виделись, поэтому терпения у меня чуть больше обычного. — Ого, что без брызжащей крови и убийств? -Когда это я при тебе кого-то убивал? — на удивление, голос Демона звучал обиженно. — Забыл Джулиет? Или нашу последнюю встречу? — И? — И? — Слишком живенькие вы для трупов. Не знаю, жива ли эта дура еще, но ты… — Ты почти убил ее тогда, — тише произнес Лиам, смотря точно в лицо. — Не правда, то была иллюзия, я даже к ней не притронулся, все сделало твое больное воображение, — Демон встал с постели и потянулся, разминая затекшие конечности, не без характерного хруста суставов.       Парень напряг челюсти, заиграв желваками. Он начинал раздражаться, в последнее время он стал более вспыльчивым. Лиам ясно ощущал, что Демон делал с ним, но не желал попадаться на удочку. Эверет не раз проделывал этот трюк – заставлял думать так, как бы ему хотелось, чтобы он думал.       Они знали друг друга так хорошо и плохо одновременно, что постоянно сталкивались лбами и падали, укутываясь в белые флаги. Сила была на стороне Демона, и в любой момент он мог стереть второго в порошок, но до определенного момента кошмар знал границу, до определенного дня.

***

      Лиам отполз в сторону, не заметив нарастающую над ним тень. Шею резко сдавило, а тело перестало быть управляемым, ноги брыкались в последней никчемной попытке, а руки не могли расцепить пальцы на шее. Воздуха не хватало, и комната слышала рваные вздохи, похожие на те, как если бы собака подавилась костью. Только это было не животное, а человек, который был уже близок к тому, чтобы отключиться. Отсутствие воздуха, как известно, приводит к накоплению углекислоты, что в свою очередь влияет на остановку пульса. Все должно было вот-вот закончиться, до этого учащенное дыхание начало сходить на нет, руки уже ничего не делали, а ноги дергались в непроизвольной судороге. Давление в подъязычной части становилось для Лиама невыносимым. Однако в этот же момент пальцы соскользнули, Демон развернул тело на себя, чтобы видеть лицо. — Даже не думай, после того, что ты со мной сделал сегодня, — измывался Демон, — я тоже хочу поиграть. Раскрой глаза, живо, давай, — звуки пощечин разбивались о стены комнаты. — Я не дам тебе умереть, играть одному скучно. Но, знаешь, ты должен знать одну вещь и держать ее в голове. Если бы я правда хотел тебя задушить, я бы сделал это шелковым шнурком…       Демон нависал над парнем, что практически не проявлял признаков жизни, если бы не редкие вздохи. — Не слышал о таком? Почитай как-нибудь на досуге, только не забудь. Я так добр к тебе, поражаюсь, откуда во мне это качество. Ты, как бы это лучше сказать… в «милости султана»?       Лиам не успел разлепить веки, как почувствовал бурлящий под кожей жар, мелкие красные сосудики стали покрывать все части его тела, уже не сопротивляющегося, но находящегося на грани. Пол был холодным, из-за чего парень начал вертеться во все стороны, пытаясь избавиться от кошмарных ощущений. Голова его кружилась и, казалось, разрывалась на части, в горле пересохло и нещадно жгло, а тело по-прежнему поглощал адовый огонь. Демон сидел уже на стуле и просто наблюдал, не выражая ни одной эмоции, будто перед ним никого и не было. Внутреннее пламя погасить нелегко и контролировать себя он уже не мог, хотелось сделать еще больнее, еще жестче, чем посмел сделать Лиам. Кожа его неестественно покраснела и будто бы стала прозрачной, тонкая, как пленка, и чувствительная, словно у новорожденного. Следы от пальцев на шее уже так не выделялись, а глаза то и дело закрывались от мучительной слабости. Однако Лиам молчал, слышны лишь были только тонкие постанования и ни одной просьбы прекратить. — Такой тихий, невероятно, — усмехнулся Демон, закидывая одну ногу на другую. — Скажи что-нибудь. Пока мне не станет весело, твои мучения не прекратятся. — Что со мной? — голос сломался, сил не хватало, чтобы сказать что-то большее, чем пару слов. — Кто знает. — Я умру… — Нет, не умрешь, — голос Демона звучал бодро и жутко одновременно. — Посмотрим, насколько ты крепкий.       Лиам все еще лежал на полу, дыхание было крайне тяжелым и грудь поднималась высоко с каждым новым вздохом. Казалось, вот этот точно будет последним, но организм не сдавался, и это злило парня. Он думал лишь о том, чтобы все поскорее закончилось для него. — Хорошо же… ты… болтаешь языком… — сухость во рту и глотке приносила тягучую боль.       Демон хмыкнул, устраивая локти на коленях и наблюдая за выражением лица парня, пока тот снова подбирал слова. — В любви при… знавался… — А-а, ты об этом, — задумчиво откликнулся старший. — Понравилось? Сам ведь этого хотел.       Температура тела продолжала подниматься и в уголках глаз собралась влага, сил уже не было, но волна жалости к самому себе больно ударила по сознанию. Лиам тихо взвыл. — Было отвратно, — парень выдавил подобие улыбки, пока слезы вычерчивали мокрые дорожки на его лице. — И почему-то я не верю. — Лучше… лишиться жизни, чем… быть любимым тобой…       Лицо Демона приняло холодный оттенок, глаза выдавали испепеляющую злобу. — Правда так думаешь?       Парень ничего не ответил, через минуту заметив, что жар начал отпускать его и дышать стало чуточку легче. Лиам уже мог ясно видеть перед собой. А Демон молчал и смотрел. — Странно слышать это от кого-то вроде тебя. Даже обидно. Потому что, несмотря на всю абсурдность этого чувства – любви, точно не такой вошке, как ты рассуждать на тему того, что отвратно, а что нет, когда ты здесь омерзительнее всего.       Лиам просто продолжал плакать, пока Демон метал в него ядовитые стрелы. — Ты должен быть благодарен, что я был с тобой все это время, оберегал тебя. А тот факт, что ты не смог вернуть и половину этого – твоя беда. Все ведь должно быть по-честному. А то получается отдаю только я. Ты мерзок в своей жалости к себе, слабости. Когда мы только встретились, я ощущал дичайший трепет от твоей энергии и наивной преданности, которая однако тогда, — Демон выделил последнее слово. — Не была примитивной.       Тогда Эверет был для Лиама своего рода авторитетом, он видел в нем то, что хотел – опору. Демон, как казалось Лиаму, требовал многое – избавиться от привычной для него жизни, но его наивность приводила к той мысли, что Демон также многим рисковал ради него. Он оставался с ним, когда на кону стояла его собственная жизнь. Парень не видел подвоха или попросту закрывал глаза. Его мысли были для младшего чем-то «инновационным», то, как он рассуждал о жизни, привычном укладе – все это подкупало. Вокруг Лиама люди говорили одни и те же заученные годами «безопасные» фразы, поэтому слушать Демона было чем-то чрезвычайно запретным и сладким. Каждая брошенная им фраза приводила младшего в экстаз, вдохновляла на новые работы. Не описать, какой прилив энергии ощущал тогда начинающий художник. — Разве не я был твоей главной музой? В паре, как правило, не может быть две музы или два художника. — Тебе всегда есть, что сказать, заранее репетируешь?       Демон смотрел на него, не моргая. Руки тянулись оказаться на шее парня, без шанса на выживание. — Возьми лезвие, Лиам, — он говорил не громко, но каждое слово напоминало удар грома. — Просто оставь меня! Это ты омерзителен, не я! Жадная нечисть… — восклицая из последних сил, парень попытался подняться и отползти к стене под окном, в голове крутились страшные мысли.       Однако, куда ужаснее были те, что Демон вкладывал туда. Он делал это не в первый раз и Лиам помнил тот страшный опыт. «Ведешь себя, словно очередная жадная нечисть». — Приступай.       Демон наклонил голову, облокачиваясь на спинку стула, уголок губ был слегка приподнят, а глаза. Стеклянные. Лиам горько заплакал, с трудом подползая к прикроватной тумбочке, вынимая блестящий предмет, который он еще с последнего раза поклялся выбросить.       Атмосфера дома пропиталась запахом боли, обилием слез и мотивом смерти. Стало вдруг очень тихо, настолько, что было бы страшно очутиться там одному ночью. Свет проникал через немытые окна и бежевые занавески с мелкими цветами, первый этаж выглядел меланхолично до тех пор, пока лестницу не окрасили кровавые следы стоп. Дверь захлопнулась, впуская порыв ветра с улицы, и вместе с тем исчезло все, что делало это пространство живым. Хотя, может, это произошло гораздо раньше.

***

      Касаясь кончиками пальцев левого предплечья, Лиам ощутил пять выпуклых лучей, проведенных из одной точки, высеченных на коже, как напоминание о собственном бессилии и немощности. Грязь, которую никогда впредь не отмыть.