Всегда чувствовать тебя

      Дух ночной пелены украдкой шагал по тёмной комнате, будто стараясь дотянуться маленькими ручонками до настенных часов, висящих напротив закрытого окна, излучающего лишь тёмное очертание, смешанное с искрой городских жёлтых фонарей, бегущих куда-то вдаль ночного ноябрьского визита.       Как только маленькие ручонки ночной гостьи сумели дотронуться до циферблата, тонкие аккуратные стрелочки, круглосуточно выполняющие кольцевой обход, пробили два часа ночи. Период безмятежного сна уже давно должен был окутать каждого, кто ещё не клал голову на подушку и не накрывался тёплым одеялом.       Однако вопреки ночному дозору, кое-кто всё же решил нарушить сон час, медленно, стараясь не шуметь, удалившись из комнаты, перед этим сладко поцеловав в лоб, заботливо накрыв мягким одеялом и бросив нежный взгляд на спящего рядом с ним журналиста, который в ответ лишь тихо посапывал.       — «Соня», — на лице блеснула мягкая улыбка, пока ноги украдкой удалялись в сторону кухни, а голубые глаза излучали приятную безмятежность, смешанную с нежной искрящейся заботой.       Яркий свет начал слегка рябить глаза, как только послышался щелчок выключателя, и ночная пелена покинула небольшое помещение, тем самым открыв взору всё, что находилось в пределах кухонной комнаты. Безусловно, Джон направился в это место лишь с одной целью: отведать чего-нибудь вкусненького, пока за окном блуждает холодная ноябрьская ночь.       Находясь даже в самых неподходящих для трапезы ситуациях, писатель всегда любит поесть, чем очень удивлял Егора. И даже сейчас, когда они стали частенько надолго оставаться друг у друга в гостях, наслаждаясь каждым мгновением, проведённым рядом с друг другом, Джон не смел изменять своей привычке.       — Слона бы съел, честное слово, — шёпотом произнёс он, открыв холодильник и в тот же момент бегло пробежавшись глазами по полочкам, набитым большим ассортиментом разных продуктов.       Остановив голодный взгляд на недоеденной пицце, на которой виднелась аппетитная копчёная колбаса, сыр и томатный соус, Джон сразу же вынул её из нутра холодильника. Не теряя ни секунды, он положил её на взятую заранее небольшую керамическую тарелку и в то же мгновение направил её содержимое в микроволновку, дожидаясь, пока желанное кушанье слегка согреется.       — «Вроде перед сном знатно поужинал, а такое чувство, будто в рот и куска не клал», — с досадой подумал он, попутно смотря на тёмное очертание ночного дозора.       Однако его взгляд сразу же отвлёк желанный звон автоматически выключенной микроволновки, оповещающий, что блюдо успешно подогрето, и через минуту Джон, сидя за столом, уже во всю уплетал желанную пиццу, чувствуя, как голод будто и вовсе не собирается отступать и лишь больше навевает аппетит и желание после ещё раз пробежаться по полочкам любимого холодильника.       — Джон, ты чего не спишь? — внезапно раздался сонный голос журналиста, не слышно вошедшего на озарённую ярким светом кухню, прикрывая ладонью заспанные глаза и слегка облокотившись боком на дверной проём кухонной комнаты.       Джон в тот же миг оторвался от трапезы, бегло устремив взор в сторону Егора, который то и дело, что постоянно тёр глаза, пытаясь привыкнуть к рябящему яркому свету. Его волосы неуклюже растрепались, отчего будто торчали в разные стороны и тем самым выглядели довольно смешно, однако писателя это не пробивало на смех: на его лице блеснула лишь мягкая улыбка.       — А, — наконец слегка привыкнув к свету, с ухмылкой начал Егор, — ты опять решил ночью потрапезничать. Я даже не удивлён.       — Кажется, эта пицца настолько вкусная, что даже сумела пробудить меня встать средь ночи и побрести к холодильнику, — выразительно рассуждал Джон, будто бы и вовсе пяти минутами ранее не пребывая в омуте собственных снов: на его лице виднелась энергичность и бодрость, словно тот точно успешно выспался.       — Согласен, но я бы не покинул кровать ради неё, — уверенно произнёс журналист, выдвигая стул и садясь рядом с писателем, устремив свой полусонный тёплый взгляд на любимого человека.       Замечая, как несмотря на то, что кухня была освещена достаточно ярким светом, Егор принялся медленно погружаться в сон в сидячем положении, Джон сразу же отложил аппетитное кушанье в сторону, устремив полное внимание на дорогого ему человека.       — Линч, иди в кровать, я скоро подойду, слышишь? — он ласковым шёпотом обратился к Егору, понимая, что если тот сейчас уснёт, то до утра уж точно не проснётся.       — Я никуда не пойду без тебя, — находясь в полудрёме, чуть слышно вымолвил журналист, приоткрыв сонные глаза и сразу же попытавшись вновь не впасть в омут подкрадывающегося сна.       Всё также устремив свой полный вниманием, трепетной заботы и нежности взгляд, писатель мягко улыбнулся, чувствуя приятную необъятную теплоту в своём плескающемся в любви к журналисту сердце: он был безусловно рад видеть, что Егор наконец начал полноценно спать. После неожиданного признания в собственных чувствах, бессонница сразу же отступила, словно раннее и вовсе не касаясь жизни журналиста.       — А ты чего встал-то? — спокойно произнёс Джон и затем неожиданно напрягся: — Тебя что-то тревожит? Снова бессонница?       — Я почувствовал, что тебя нет в кровати, — он вновь потёр лицо ладонями. — Потом открыл глаза, увидел, что тебя рядом нет, и сразу же устремился к тебе.       — «Внимательный какой: даже во сне заметил», — снисходительно мысленно проговорил Джон, всё тем же нежным взглядом окутывая сонного Егора, который вновь начал медленно засыпать.       Писатель в полной мере понимал, каким образом журналист смог обнаружить его «пропажу», находясь в омуте сновидений. Джон ещё с самого начала их отношений заметил, что Егор имеет привычку класть руку на его грудь, тем самым нежно приобнимая его, и когда писателя не оказалось рядом, журналист сразу же проснулся. Такие действия любимого человека, безусловно, умиляли Джона, тем самым вселяя в его сердце всё бóльшую влюблённость в былого близкого друга, теперь ставшего ему второй половинкой, за которую писатель готов был пойти на всё, что может уготовить им судьба.       — Ладно, соня, пошли в постель, — он аккуратно встал из-за стола, дабы тот резко не дёрнулся и не свалил Егора, поддерживающе облокотившегося на него.       Понимая, что тот уже успел полностью отдался сну, писатель слегка нагнулся, нежно приложил левую руку к его спине, а правой аккуратно обвил ноги. Не спеша взяв на руки спящего журналиста, он вновь вернулся в исходное положение, стараясь не разбудить любимого человека.       — Джон... пусти, я и сам... могу... — сквозь сон тихо произнёс Егор, уткнувшись носом в родную грудь писателя.       — Спи давай, может он, — с доброй усмешкой ласково шепнул голубоглазый парень, подходя к выходу из кухонной комнаты, собираясь дотянуться рукой до выключателя, чтобы после вновь не возвращаться обратно и не оставлять журналиста одного.       — Я сам м... — вновь начал сквозь сон тихо бормотать Егор, однако в тот же момент стих, как только мягкие губы нежно коснулись его уст, ласково целуя их, аккуратно касаясь их каждого миллиметра.       Он делал это так искусно и умело, так нежно и снисходительно, отчего разум сразу же сковывал омут вспыхнувшей любви, накатывающей страсти и трепетного желания чего-то большего. Однако в этот раз всё было совершенно иначе: ответного горячего поцелуя не последовало, ведь, ощутив на своих нежных губах мягкие уста писателя, журналист в тот же миг провалился в сон.       — Теперь точно до утра, — ласково шепнул Джон, до дрожи любящими глазами окутывая Егора, безмятежно спящего на его руках.       Как только послышался щелчок выключателя, небольшое помещение в тот же миг вновь посетила ночная гостья, окутывающая своими обворожительным чёрными глазами двух влюблённых удаляющихся фигур, пока за холодным тёмным окном принялся чуть слышно свистеть ночной ветерок, наблюдающий за сияющей теплотой в такт бьющихся сердец.

«Кажется, даже среди зимней стужи эти двое смогут согреться, всего лишь сидя бок о бок, чувствуя горячее дыхание и до дрожи любимые уста друг друга, став друг для друга самым ярким золотистым лучиком света»