Который ищет маяк

ooes - ночь

Пыльное стекло пропускало мерцающие огни соседних домов с еще бодрствующими жителями. Они были островками счастья и света в окружении сумерек, охвативших северный город. Казалось, только сидящий на прохладном подоконнике парень тонул в пустоте необжитой квартиры, а незнакомцы напротив не знали проблем, их жизнь была такой же беззаботной, как и свет по сравнению с тёмным полотном пейзажа. Маленькая щелка пропускала в квартиру запах сырости и одновременно свежести. Дома Антон обходился спортивными шортами и тонкой футболкой, что было неизменно вне зависимости от сезона. Вместе с терпким дымом парень ощутил слабый аромат чего-то по-домашнему вкусного - вероятно соседка с нижнего этажа готовила ужин для нескольких голодных ртов. Антон с теплотой вспоминал то, каким праздником становился день, когда мама делала любимую курицу в духовке, а на сковороде жарила картошку. Но сейчас знакомый запах не вызывал урчание в животе, рот не заполняла вязкая слюна. Парень отвык получать радость от вкусной еды, он питался лишь для того, чтобы не закончить жизнь первокурсником (не выглядеть в зеркале еще тоньше). Пару минут на излюбленном месте, и запахи уже не навевали теплые воспоминания, только вызывали тошноту. Закрывать форточку совсем не хотелось, поэтому Антон, подобрав пачку с парой оставшихся сигарет, направился к тяжелой входной двери. Парень повернул защелку против часовой стрелки, чуть было не лишившись пальца после натягивания изношенных кроссовок. Отворив подъездную дверь, Антон направился к ближайшему магазину, задумав совместить приятное с полезным. Прохожие, накинувшие ветровки и теплые свитера, как казалось Антону, косились на него, беззаботно шаркающего с голыми коленями вдоль очередного похожего на предыдущий многоквартирного дома. Моргающие лампы в столбах у дороги погружали в яркие воспоминания прошедшего дня, носящиеся колесом в мыслях парня, не дающие отпустить все мысли и утонуть в погасшем городе. Впечатление о студентах сглаживали приятные знакомства, имена парней теперь ассоциировались с новым местом, Антон ощущал, что ему дают шанс устроится и нормально существовать вдали от дома. Он не был намерен его упускать. «Недолго продлилось мое одиночество» — пронеслось в мыслях Антона. Через несколько минут парень держал между пальцев жалкий пакет с парой покупок на самом дне. Антон не любил закупаться на недели, пока все время не заняла учеба, он предпочел почаще прогуливаться, хоть и не так далеко. Пока облокотившаяся на поручень в разводах фигура думала о том, сколько этажей услышало скрип останавливающегося лифта советских времен, старенькие дверцы освободили проход. Ручка, как и всегда, легко поддалась Антону - двери на крышу не закрывались, что было редкостью для воронежских многоэтажек, но здесь, как оказалось, никому до этого не было дела. Не сравнимые ощущения с приоткрытым окном: лицо обдало холодным воздухом, а тело покрылось мурашками. Привыкшие к малому количеству света глаза отметили, что мрак еще больше окутал стены домов округи, выбравшись из темных подвалов и закоулков. На первый взгляд, огней в квартирах стало меньше, а на улице еще тише, казалось, прохожие старались не нарушать молчание дворов, только ветер не стеснялся, завывая еще громче на высоте десятиэтажного здания. Рука, намеревавшаяся отпустить заржавевшую с краев железную дверь замерла, боясь издать лишний звук. Первый раз с момента переезда в Питерскую квартирку Антон встретил на крыше кого-то кроме бездомных кошек и нахохленных голубей на проводах. Темная фигура вырисовывалась благодаря тусклому фонарному столбу, освещавшему маленький клочок двора и листвы, колыхавшейся с успокаивающим шелестом. Вверх поднимался серый дым, быстро уносимый порывистым ветром. Незнакомец, погруженный в свои мысли, к счастью для парня, не услышал звука открывающейся двери. Благодаря смазанные петли, Антон бесшумно прикрыл вход на крышу, пытаясь даже дышать реже. Меньше всего ему хотелось беседовать с примелькавшимся соседом о жизни, несбывшихся целях и мечтах в далекой молодости. Антон желал лишь наполнить легкие свежестью осеннего воздуха, докурить пачку в одиночестве и безмолвно вернуться в свое жилище, чтобы утром сползти с кровати и чувствовать себя не так паршиво. Решив все-таки не возвращаться в квартиру, Антон, пытаясь не шаркать подошвами кроссовок, бесшумно уселся в самый темный угол крыши, находившийся сбоку от входа. Парень надеялся, что до того момента, пока мужчина не обернется и не подойдет к ржавой двери, он сможет спокойно насладиться прохладой и запахом надвигающихся туч, оставшись незамеченным, ведь короткое приветствие с незнакомцем куда меньше беспокоило Антона, чем незаконченная коробочка с синей полоской посередине. Никотин, казалось, затуманил рассудок, ведь парень был уверен, что слышит потрескивание сигареты, перемешанные с горьким дымом выдохи мужчины, облокотившегося на край серого ограждения, которое не позволяло соскользнуть и полететь вниз - бесконечную ночь. Ракурс позволял увидеть профиль, но рассмотреть не получалось, мозг сам пытался дорисовать и сложить нужные черты, узнать в неизвестном знакомое лицо. Тусклое мерцание сигареты напротив не помогало Антону, поэтому, бросив попытки, он достал привезенную из родного дома зажигалку и поднес к лицу. Приятная нега разлилась по телу, расслабляя каждую мышцу на полусогнутых ногах. Антон задумался над глухотой незнакомца: даже щелчок не заставил его обернуться к источнику звука. Мысль о том, что ему было плевать, показалась куда правдоподобнее развалившемуся на холодном бетоне парню. Из-под прикрытых век Антон заметил движение. Немного подобравшись, парень следил за каждым шагом мужчины, тот, положив какой-то предмет в карман джинсов, повернулся в сторону выхода, поправив развивающиеся на ветру темные волосы, он взялся за ручку двери, но услышав движение слева, остановился. —Доброй ночи. — немного осипший голос нарушил тишину, в которую были погружены, по ощущениям, все дома округи. Резко отворив дверь, фигура скрылась в темноте лестницы, ведущей к верхним квартирам, с ними и шумному лифту. А вторая - осталась на крыше, замерла с сигаретой у потрескавшихся от холода губ, услышав голос, который, казалось, не сегодня, а много месяцев назад распинался в белых стенах университета.